Ирина Надеждина - Горький мед, сладкий яд

– Скажи.

Он улыбнулся, грудью она ощутила, что его сердце забилось чаще.

– Я откушу тебе язык, чтобы ты не говорил глупостей.

– И как же тогда мы будем целоваться или заниматься всякими мелкими шалостями? – его голос стал чуть хрипловатым.

– Тогда не говори ерунды, – она запуталась пальцами в его волосах, – и потуши свет. Я хочу, чтобы было темно.

– Как хочешь, – он дернул за шнурок бра и прильнул губами к ее телу…

Ника прижалась к Владиславу. Он взял ее руку и целовал каждый палец, каждый ноготок. Тело охватила легкая приятная усталость.

– Влад, скажи, а почему ты теперь, когда мы вместе… нет, не совсем правильно выразилась, мы всегда вместе, даже когда не рядом. Почему, когда ты теперь со мной, то это не так, как раньше? Мне временами казалось, что мы оба сходим с ума, такое мы с тобой вытворяли.

– Тебе плохо так? – он пощекотал языком ее ладонь.

– Хорошо. Бесподобно. Ты был прав, во всем есть своя прелесть, но поначалу мне казалось, что даже не хватало нашей сумасшедшинки.

– Подожди, котенок, будут у нас маленькие, вернется и сумасшедшинка.

– Влад, как мне хорошо с тобой, – счастливо вздохнула Ника и поцеловала его.

– Котенок, у меня к тебе дельце есть, – не отрываясь от ее руки, сказал Владислав. – Ты уже в состоянии в дела вникать?

– Говори, – разрешила Ника.

– Я тебе телохранителя нашел. Я думаю, тебе понравится.

– Ну и? Что, Эрик снова смотрины будет устраивать?

– Не будет. Давай Володю возьмем.

– Ты с ума точно сошел, Влад! – Ника включила свет и улыбнулась. – Ты забыл, что было? Ты думаешь, он после этого согласится? За меня-то ты точно можешь быть спокоен, а вот что он скажет?

– Сказал, что подумает. Так как, берем? Все-таки свой парень, с детства знакомы, и с его офигенной порядочностью приставать не станет.

– Берем, – Ника лукаво улыбнулась. – Только кто станет приставать ко мне?

– А я зачем? – Владислав тоже лукаво улыбнулся. – Свет тушить или так оставить?

– Тушить, – Ника с удовольствием ощутила касание его рук. – Знаешь, я никогда не думала, что в таком состоянии мне так будет хотеться быть с тобой. Это все из-за тебя… из-за того, что я люблю тебя.

– А я тебя обожаю, солнышко мое, котенок мой… – его слегка хрипловатый голос начал срываться от страсти. – Я никогда никого так не любил…

В темноте слышалось только учащенное дыхание и иногда ласковый шепот и тихий сладкий стон. Время для обоих остановилось…

Владислав прилетел из Германии. В аэропорту, как почти всегда, его встречал Эрик. Было холодно, резкий ветер обжигал лицо. Тепло салона машины было необыкновенно спасительным. Сергей ушел заниматься багажом.

– Рассказывай, – коротко бросил Владислав, доставая сигарету.

– Все как обычно. Нормально. Дан в порядке, Алик в порядке, половина твоя тоже. Ждет тебя, не дождется. Вся исскучалась, – Эрик тоже закурил.

– Действительно все в порядке? – Владислав пристально посмотрел на Эрика.

– Действительно. А что случилось?

– Ничего. Такая дрянь сегодня всю ночь снилась, а потом в самолете имел несчастье задремать, – он передохнул.

– Не паникуй, я вчера вечером был у тебя дома и всех видел. Сегодня переговорил с Никой по телефону, а с Даном виделся с утра. Все в порядке.

– Ну, слава богу. Правда, по телефону я со всеми пообщался сегодня утром. Даже знаю, что Алик с Катериной придут сегодня часов в семь.

– А ты как съездил?

– Хорошо. Только выносить нашего партнера Курта более чем тяжело. Нудный – хуже твоих землячков. И вообще, летать в Германию, когда здесь такая холодина, лучше не надо.

Прилетаешь, и что-то состояние дрянное. Как мартышка на снегу.

– А когда ты из Штатов прилетаешь? – улыбнулся Эрик.

– Это отдельный случай. В Штаты, я летаю не на неделю.

Через час Владислав был уже дома. Когда он вошел, первой ему навстречу вышла Ника. Увидев, что она в полном порядке, Владислав с облегчением вздохнул. Она заметила, что на его только что напряженном и хмуром лице появилась улыбка. Он обнял Нику и зарылся лицом в ее волосы.

– Привет, котенок, – целуя ее, ласково сказал он. – Как ты?

– Все отлично. Ужасно по тебе соскучилась, – Ника поцеловала его в ответ. – А ты как? Как долетел?

– Все нормально.

