Затем пришла ярость, прорезавшаяся сквозь стыд, который она почувствовала из-за того, что оказалась такой наивной простушкой. Он пытался соблазнить ее, как соблазнял многих женщин — просто для того, чтобы было с кем развлечься. Несмотря на все разговоры о сновидениях и сладкую лесть, которую он подпускал, она была для него не больше чем теплое женское тело, которое оказалось под рукой во время его вынужденного затворничества.

Боже, какой же она была дурой, поверив, что они действительно видят одни и те же сны. Он наверняка лгал — лгал для того, чтобы она, поверив ему, расслабилась и потеряла бдительность. Она здесь для того, чтобы помочь ему найти настоящих убийц, чтобы, по сути, спасти его от петли, а он отблагодарил ее тем, что попытался сделать ее одной из своих любовниц. В этот момент Морейн совершенно не волновала судьба этого человека. Более того, она даже с некоторым удовлетворением представила, как палач выбивает у него из-под ног опору. Морейн гневно посмотрела на Торманда. Она не доставит ему удовольствие, обнаружив свою боль, но свой гнев она скрывать не станет.

— Возможно, вам не помешает добавить сюда еще несколько имен, — сказала она, сама поражаясь холодной ярости, прозвучавшей в ее голосе.

— Саймон попросил меня составить список, чтобы мы могли знать, каким женщинам грозит опасность, — честно признался Торманд, думая о том, как же она прекрасна в своем гневе.

Одно лишь пугало его: из-за этого чертова листка он мог потерять Морейн прежде, чем у него появился шанс сделать ее своей.

— Вам потребуется целое войско, чтобы защитить этих женщин.

— Я не пытался добавить вас в этот список, — заметил он, но по взгляду, который она на него бросила, он понял, что с таким же успехом можно пытаться переубедить камень. — Я думаю о вас иначе, чем обо всех этих женщинах.

— Иначе? Вы не шептали им нежные слова? Не пытались завлечь их в свою постель? Я знаю вас всего лишь несколько дней, а вы уже стараетесь соблазнить меня. — Она швырнула листки на его стол. — С ними вы тоже говорили о своих снах? Умно придумано. Вы ведь знали, какое значение я придаю сновидениям.

— Морейн, все, что я сказал вам, — правда. — Он потянулся к ней, но она ловко увернулась от его прикосновения. — То, что я чувствую к вам, не может сравниться с моими чувствами ни к одной из этих женщин.

Она от всей души хотела верить ему, и это ее испугало.

— Даже в своем кабинете, при открытой двери, вы едва не уложили меня на пол, задрав юбки. И после этого вы рассчитываете, что я поверю вам? Поверю, что для вас я не просто очередная глупышка, которую вы готовы без особых усилий затащить в свою постель? Неужели вы действительно отличаете меня от них? Чем же, интересно? У вас такой богатый опыт в нашептывании нежных слов, что вы, вероятно, смогли бы соблазнить и монахиню. Но, сэр Торманд, я не стану еще одним именем в вашем списке. Я не могу похвастаться богатством, но у меня есть гордость, и я не поступлюсь ею, став очередной вашей любовницей.

Гордо выпрямившись, Морейн вышла из комнаты, Торманд скрипнул зубами и негромко выругался в свой адрес. Он выругался вновь, когда услышал, как с девушкой поздоровался Саймон. Похоже, он потерял Морейн, и этот факт скрыть вряд ли удастся. Но что еще хуже, Морейн скорее всего не станет скрывать, какого низкого она о нем мнения. Он сердито посмотрел на кота, все еще сидящего на столе, понимая, что глупо винить животное в том, что произошло, но ему необходимо было выпустить пар.

— Морейн, с вами все в порядке? — услышал он голос Саймона, понимая, что его друг опасается, что он совершил именно то, что только что намеревался.

— Да, Саймон. Но я должна вернуться к своей стряпне. И я готова взять в руки еще одну заколку в любое время, когда вы скажете.

— Вы в этом уверены?

— Вполне.

— Тогда мы попытаемся сразу же после ужина, когда Уолин отправится спать.

— Хорошо. Мы должны остановить эти убийства. И чем скорее мы это сделаем, тем скорее я смогу вернуться домой к своей обычной жизни.

Торманд поморщился и прислушался к удаляющимся шагам. Он пожал плечами, когда Саймон вошел в комнату и посмотрел на него, подняв темную бровь в молчаливом вопросе.

