Это вполне мог быть дом кого-нибудь из его родственников или друзей отца. Шелковые шторы на окнах, недурные картины на стенах, зеркала, массивная мебель темного дерева, богатые люстры. Вслед за элегантно одетой горничной они вошли в небольшую гостиную. Девушка пригласила их сесть и вышла.

– Не нравится мне все это, Александр. – Чарли беспокойно ерзал в хрупком маленьком кресле. – Все не так, слишком…

Он замолчал – дверь открылась, и в комнату королевской походкой вошла Жози Вудс в длинном шуршащем платье из тафты. Несколько мгновений она молча изучала посетителей, затем опустилась в кресло напротив.

– Слушаю вас, – начала она, – вы желаете что-то сообщить мне? Чем могу служить?

Раньше Александр видел мадам только издалека. Средних лет, Жози всегда выглядела величественно, на вызывающей благоговейный трепет груди у нее сияли нитки жемчуга. Вблизи она внушала еще больший трепет, чем издали. Александр услышал, как Чарли облегченно вздохнул, когда она тактично дала им повод уйти, не уронив своего достоинства. И прежде чем Чарли успел сочинить какую-то небылицу, он доверительно произнес, непринужденно пожав плечами:

– Мы здесь не для того, чтобы передать вам что-либо, миссис Вудс. Мы – ваши будущие клиенты.

В этом Жози Вудс не сомневалась. Своими вопросами она попросту тянула время. У себя в заведении она придерживалась неукоснительных правил и не занималась растлением малолетних. Однако, несмотря на то, что у мальчиков еще молоко на губах не обсохло, оба выглядели взрослыми. Жози Вудс отдавала себе отчет в том, что юный Шермехон отпрыск одного из наиболее уважаемых семейств старой гвардии и, если юный Каролис обладает хоть малой толикой деловых способностей деда и отца, в один прекрасный день он станет богаче всех ее состоятельных клиентов вкупе.

Она оправила тяжелые складки на юбке и любезно сказала:

– Джентльмены, здесь бордель, а не детская.

– Мы уже выросли из детской, – ничуть не смущаясь, отозвался Александр. – И мы уже доросли до того, что можно получить в вашем заведении.

Он неожиданно широко улыбнулся, и Жози, как и Генри Щермехон, почувствовала неотразимость его обаяния.

– Разве вы не желаете, чтобы мы получили то, что нам нужно, здесь, у вас, а не использовали своих горничных? – обезоруживающе улыбнулся Александр.

Жози хорошо знала многих в прошлом приличных девушек, чьи судьбы исковеркали хозяйские сынки. Александр Каролис, разумеется, прав. Пусть лучше набираются опыта здесь, ее девушки не пострадают.

– Мы принимаем ограниченное количество посетителей, – ответила она, обдумывая при этом, как бы устроить так, чтобы однажды молодой Шермехон и его отец не столкнулись лицом к лицу на широкой лестнице ее заведения. – Мои девочки получают пятьдесят долларов в час с каждого клиента, которого развлекают наедине. Вас это устраивает?

Чарли сглотнул слюну, не понимая, отчего у него ноги сделались ватными: то ли от страха, то ли от возбуждения. Александр просто кивнул. Он уже знал расценки, и сейчас его волновало, приведет ли мадам Жози девушек, чтобы они могли выбрать. Самому выбрать девушку, подобно шейху в гареме, было очень соблазнительно. Жози, с легкостью отгадав эти мысли, не собиралась потакать его фантазиям. Для своего возраста Александр держался слишком самоуверенно. Она позвонила в колокольчик и, когда вошла горничная, сказала на отличном английском;

– Пожалуйста, передай Элен и Кристабел, что их ждут клиенты.

Чарли Шермехон вытер рукавом пот со лба.

– Обычно джентльмены берут с собой наверх шампанское, – сжалилась над ним Жози. – «Вдова Клико» вас устроит?

Чарли с благодарностью кивнул, и Жози повернулась к Александру, выразительно изогнув красивые брови.

– Запишите на мой счет бутылку «Шато Бэль Эр Маркиз дАлигре», – непринужденно попросил Александр.

Изумление Жози возросло. Мальчик разбирался в винах и мог позволить себе хороший выбор. Обладая неотразимой внешностью, обольстительными манерами и огромным состоянием, он заставлял считаться с собой. И сознавал это.

Нежное воспоминание легкой улыбкой промелькнуло на лице мадам Жози. Ее старый друг. Сандор Каролис, гордился бы своим внуком.

ГЛАВА 3

Теплое летнее солнце освещало комнату, которую лорд Клэнмар отвел для занятий с Изабел и Маурой. Со временем мебель в комнате сменили. Первоначально здесь стояли два маленьких столика и большой стол для лорда, три удобных стула и скромный книжный шкаф. Комната располагалась в задней части дома и окнами выходила на огород, плавно переходивший в холмистый парк.

