Многие истории не имеют красивых окончаний, и, возможно, эта – одна из них.

Клара бросила всё – роскошную, но полную грязи жизнь – и исчезла без вести, оставив Таира с его горечью и жестокостью. Она думала, что поступает правильно, ведь её отец умер, а сына ещё можно спасти. Если не от смерти, то от будущего, в котором мать проклинает отца.

Жаль, Клара так и не узнала подробностей, почему Ревокарт так маниакально выслеживал Рема Тебриса и из-за чего поставил месть выше собственного счастья.

Не знала, каково это – иметь отца, заставлявшем подростка Таира часами выписывать на бумаге: «Я отомщу за смерть брата». Не знала о матери, которая умерла вскоре после смерти старшего сына. Астор и Тесея Ревокарт были очень близки, и, хоть младшего сына она любила не меньше, а может и больше, пережить смерть старшего не смогла.

Не знала Клара также, что после трагедии в военных кругах Астор Ревокарт приобрёл славу жертвы, предводителя, не сумевшего взять под контроль собственных подчинённых. Его не винили в гибели Железного Легиона, но в слабохарактерности… об этом шептались многие. И Бард Ревокарт, отец Таира, от этих слухов зверел и ожесточался с каждым днём, поставив перед собой «святую» цель – превратить младшего сына в бездушную скотину. Кто знает, может, у него и были другие намерения, но результат оказался именно таков.

Взрослея, Таир пережил многое, и во всех неудачах неизменно винил убийцу брата. У него было право так думать.

После исчезновения Клары и многочасовых раздумий Таир пришёл к одному неприятному выводу: именно желание отомстить Рему Тебрису и помогло ему выжить. Ненависть держала его на плаву, когда остальные сдавались, и он медленно карабкался вверх, не оглядываясь, пока не стал вторым человеком в стране.

•••

…Он не сразу поверил, что Клара исчезла. В первый день были организованы поиски, благодаря которым Эпиры, казалось, перевернули вверх дном. В тот день он кричал, зверел, требовал и угрожал всем, кто попадал в поле его зрения.

На второй день Таир, усилием воли беря себя в руки, приказал перевести Ричарда Дегенериса в более комфортную камеру и приставить к нему врача. Он и сам себе в том не хотел признаться, но таким образом Ревокарт пытался сохранить между собой и Кларой некую связь. Он надеялся: она узнает, что Ричард жив, – и вернётся. И у него, Таира, будет аргумент в оправдание: видишь, я заботился о твоём отце, пока тебя не было.

Не вернулась!

И тогда его злость яркой вспышкой перекочевала к Тритонам. Он видел, что власть, которой некогда обладали Ричард и Клара Дегенерис, понемногу переходит в руки к Дакнишу Дорадо. Ревокарт осознавал: если ничего не предпринимать, сбежавшие с корабля крысы вернутся, и пошатнувшаяся было сила Тритонов возобновиться. А этого он допускать был не намерен.

Ревокарт приказал провести чистки. Его люди вызывали Тритонов на допросы, устраивали погромы у них в домах. Эммерих не вмешивался – ему действия его помощника были только на руку. Ревокарт, который так часто сдерживал президента, требуя следовать правилам, начал сам их грубо нарушать, чему последний не мог не радоваться.

Президент был не глуп – понимал, что дело не в желании разрушить Тритонов, нет, его правая рука искал ту женщину – жену Дегенериса. Но счёл: пусть Ревокарт делает что угодно, лишь бы свою работу выполнял.

Тем временем терпение самого Таира было на исходе. Настолько, что он, не таясь, назначил встречу Дакнишу Дорадо.

Дакниш приглашение принял. По правде говоря, в тот момент у него не было выбора – советник президента держал его за горло. Дакнишу находиться в подобном положении было ох как не по душе, но он поставил себе цель – Тритоны выживут! Чтоб было так, нужно договариваться, в первую очередь – с Таиром Ревокартом.

Дакниш «пригласил» Ревокарта в клуб «Лакрица», куда когда-то, в другой жизни, советник приезжал с обыском и откуда был выпровожен самым унизительным образом.

Они встретились в кабинете. За дверью в небольшом коридоре пыталась уместиться многочисленная охрана Ревокарта, из чего Дорадо сделал вывод, что советник президента считает его, Дакниша, достаточно недальновидным, чтобы совершить некую глупость аки напасть на советника в публичном месте.