— Она увидела список.

— Ты что, в самом деле показал его ей?

Тон Саймона подразумевал, что он считает Торманда полным глупцом, и тот сердито посмотрел на друга:

— Ты меня что, дураком считаешь? Я его надежно спрятал под счетной книгой. — Он кивнул на кота. — Потом эта глупая животина явилась сюда, забралась на стол и все раскидала. Морейн стала собирать упавшее и увидела список. А если ты будешь смеяться, то должен тебя предупредить, что я в настроении побить что-нибудь или кого-нибудь. И крепко.

— Ты ведь пытался соблазнить эту девушку, не так ли?

— Может, и пытался, но не надо выставлять это так, словно я старый вожделеющий дурак, каждый день совращающий невинных. Я отношусь к ней не так, как к другим женщинам, но, к сожалению, она мне не поверила.

— Учитывая длину этого списка, я понимаю, почему она усомнилась в твоих словах.

— Я ей не лгал, и она это знает.

— Торманд, девушка может доверять словам мужчины во всем, за исключением его прошлого и тех причин, по которым он пытается завлечь ее в постель. Пока ты не женишься на ней, она будет сомневаться в каждой твоей попытке. Ты собираешься на ней жениться?

— Я не знаю. — Торманд слегка улыбнулся, увидев удивление на лице друга. — Она не похожа на других, и я думаю, что теперь я тоже стал немного другим. Но я не знаю, как заставить ее поверить в это.

— Ну, ты мог бы начать красиво ухаживать за ней вместо того, чтобы пытаться ее соблазнить. Надеюсь, ты еще не забыл, как это делается?

Вспылив, Торманд собрался было ответить, что, конечно же, не забыл, как вдруг понял, что и не помнит, когда в последний раз действительно ухаживал за своей избранницей. Обычно все, что ему требовалось, чтобы уложить женщину в постель, — это немного лести, красивый подарок и пара поцелуев. Но это нельзя считать ухаживанием. Это больше походило на охоту. Пытаясь скрыть свое замешательство, он перевел взгляд на кота, который, прищурив свои желтые глаза, пристально следил за ним.

На мгновение он задался вопросом: стоит ли ему пытаться ухаживать за Морейн? Ведь это означает фактически признаться в том, что он хочет, чтобы она принадлежала только ему, а ведь это возможно лишь после женитьбы. Как это ни странно, мысль о женитьбе не испугала его и не вызвала желания немедленно сбежать в горы. В своем последнем сне он видел их общих детей, и немалая часть его души страстно желала узнать, верны ли эти образы. Даже мысль о том, что после, свадьбы ему придется хранить верность одной женщине, совершенно не обеспокоила Торманда.

Мысленно все обсудив, он решил, что покончит с повадками ловеласа.

— Да, — сказал он, — думаю, я смогу оказывать внимание девушке, как подобает истинному джентльмену. Хотя бы для того, чтобы Морейн поняла — ее имя никогда не окажется в этом списке. Итак, я буду за ней ухаживать. Вот только преуспею ли в этом? — пробормотал он, выходя из комнаты.

Саймон почесал кота за ушами, слегка улыбаясь громкому мурлыканью, которым кот ответил на поглаживание.

— Он дурачок, Уильям, не сердись на него. Думаю, впереди у него трудный путь, но он будет ему полезен. И в одном он абсолютно прав — Морейн Росс не девушка из его списка. Я начинаю думать, что Харкурт знал, о чем говорил, и это меня немного пугает.


Глава 10


— Ты уверена, что хочешь этого?

Морейн встретилась взглядом с удивительно мягкими серыми глазами Саймона Иннеса. Она больше привыкла видеть холодный стальной взгляд человека, погруженного в свои мысли, на котором лежит ответственность за разрешение очередной головоломки. Но неожиданно этот заботливый взгляд открыл ей глаза, и она увидела, что сэр Саймон Иннес — очень импозантный мужчина, гораздо более красивый, чем казалось ей раньше. Ее глубоко тронуло то, что ему было не безразлично происходящее с ней. Ради того, чтобы избавить ее от боли, он готов был даже отказаться от возможности с ее помощью найти убийц.

— Да, — ответила она. — На этот раз я лучше подготовлена к тому, что могу увидеть и почувствовать. Поверьте, я очень хочу оказаться вам полезной.

