Машина ехала быстро и издавала лишь незначительный шум – новая модель.

– Знаешь, Дакниш, – я поудобнее устроилась у него на груди, – я бы никогда не подумала, что моя история закончится именно так.

– Разве она уже закончилась?

– А разве нет? Я вынуждена бежать из города, и ты прекрасно знаешь, в ближайшее время я вернуться не смогу.

Казалось, впереди меня ждала пустота, и лишь мысль о сыне успокаивала. Если бы не он – вполне возможно, я бы не пережила то время.

– Не дай Тритонам распасться, – обратилась я к Дакнишу, выныривая из размышлений. Мне хотелось напоследок сказать ему это. – Останови гноение, возьми под контроль систему.

Дакниш долго молчал.

– Я постараюсь… Ты планируешь когда-нибудь вернуться в Эпиры?

– Не в ближайшие годы. Моего отца скоро казнят, Тритоны перейдут к тебе – больше меня в этом городе ничто не держит.

– Клара, – Дакниш взял меня за руку, – ты всегда можешь вернуться в Эпиры и рассчитывать на мою помощь.

В тот день мы, впервые за много лет, перестали притворяться и позволили себе выдать наши настоящие эмоции. Дакниш был человеком, которому я доверяла, несмотря ни на что. Ну а он… он рискнул всем, чтобы помочь мне сбежать из Эпир, от Ревокарта, и раствориться в мире. Он – единственный человек на земле, знавший, куда я еду.

– Спасибо тебе.

Я слегка сжала его ладонь, размышляя о том, как много мне бы хотелось сказать. Хотелось попросить, чтоб берёг Амели и чтобы остерегался Ревокарта, который наверняка захочет отыграться за мой побег. Чтобы не переставал спонсировать благотворительные организации – это всегда было для меня важно. Так много всего хотелось сказать…

– Дакниш, что бы ни случилось – не рассказывай ему, где я…

– Никогда, – ответила Дорадо, глядя мне в глаза. – Я обещаю, Клара, он не узнает.

Я обернулась к окну, прощаясь с городом. Мне предстояла другая жизнь, другие обычаи и другой ритм. Я думала о том, как сильно буду скучать по меняющимся на глазах Эпирам, где живут такие разные люди: те, кто верит в доминирование голубой крови, и те, кто самостоятельно достиг вершин. Женщины, обитающие под крылом родителей, и другие, требовавшие свободы и отказывающиеся жить согласно чужим правилам.

– Прощайте, Эпиры, – прошептала я, а в следующую секунду наша машина резко свернула в переулок – именно там находился построенный по моему приказу много лет назад секретный проезд. Таким образом наша машина оторвалась от преследования и растворилась в глухих переулках самого величественного города в Конгрес-Магерах.

То был последний день существования Клары Дегенерис.


Частица пятая: Таир Ревокарт

228 год (Полтора года спустя)


Семнадцатилетняя девушка неуверенно шагала по тротуару, придерживая на голове норовившую улететь прочь шляпу. Широкие квадратные каблучки её туфель звучали громко и размеренно, и кто-то с хорошим слухом обязательно различил бы в этом стуке обрывистую мелодию. Но некому было слушать – девушка одинокой тенью шагала по широкой дороге, направляясь к причалу.

Рассвет сладким обещанием виднелся на горизонте, однако ночная полутьма по-прежнему мешала чётко видеть очертания места, куда направлялась эта хрупкая невысокая девушка. На ней были тканевые туфельки, и, двигаясь вперёд, девчушка время от времени неожиданно подпрыгивала, пытаясь обойти или проскочить образовавшиеся от ночного ливня лужи, – уж очень ей не хотелось промочить единственную приличную обувь. Всё остальное (то, что хранилось в небольшом саквояже, который она несла в руках) было не таким красивым, как те платье, туфельки и шляпка, что были на девушке. Ещё бы, она ведь хотела произвести хорошее первое впечатление!

Она приехала в Эпиры из небольшого городка с дивным названием Древесны. Приехала в поисках красивой обеспеченной жизни, оставив позади слёзы матери и угрозы работящего отца. Она искала своего возлюбленного, с которым не виделась около полугода, с тех пор как руководство Тритонов ужесточило правила и теперь её дорогой Матео не мог наведываться домой так часто, как раньше.

Тиль решила сделать ему сюрприз.

И вот она здесь, в Эпирах.