Очень скоро книжный шкаф перестал вмещать все необходимые девочкам книги, и вдоль стен установили стеллажи. Вид из окон тоже изменился. Дом в Англии, где жила бабушка Изабел, окружали розы, и девочка очень скучала по их красоте и аромату. Огород перенесли подальше от дома, и лорд Клэнмар с девочками с увлечением занялся разведением роз прямо под окнами. Это занятие доставляло им огромное удовольствие, они все делали сами, и только Кирон помогал копать землю. Теперь, девять лет спустя, их классная комната выходила окнами в чудесный цветник из роз, где бледно-кремовые «Боцари» состязались по красоте с дымчато-розовыми «Бель Изиз», бледно-румяные «Изафаны» из Персии теснили роскошные вишневые «Ла Рейн» из Прованса. «Мажента Тур де Малахов» с темно-пурпурными серединками густо покрывали солнечные часы. А плетистая роза, усеянная серебристо-жемчужными цветами, затянула всю стену дома и роняла на землю нежные лепестки.

Парк тоже постепенно преображался, он уже не был таким заброшенным, как прежде. Лорд Клэнмар научил девочек ездить верхом, и они быстро пересели с сонных пони на резвых английских охотничьих скакунов. А любимые пони мирно пощипывали травку в парке в компании лошадей, которых лорд Клэнмар время от времени приобретал для себя и для девочек.

Это были не единственные перемены. Девочки сменили свои столики на настоящие школьные парты с откидными крышками. Со временем лорду Клэнмару наскучило учить девочек, отделившись от них большим столом. Он распорядился, чтобы в классную комнату принесли легкое кресло для него и два мягких стула для девочек. Часто их занятия превращались в спокойную дружескую беседу, они сидели у раскрытых застекленных дверей, ведущих в розарий, за которым паслись пони.

– Все это не слишком доступно моему пониманию, – произнесла Изабел, имея в виду книгу «Происхождение видов» Дарвина, лежавшую у нее на коленях.

Уголки губ лорда Клэнмара дрогнули в едва заметной улыбке. Когда он прочел книгу в первый раз, он тоже мало что понял.

– Изабел, Дарвин хочет сказать, что в животном мире идет постоянная борьба за существование, – терпеливо объяснял он. – По Дарвину, путем естественного отбора выживают лишь те особи, которые благодаря особенностям своего строения легче добывают пищу. То есть они выживут, и будут размножаться, а поскольку потомство обычно наследует отличительные черты родителей, то эти особенности передаются из поколения в поколение. Слишком слабые не выдерживают борьбы за существование и гибнут, не оставив потомства. В конце концов, через тысячи поколений появятся новые виды.

– По-моему, я понимаю ход мыслей мистера Дарвина, – сказала Маура, стряхивая с юбки лепестки плетистой розы, – но я не согласна с его выводами.

Лорд Клэнмар поудобнее устроился в кресле в предвкушении интересного разговора. В том, что Маура не согласится с Чарльзом Дарвином, лорд Клэнмар ни на миг не сомневался. В ней с трудом можно было узнать босоногую замарашку, которую он взял к себе в дом девять лет назад. Одно только в Мауре осталось неизменным – преданность вере, в которой она родилась. Каждое воскресенье он с Изабел посещал утреннюю службу в англиканской церкви Рэтдрама, а Маура – мессу в местном костеле.

– Маура, недостаточно интуитивно чувствовать, что теория мистера Дарвина ошибочна, – мягко возразил он.

Девушка с любовью улыбнулась ему. Он научил ее искусству полемики, научил находить аргументы за и против самых разных теорий, таких, например, как «Теория вселенных» Платона и «Теория утилитаризма» Джереми Бенташа.

– Хорошо, – согласилась Маура. – Прежде всего, мне хотелось бы знать, где недостающие звенья между классами животных, например, между птицами и рептилиями. Откуда взялись крылья, их ведь не было вообще? Почему человек не способен вывести новый вид, если это удается природе?

Изабел захлопнула книгу.

– Хватит! Знаю я вас! Будете теперь спорить об этой несчастной теории до скончания века. Давайте поговорим о чем-нибудь поинтереснее, хотя бы о войне в Америке.

Ее деду хотелось еще поговорить о революционных взглядах Дарвина. Они с Маурой любили поспорить по любому вопросу, а Изабел, хоть и была всего на год моложе Мауры, не разделяла их увлеченности. Мысли лорда Клэнмара вернулись к будущему девушек. Еще два года, и Изабел начнет выезжать в лондонский свет под присмотром бабушки, встретит подходящего молодого человека из своего сословия и выйдет замуж. А что ожидает незаконнорожденную дочь простой ирландской крестьянки, какая судьба уготована ей?