Ревокарт занял место на диване, всем своим видом показывая, кто в доме хозяин. Впрочем, на Дакниша это не произвело особого впечатления.

Мужчины рассматривали друг друга внимательно. Их официальное знакомство произошло, когда Таир Ревокарт был помолвлен с сестрой Дорадо. Тогда Ревокарт почти не запомнил старшего брата неудавшейся невесты, ведь в те времена последний играл роль бесполезного прожигателя родительских денег, и только когда снюхался с Тритонами, советнику президента пришлось запомнить его имя.

В этот раз их встреча тоже касалась женщины – Клары Дегенерис.

– Я слушаю вас, Таир, – сказал Дакниш, занимая место за рабочим столом.

Ревокарт смерил его оценивающим взглядом и сразу перешёл к сути:

– Я предлагаю тебе сделку, Дорадо. Ты говоришь, где она, а я взамен не трогаю тебя и Тритонов.

– Мне жаль, но я не знаю, где она, – спокойно ответил Дакниш, будучи уверенным, что Ревокарт в тот момент с удовольствием зацедил бы ему удар в челюсть.

Несколько минут Таир буравил его раздражённым взглядом. Весь его вид свидетельствовал о негодовании, он буквально транслировал это чувство на всё живое в радиусе действия.

– Ты понимаешь, что это война?

– Ревокарт, я не знаю, где она, – сказал Дорадо поспешно, предпочитая не злить советника. – Никто не знает.

– Врёшь!

Дакниш был не глуп, понимал: если так будет продолжаться и дальше и Ревокарт не прекратит атаковать, от Тритонов пустого места не останется, потому попытался переключить внимание Ревокарта на другие вещи.

– Возможно, – сказал Дорадо, осторожно подбирая слова, – тебе стоит поговорить с Эммерихом. Во многих случаях он знает существенно больше, чем другие.

От внимания Дакниша не ускользнуло: хоть Ревокарт расслабленную позу не менял, но определённо напрягся.

– О чём ты?

– Ты никогда не задумывался, почему все доказательства невиновности Рема Тебриса исчезли из архивов? А ведь следы-то всегда остаются, и ты не хуже меня знаешь: чтобы скрыть подобные факты, действовать нужно с самых верхов.

– Ближе к сути, Дорадо.

– Президент прекрасно знает, кто отдавал приказ переправляться через реку и на ком лежит вина за смерть Железного Легиона. На момент Белой Войны ему было выгодно обвинить градов, которые не скрывали своей лояльности королю, вот он и позволил Астору скрыть свою вину. Ведь не думаешь же ты, что одних лишь отправленных Астором Ревокартом отчётов было бы достаточно, чтобы все поверили в виновность Тебриса? Нет, Эммерих помогал, более того…

Дакниш знал: эта информация будет иметь эффект снежной лавины, но останавливаться не собирался.

– Ты ведь помнишь, что именно после провала операции и гибели Легиона многие отвернулись от короля и перешли на сторону Эммериха. Почему, по-твоему, Астор, который был очень плох на поле боя, неожиданно решился продвигаться вглубь Пангеи по реке? Не потому ли, что кто-то его надоумил? Догадываешься, кому это было выгодно?

Таир молчал.

– У тебя есть доказательства? – спросил Ревокарт хрипло.

– Да, есть письмо, написанное Эммерихом Дагиогли-Ра – Астору Ревокарту. Оно хранится в Амарии, ведь это единственный регион страны, где из-за специфики автономии не все следы удалось замести.

Ревокарт поднялся и подошёл к окну. Дакниш понимал: его собеседнику принимать правду тяжело. Все знали: Эммерих был для него наставником, да и сам президент не скрывал, что видит в Таире своего преемника… когда-нибудь, через много лет.

– Если у тебя есть доказательства, я хочу их получить. Но если ты соврал, – Ревокарт развернулся, – я тебя с лица земли сотру.

В тот день советник покинул кабинет Дакниша Дорадо на прерванной ноте. Дакниш знал: предоставить доказательства – легчайшая из задач, а значит, некоторое время он может быть спокоен, ведь теперь цепная собака президента будет охотиться на самого президента. Но он также понимал, что Ревокарт вернётся и снова поставит один-единственный вопрос, который его волновал: где Клара. Он никогда не прекратит её искать. Но, увы, больше у Дакниша в рукавах козырей не было.