Девушка говорила об этом искренне, от души, с большой надеждой, что небеса помогут ей. Она знала, что одно лишь прикосновение к этой заколке может погрузить ее в страшный мир крови, боли и безумия, в котором обитали убийцы. Морейн понимала, что если ее посетит видение, то оно будет ужасно, но она твердо решила, что не позволит запугать себя никаким страшным картинам. На этот раз она не лишится чувств и обязательно запомнит все, что всплывет перед ее мысленным взором. Видение должно открыть ей правду, и Морейн была решительно настроена увидеть ее, чтобы препроводить этих чудовищ на виселицу.

Позади нее послышалось легкое движение, но Морейн не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, что это Торманд. Она знала его запах так же хорошо, как и свой собственный, несмотря на то что знакомы они были совсем недавно. Она все еще сердилась на него, боль и ревность все еще стучали в ее сердце, но она не могла отрицать, что его присутствие придавало ей силы. Возник соблазн — не оборачиваясь, изо всей силы нанести удар по той части его тела, которой он так легко делился с бесчисленными женщинами. Но девушке удалось совладать с этим порывом. Ведь сейчас было не важно, что она думает об этом человеке и какие чувства испытывает к нему. В данный момент ей необходима была та душевная сила, которую придавало ей присутствие Торманда. Позже она подумает о том, как ему это удается без слов и прикосновений. Только не сейчас.

Не обращая внимания на то, каким образом остальные Мюрреи расселись за столом в большом холле, Морейн протянула руку:

— Давайте покончим с этим.

— Я могу кое-что подсказать… — начал Саймон.

— Нет, не надо. Подобные сведения затуманят картину или повлияют на то, что мне суждено увидеть. Я должна погрузиться в свой сон наяву совершенно несведущей. Поверьте, так лучше.

Саймон кивнул и вложил заколку ей в руку. Морейн тотчас напряглась, но быстро заставила себя расслабиться. Она не будет противиться тому, что предстанет перед ее взором, а позволит унести себя туда, куда пожелает провидение. Если сопротивляться и излишне сопереживать, это может помешать ей извлечь столь необходимую всем информацию.

Минуты проходили, и Морейн уже начало казаться, что на этот раз она ничего не увидит. По нахмурившимся лицам мужчин было понятно, что и они думают так же. Затем нечто ужасное ворвалось в нее так жестко и стремительно, что она охнула, словно от сильного удара. Морейн почувствовала, как две сильные руки поддержали ее за плечи, и самообладание вернулось к ней. Тяжелой волной видение накатывало на нее, но теперь Морейн встречала его не дрогнув. Потом ей открылось зло.

Как и в прошлый раз, сначала по ее нервам ударил вихрь самых разных чувств: боль, страх, ненависть, безумие и среди всего этого — дьявольское наслаждение. Всплеск эмоций был настолько силен, что она почти ощутила их отвратительный вкус, ее даже слегка затошнило. Но само видение на этот раз оказалось более подробным. Это были уже не беспорядочные, быстро сменяющиеся образы — вполне связные и четкие картины всплывали перед ее глазами, и Морейн постаралась удержать их в памяти.

На полу грязной лачуги лежала связанная женщина. Боль и ужас несчастной переполняли убогое жилище. Набрав силу, эмоции начали передаваться Морейн, но вдруг угасли. Женщина умерла. И это ощущение скорой смерти волнами пробивалось сквозь пелену зла, окружавшую три фигуры в ее видении. Затем полыхнуло пламя гнева, такого яростного, что Морейн задрожала. Сверкнул нож, еще раз и еще. В этих ударах не было контроля, холодного расчета. Массивная темная фигура, склонившаяся над жертвой, двинулась, перехватывая продолжавший метаться нож. Морейн пронзил чей-то яростный крик. Он хлестнул ее болью, которая все усиливалась, по мере того как грубые слова отдавались у нее в мозгу, но Морейн старалась зацепиться за каждое слово, которое казалось ей важным.

— Они все должны заплатить!

— Они заплатят, миледи. Они заплатят.

Затем женщина, платье которой было забрызгано кровью жертвы, вдруг посмотрела прямо на Морейн:

— А ты, сука, пострадаешь больше всех!

Морейн была так потрясена, что в ужасе отбросила заколку. Ее трясло. Убийца говорила с ней, смотрела ей прямо в глаза. Такого никогда не случалось раньше. Она слышала и видела многое, но ничего подобного никогда не было. Это отдавало чем-то слишком личным, словно женщине было известно о ее присутствии.