– Ну, может быть, ты хоть пальто снимешь? – услышал Владислав голос Даниила Александровича, в котором сквозила мягкая усмешка.

– Я в нем спать буду, – отрываясь от Ники, ответил Владислав. – Здоров, дядька!

– Здоров, племяшок! Как поездка?

– На славу, – Владислав снял пальто и повесил его. – Давай теперь я себя в порядок приведу.

– Хочешь есть? – спросила Ника.

– Как волк, – Владислав снова ей улыбнулся.

– Я его сдам, – подал голос входящий Сергей. – Он с самого утра ничего не ел. Все утро был злой и несчастный.

– Должно быть, с Куртом расставаться не хотел, – рассмеялся стоявший сзади Эрик. – Ника, дружочек, он изменяет тебе с немцем-перцем.

– Эрик, золотко, – Владислав показал кулак, – молись чтобы я с тобой никому не начал изменять.

Все рассмеялись. Пока мужчины раздевались и проходили в дом, Ника ушла на кухню, чтобы накрыть на стол. Владислав поднялся в спальню, чтобы переодеться и принять с дороги душ. Через четверть часа Ника пригласила всех к столу. Все шутили, смеялись, было весело. Владислав и Сергей рассказывали о поездке. Эрик и Даниил Александрович задавали вопросы по делу. Несмотря на разговор и присутствие посторонних, Владислав не мог отвести взгляда от жены.

Ему казалось, что не виделись они целую вечность. В последнее время она очень поправилась, но с ее хорошеньким личиком ничего не произошло, оно было таким же милым, взгляд таким же по-детски открытым и почти наивным.

Наконец все разошлись, и они остались вдвоем. Владислав обнял Нику и прижал к себе.

– Ты представить себе не можешь, как я скучал, – тихо сказал он.

– Я скучала втройне, – Ника улыбнулась.

– У тебя действительно все в порядке?

– Да, все отлично. Я закончила работу и, если хочешь, дам тебе прочитать. Может быть, мне стоит подумать о досрочной защите?

– Работу я твою почитаю с удовольствием, а о защите мы поговорим попозже. Давай где-нибудь удобненько усядемся и ты мне расскажешь все свои новости.

Они устроились в комнате на втором этаже, напротив спальни. Ника села в углу дивана, а Владислав лег, положив ей голову на колени. Она начала рассказывать ему обо всем, что произошло за неделю. Владислав прикрыл глаза, взял ее за руку, и ему казалось, что никогда в жизни он себя лучше не. Ее голос напоминал ему нежное журчание лесного ручейка, прикосновения – легкие дуновения ветра. И все равно откуда-то рвалась наружу тревога…

Владислав проснулся. За окнами было еще совсем темно, шел снег. В просвете между шторами видно было, как крупные хлопья налипали на стекло. Владислав сел, включил бра. Даже в неярком свете было видно, что лицо Ники залито нездоровым румянцем. Она ворочалась и что-то шептала во сне. Владислав осторожно коснулся ее лба. У Ники поднялась температура. Он посмотрел на часы – было начало шестого. Больше он не спал. В первый момент его охватило даже что-то похожее на панику. Усилием воли он взял себя в руки и лежал, прислушиваясь к неровному дыханию и ворочаньям Ники.

Ника проснулась в половине восьмого. Владислав включил свет, и она зажмурилась и потерла глаза.

– Кажется, мне что-то в глаза попало, – жалобно сказала она. – Режет…

– А ну, дай я посмотрю, – Владислав приподнял ее голову за подбородок и посмотрел в глаза, которые Ника старательно щурила на свету. – Ничего не попало, не три. Я сейчас заварки чайной принесу, примочки сделаем.

– Похоже, что я где-то простыла, – она откинулась назад на подушку. – У меня такое состояние, будто по мне трактором проехали. Все тело болит.

– У тебя, котенок, температура, вот все и болит, – Владислав ласково погладил ее по голове. – Давай градусник поставим?

– Давай, – покорно согласилась Ника.

Владислав принес ей термометр и сделал на глаза примочки с заваркой. Ника лежала тихо.

– Шторы отдернуть или пусть так? – спросил Владислав.

– Отдерни, – Ника вздохнула. – Влад, что теперь будет?

– Ничего, котенок, ничего, все обойдется. Только полежать нужно будет. Давай градусник, – он взял термометр и присвистнул. – Многовато будет!

– Сколько? – Ника убрала примочки с глаз и села.

– Тридцать восемь. Постой-ка, а что с лицом? – Владислав присмотрелся к ее лицу. – Давно тебя обсыпало? Вчера вроде бы этого не было.

– Где? – испугалась Ника.

– Не паникуй. Лоб, щеки, шея. Дай-ка я руки и животик гляну, – он осмотрел Нику. – Так, и здесь то же самое.

– Что это, Влад? – испуганно спросила Ника.

– Ты в детстве корью болела?