Доказательства причастности президента к гибели Железного Легиона один из Лазарей доставил в ГУКМ через несколько дней и вручил Таиру Ревокарту лично в руки.

А ещё через четыре месяца страну облетела новость: президент умер.

К тому времени Дакниш более-менее стабилизировал внутреннюю ситуацию среди Тритонов. Забастовки на их шахтах прекратились, взяточники, как и раньше, выполняли свою работу, да и сами Тритоны потихоньку начали привыкать к мысли, что у них снова есть контролирующая сила.

Большинству такая ситуация была по душе, и лишь Амели Лакнау в глубине сердца испытывала отчаяние – без заступничества Клары ей казалось, что каждый день на счету. Ещё немного – и она угодит в ловушку. Внимание Дакниша Дорадо было тем, к чему девушка стремилась в последнюю очередь. Но она не смела никому об этом рассказывать.

•••

Он убивал его медленно, наслаждаясь каждым мгновением. В его глазах не было ни сожаления, ни горечи, ни сомнений. Он смотрел в глаза человеку, который заменил ему отца, но испытывал лишь удовлетворение, видя, как тот испускает последний вздох.

– Да простят тебе судьи рода Мариани твои грехи, – прошептал Таир напоследок и закрыл глаза умершему.

Официально на президента совершили покушение во время одного из официальных выездов на завод, где Эммерих лично должен был наблюдать за первой попыткой магерийских инженеров поднять в воздух самолёт. Специально для этого за городом была построена взлётная площадка, куда президент с помощниками прибыли, чтобы показать столице, стране и всему миру: Конгрес-Магеры всегда впереди.

Дул сильный ветер, на ограждённых площадках собирались толпы людей, и охрана вежливо, но настойчиво сдерживала особо рьяных, пытающихся пробраться через ограждающие знаки. Зрителям не оставалось ничего другого, кроме как наблюдать за происходящим издалека.

Но любопытство вызывал не только самолёт, стоящий на взлётной полосе. Мужчины в классической одежде, со стрелками на идеально выглаженных брюках, в компании наряженных жён и любовниц не могли не обращать на себя внимания. Сильные мира сего переговаривались, смеялись – даже они заразились всеобщей радостью и предвкушением: как же так, неужели самолёт действительно взлетит в воздух?

И лишь Таир Ревокарт предпочёл остаться в стороне от повального позитива. Ветер растрепал его волосы, впивался своими щупальцами в его рубашку, но мужчине было всё равно. Он знал, что должно случиться, и это знание внушало ему непонятное равнодушие ко всему, что происходило вокруг. Столько лет он потратил, чтобы укрепить власть Эммериха Диогли-Ра, и теперь сам же эту власть разрушит.

Ревокарт посмотрел на веселящуюся толпу и снова медленно перевёл взгляд на президента. Клацнула вспышка, и одновременно с этим прозвучал выстрел – фотограф сделал снимок, который потом появится в газетах и облетит всю страну под громким заголовком: «Убит президент Конгрес-Магер».

Виноватых искали повсюду: в стране, вне страны, где угодно. Никто и не догадывался, что виновник был у них под носом, запечатлён на том фото, сделанном, когда прозвучал выстрел и тело Эммериха повалилось на землю. Таир Ревокарт равнодушно наблюдал за смертью своего патрона, не выдавая эмоций.

Для многих он казался мужчиной вне времени – слишком молодым, чтобы править такой сильной страной, слишком родовитым, ведь все знали: Эммерих терпеть не мог людей, равных ему по крови и воспитанию. А этот не просто был рядом, этот – правая рука президента… правая карающая рука.

Магерийцы, читая статьи и рассматривая фото, охая и соболезнуя, не могли не отметить, что на одном и том же изображении запечатлены два события одновременно: смерть одного президента и рождение другого.

Но не знали жители Конгрес-Магер, что умер Эммерих не возле взлётной полосы, а по дороге в больницу. Он был ранен, едва мог дышать, но даже тогда, харкая кровью, шептал: «Я их убью… кто бы это ни сделал, я…»

Тот, кто заказал убийство, сидел рядом с ним в одной и той же машине. На его губах играла спокойная улыбка, так неподобающая ситуации. Таир Ревокарт несколько месяцев шёл к этому моменту, всё было спланировано заранее, даже то, что они с президентом остались в салоне машины наедине.