На улице светало, и свет фонарей уже не казался таким ярким, как раньше. Теперь Тиль могла сколь угодно рассматривать восхитительный древний город, о котором грезила много лет, город, в котором жили только самые красивые и талантливые люди.

Она и сама не понимала, как, шагая пешком от вокзала, оказалась у набережной. Во всём происходящем ей чудилась воля высших сил, своей мудрой рукой направлявших её навстречу судьбе. Не в силах оторвать взгляд от сверкающей реки, мышка Тиль поставила саквояж на землю и завороженно уставилась на невероятный пейзаж: город, что возвышался на берегах моря.

Эпиры – столица одной из самых сильных стран в мире. Тиль никогда не была слишком патриотичной, а хвалебные тексты, коими пестрели все учебники по истории, навевали на неё скуку, не более. Но вот сейчас, глядя на город, в душе девушки зашевелилось нечто… нечто… нечто великое, такое, от чего по тонким, скрытым под тёмной шалью ручкам пробежал холодок.

И так много мыслей возникло в голове у смышлёной Тиль. Как могут люди, живущие в этом городе, не знать, не понимать, насколько сильно им повезло? Как могут не наслаждаться этим видом? Как могут не веселиться каждый день, благодаря провидение за то, что было им даровано?

Тиль стало горько. Она столько лет прожила в неприметных Древеснах, а ведь могла уже давно приехать сюда и быть счастливой. С другой стороны, познакомилась она с Матео именно в Древеснах, в один из его визитов к родителям, и ей стоит благодарить родной городок хотя бы за это.

Тиль помнила, как увидела будущего жениха впервые: высокий, скуластый, с жёсткими чёрными волосами, он очаровал её в первого взгляда.

Девушка знала: её возлюбленный нравился многим, ведь у него была хорошая работа, и не где угодно, а в корпорации Тритонов, ещё и в самих Эпирах, да и внешностью он не был обделён. Но он выбрал её, крошку Тиль.

Когда они стали встречаться, Матео начал делиться многими подробностями своей работы. Он рассказал о новом президенте и о его войне с Тритонами. Много говорил об неком Лагорасе Дорадо, руководителе Тритонов. Тиль знала: Матео восхищается Дорадо, но далеко не сразу разделила этот восторг, ведь на словах получалось, что главный Тритон родился в состоятельной семье и всю жизнь относился с пренебрежением к тем, кому повезло меньше.

Так Тиль думала до тех пор, пока не увидела в газете статью о каком-то благотворительном вечере в кабаре «Лакрица». К статье прилагалось фото, где был изображён привлекательный темноволосый мужчина, а рядом с ним – светловолосая стройная женщина в облегающем чёрном платье.

«Дакниш Дорадо и Амели Лакнау на открытии нового сезона в столичном кабаре 'Лакрица'» – гласила подпись под фото.

Вслух Тиль обвинила ту женщину в распутстве, мысленно же восхитилась ею. Маленькая Тиль мечтала носить похожие платья и иметь таких кавалеров, как Дакниш Лагорас Дорадо: красивых, властных и влиятельных. Она успокаивала себя тем, что Матео, одень его в такой же костюм, как на Дорадо, будет выглядеть не хуже… очень даже не хуже.

Теперь главное – найти самого Матео.

Девушка улыбнулась. Перед глазами пронеслись кадры славного будущего, кадры яркие, наполнявшие тело сладкой истомой. Ну до чего же хорошо-то ей будет в этом городе!

На улице уже почти рассвело и, глядя на безоблачное небо, Тиль с удовлетворением отметила, что сегодня будет очень солнечно, а значит, уже скоро можно снять норовившую сползти с плеч накидку.

– Эй, красотка!

Тиль резко обернулась, забыв придержать шляпу. Головной убор таки улетел и, совершив несколько оборотов в воздухе, шлёпнулся в воду. Тиль не обратила на это ни малейшего внимания. Весь её интерес принадлежал приближающимся к ней трём мужчинам.

Тиль смотрела на них не мигая, и ей даже в голову не могло прийти, что тот ясный безоблачный день станет последним в её жизни. Она не знала, что мужчины, медленно подбирающиеся к ней, сутки назад были разжалованы со службы и с того самого времени беспросветно напивались. Они были злы на всех и вся: на страну, что не заботилась о них, на начальство, не оценившее по достоинству их заслуги, но больше всего их выводили из себя такие вот крохи, как та, что стояла у причала. Такие девушки всегда выбирали мужчин богатых, родовитых.