– Не знаю, болела ли в раннем детстве, а когда себя уже помнила, не болела. Давай позвоним маме и спросим. Это что, корь?

– Похоже. Только вот неясно, где ты могла ее подхватить? – Владислав взялся за телефонную трубку.

– Не знаю, – тяжело вздохнула Ника. – Вроде бы и детей больных или недавно болевших нет ни у кого… Хотя постой, это очень заразная болезнь?

– Ну, порядочно. Взрослые, правда, болеют нечасто. А что, кто-то заболел?

– Да такая ерунда… Помнишь, я собирала материал для статьи о детях и была в садике? Потом мне нужно было еще кое-что уточнить, я поехала, а они там все в масках, говорят, что у них карантин по поводу кори объявили, и даже одна воспитательница заболела, – вспомнила Ника.

– Тогда есть шанс.

– А ты болел?

– Болел в десять лет. А Алька не болел. Так, подожди, дай я с тещей потолкую…

Почти весь декабрь Владислав провел как в кошмарном сне. У Ники действительно оказалась корь. Следом за ней, через три дня, заболел корью Алик. Болели они оба не очень долго, но довольно тяжело, с высокой температурой, у Алика настолько высокой, что он одну ночь бредил. Но если у сына после кори не осталось никаких осложнений, то у Ники все осложнилось бронхитом. Она кашляла, что называется, до слез, и почти ничем нельзя было унять этот кашель. Кроме того, состояние Аси, лежащей в больнице, значительно ухудшилось, с сердцем было совсем плохо. Ей запретили вставать, но из-за того, что болели Ника и Алик, Владислав не мог даже съездить к ней, разговаривал только по телефону. Нике, когда она спрашивала об Асе, он говорил, что почти все в порядке, чтобы не расстраивать ее. И Лазарев, и он знали, что Ася обречена.

Фирмой все это время занимались Эрик и Илья. В фирме дела шли хорошо, но Владислава в то время фирма перестала интересовать вообще. Пришлось уехать вместе с Нелей Викторовной и Даниилу Александровичу, так как у ее тетки случился инсульт, и оставлять одну Нелю Викторовну, несмотря на все ее протесты, в такой момент он не хотел.

За время болезни Ника осунулась. Она постоянно переживала, не скажется ли болезнь на детях, и все уверения Владислава и родителей казались ей просто попыткой ее успокоить. Впрочем, так оно на самом деле и было. Владислав переживал не меньше Ники, только старался, чтобы она этого не заметила. В паническое состояние привел ее визит к Лазареву, когда тот сказал, что ей необходимо лечь в больницу, если ока хочет нормально родить. В тот день Ника плакала до самого вечера и ничего не хотела слышать. На следующий день утром мама и Владислав все-таки уговорили ее. Владислав перезвонил Лазареву. Теперь с Владиславом она виделась два-три раза в день, когда он приезжал, и то в кабинете Лазарева, потому что входить в отделение посетителям не разрешалось. Вечером Владислав по нескольку раз звонил Нике, пытался шутить, отвлечь ее от скверных мыслей, она делала вид, что ей весело…

За время болезни Ники и Алика Владиславу показалось, что он стал глубоким стариком. Неделю, пока у них обоих держалась высокая температура, он практически не спал, в лучшем случае – пару часов в сутки. Потом, когда Алик поправился, у Ники начался бронхит, Влад просыпался каждый раз, когда она начинала кашлять, да и вообще спал, прислушиваясь к каждому ее вздоху, к каждому движению во сне. Днем старался как-нибудь ее развлечь, иногда ему это удавалось, и он был просто счастлив. Но Никин бронхит, как его ни старались лечить, почему-то лечению не поддавался. Настроение у Владислава от этого отнюдь не поднималось. Не радовали и новости, касавшиеся Аси. Ее слабый голос в телефонной трубке как ножом по сердцу резал. Уговорив Нику лечь в больницу, Владислав почему-то надеялся, что станет чувствовать себя спокойней, но это были пустые надежды. В первый же день, оставшись дома без нее, он почувствовал себя еще хуже. Алик был в институте, смотреть на своих телохранителей он уже не мог, с Ольгой и Антоном в последнее время общался тоже только по телефону, боясь заразить корью малыша. Да и напрягать Ольгу своими проблемами он просто не мог. Даниил Александрович был тоже довольно далеко. Попытки лечь и выспаться ничего не дали. После таблетки снотворного Влад проснулся через несколько часов с тяжелой, будто свинцовый шар, головой и настроением, еще больше испортившимся. К тому, что сердце болит уже без перерыва, он привык, и глотал лекарства автоматически. В тот вечер, возвращаясь от Ники, он заехал к ее родителям и просидел у них часов до десяти. Этот визит превратился в успокаивание Людмилы Сергеевны, которая плакала не меньше Ники. На следующий день Владислав вернулся на фирму.