Размышляя об этом, он вдруг почувствовал резкую боль и груди. Приступ случился не впервые, и лорд хорошо знал, что это признаки приближающегося конца. Он нахмурился. Лорд Клэпмар понимал, что после его смерти Маура останется без средств к существованию. Даже ее положение у него в доме никак не узаконено. Лорд Клэпмар подумал, что пора позаботиться о будущем девушки, и решил как можно быстрее связаться со своим дублинским стряпчим.

– Вы устали? – встревожилась Маура. – Давайте отложим разговор о войне до завтра.

Лорд покачал головой, с трудом собираясь с силами. Тревога омрачила взгляд Мауры. Несколько мгновений назад она уловила резкий вдох и беспокойство, промелькнувшее в глазах Клэнмара. Она подумала, что, может быть, ему стоит съездить Англию и показаться лондонскому доктору. В Рэтдраме и Дублине, конечно, тоже есть врачи, но лорд Клэпмар им не доверяет. Если у него что-нибудь серьезное, лучше быть в Лондоне, чем беспомощно сидеть в этой глуши.

Для Мауры он давно перестал быть лордом Клэнмаром, ее благодетелем. Он стал для нее гораздо большим – семьей и другом. Маура любила его не меньше матери.

Полуденный зной навевал дремоту, с розы на розу перепархивали бабочки, пчелы неумолчно гудели вокруг. Дремота медленно охватывала Мауру, мысли сбивались, ей припомнились первые дни в Баллачармише, изумление, не оставлявшее ее ни на минуту.

Вначале она чуть не умерла со страху, когда пришлось одной садиться в прибывшую за ней огромную карету. За ее вещами прислали повозку с осликом, но Кирон, управлявший повозкой, передал Мауре распоряжение лорда Клэнмара прибыть в Баллачармиш без вещей. Она должна была приехать соответственно положению, которое ей предстоит занять. Так же, как приехала в Баллачармиш Изабел. Молодая леди в карете Клэнмаров.

К большому недовольству Мэри, семейство Мерфи в полном составе высыпало на дорогу поглазеть на отъезд Мауры.

– Вонючий Мерфи! – не удержалась она, увидев, как старый Нед Мерфи, качаясь, вышел на дорогу, чтобы не пропустить невероятное событие. – Если бы здесь жили только Сэлливапы, а не Мерфи, воздух был бы намного чище.

Маура совсем ничего не соображала от волнения, ей было не до Мерфи. Огромная карета блестела на солнце. На дверцах сверкал герб Клэнмаров.

– Мамочка, неужели я поеду одна? – исполненная благоговейного страха, прошептала Маура. – Я думала, меня отвезет Кирон. Я думала…

Немало озадаченный лакей спустился с запяток и открыл перед Маурой дверцу.

Мать положила ладони на плечи Мауре и посмотрела ей прямо в глаза.

– Да, Маура Сэлливан, ты уезжаешь одна, – твердо произнесла она. – Ты навсегда покидаешь эту грязь и вонь. Мы будем видеться, но не здесь, понятно?

– А вдруг я не справлюсь? Что, если лорд Клэнмар передумает?

Такая боль прозвучала в голосе девочки, что лицо матери смягчилось.

– Ты обязательно справишься, – отозвалась мать уверенно, и Маура успокоилась, поверив ей.

Маура поцеловала мать, взяла с нее слово, что они скоро увидятся, и бочком уселась в карету. На ней было платье, над которым никто, во всяком случае, никто из глазевших Мерфи, не мог бы посмеяться. То самое темно-красное платье, в котором Мэри принимала лорда Клэнмара. Мать перешила его, укоротила подол, убрала в швах, и платье сидело на Мауре, словно специально для нее сшитое. Девочка гордо выпрямилась на кожаном сиденье и тщательно расправила складки платья.

Проводить Мауру собралась вся деревня, чтобы позабавиться, глядя, как одна из них поедет в карете. Но когда Маура уселась, почему-то никто не рассмеялся. Девочка выглядела так, словно никогда не была крестьянкой, одной из них. Да еще боялись, как бы лакей не доложил лорду Клэнмару, что над Маурой смеялись.

Карета медленно тронулась. Маура сложила руки на коленях. Наконец-то! Это не сон, она едет в Баллачармиш, и все не так, как ей грезилось, – она попадет в Баллачармиш не через задний ход для прислуги и торговцев. Она приедет в карете, через главные ворота к парадному крыльцу. Она войдет в дом так, как ей и не снилось в самых дерзких снах.