«Кроха» щурилась, укутывалась в накидку и медленно отступала назад, не ведая, что в скором времени её возлюбленный Матео узнает о том, что совершили эти подонки, и каждому собственноручно перережет глотку.

Вина за её смерть будет лежать на нём до конца его дней. Но в моменты, когда горечь заставит его просыпаться среди ночи, он будет выкрикивать имя невесты с ненавистью, спрашивая у холодных стен, зачем она отправилась в Эпиры, почему не дождалась его в безопасном городке Древесны.

Но умничка Тиль ведь не знала, что Эпиры – город не только красивых и умных людей, но и жестоких, грязных и глупых. Все они жили в одном городе, и всем хватало в нём места.

Красавице Тиль так и не удалось как следует познакомиться с роскошной столицей. Не увидела она нового президента Таира Ревокарта, в которого была влюблена в детстве, пока не познакомилась с Матео, как не встретилась и с начальником Матео – Дакнишем Дорадо. В жизни ей так и не довелось примерить роскошное облегающее платье, как у той светловолосой женщины на фотографиях из столичного кабаре.

Но городу было плевать! Он жил по своим правилам, и его не волновала участь таких незначительных людей, как милая, добрая Тиль или убитый горем Матео.

Если и тревожила славный город Эпиры чья-то судьба, то это была, безусловно, судьба новоизбранного главы государства – Таира Ревокарта. Но на то он и был президентом, чтобы занимать умы всех жителей страны.

•••

– Тебе по-прежнему не удалось её отыскать? – прозвучал глумливый вопрос.

– Ты прекрасно знаешь, что нет! – ответил Таир Ревокарт раздражённо.

– В который раз убеждаюсь, что у меня очень умная дочь.

– У тебя дочь, которая увезла моего сына неизвестно куда, и когда я найду её – мало не покажется ни тебе, ни ей!

– Вот именно поэтому ты никогда её не найдёшь, – рассмеялся собеседник.

Таир посмотрел на Рема Тебриса зло, уже не впервые подавляя в себе желание зацедить старику смачный удар в челюсть. Впрочем, стариком тот был лишь на бумаге, у Тебриса силёнок побольше, чем у самого Таира, и даже тюрьма не сильно подкосила здоровье пленника.

Таир осмотрелся. На тюрьму комната, в которой содержали Ричарда Дегенериса, походила мало. Диван, стол, кровать, даже зеркало в углу… разве что решётки на окнах напоминали, что так просто узнику из сего комфортного помещения не выбраться.

Ревокарт перестал бродить по комнате туда-сюда и, не таясь, уставился на отца Клары, прокручивая в голове набившие оскомину вопросы: где она, что с ней, рассказала ли она Астору о нём, Таире? Расскажет ли? Вернётся ли когда-нибудь в Эпиры? Или в Конгрес-Магеры, если уехала в другую страну?

– Сынок, тебе нужно больше отдыхать…

Ревокарт усмехнулся. Отношения, завязавшиеся у него с убийцей брата, напоминали дешёвый водевиль: каждый раз Таир давал себе слово, что больше никогда не заявится в комнату к этому спокойному, постоянно что-то читающему старику, но неизменно приходил сюда.

Ричард Дегенерис (это имя ему нравилось больше, чем Рем Тебрис) иногда Таира откровенно бесил, но это не отменяло того факта, что советы у него были дельные, мысли излагались лаконично, а фразы бросались очень к месту. А ещё он был последней нитью, связывающей его, Таира, с Кларой.

– Некогда мне отдыхать, Ричард, – ответил Ревокарт, хмурясь.

В тот день он почему-то чувствовал себя устало, играть привычную роль злого тюремщика не хотелось, так что Ревокарт просто плюхнулся в соседнее кресло и прикрыл глаза.

– Что, тяжело выходить из тени? – послышался насмешливый голос заключённого.

– С чего ты взял?

– Раньше ты был вторым человеком в стране, а сейчас занял первое место, и на тебя направлено слишком много внимания.

– Я и раньше не жаловался на недостаток внимания.

– Быть первым – всегда сложнее, уж я-то знаю.

Ричард Дегенерис опять уставился в лежащую на коленях книгу и, казалось, забыл, что в комнате, кроме него, находится кто-то ещё. Таир уже не раз спрашивал себя: действительно ли узник так легко переключает своё внимание или просто даёт ему, Таиру, время, чтобы сменить тему разговора.