— Все хорошо… — Макс чуть толкал ее бедрами, прижимался, рождая в ее теле теплые волны, охватывающие с головы до ног.

Они освобождали голову, выталкивали остатки мыслей и неуверенности. Эль все еще стеснялась, боялась показаться для него глупой или непривлекательной. Но его голос, его уверенность, его… движения — все это накрывало с головой.

— Знаешь, я считаю, что в спальне лишние мысли только мешают… — Его пальцы коснулись внутренней части ее бедер, пробежались, чуть касаясь кожи. Эль вспыхнула, не в силах сдержать стон сквозь сжатые зубы. — Может быть, иногда, мысль-другая и может промелькнуть… — Макс гладил ее бедра, одновременно задирая ноги все выше, пока они не оказались на уровне его плеч. — Но сегодня думаю я, договорились?

Чтобы снять с нее остатки одежды ему потребовалось несколько секунд. Каким-то краешком сознания Эль еще думала о том, что лежит перед ним совсем обнаженная, с широко расставленными ногами, но сейчас это больше не имело никакого значения. Она обнажила душу для своего мужчины, все остальное не имело значения.

— Ты такая красивая, Габриэль.

Она приподнялась и увидела, что взгляд Макса скользит по ее телу и то, каким стало его лицо… Господи, это настоящая пытка, видеть его вот таким: одновременно и горячим, желающим, требовательным — и бесконечно нежным, осторожным, словно он собирался прикоснуться к бабочке и не стереть пальцами ни одну грань рисунка на ее крыльях.

Он сделал какое-то незначительное, совсем легкое движение — подтолкнул ее, одновременно разводя и забрасывая ее ноги себе на плечи. А потом… потом Эль почувствовала такой жар у себя между ног, что вцепилась в покрывало и выгнулась.

Макс медленно, словно пробовал на вкус, поцеловал ее во внутреннюю часть бедра, проложил дорожку выше, до сгиба — и остановился, осторожно поглаживая пальцами припухшие от желания складки. Эль закрыла глаза, обессиленно упала на спину. Противопоставить что-то вибрирующей дрожи во всем теле было нечего. Хотелось одновременно и закрыться руками — и еще шире развести ноги, чтобы он, наконец, услышал ее молчаливую мольбу и сделал это.

Макс осторожно, притрагиваясь языком так, словно боялся причинить боль, лизнул ее, одновременно раздвигая пальцами влажные от желания складки. Эль выгнулась, задержала дыхание, почти уверенная, что следующий вдох разорвет ее легкие словно воздушный шарик. И когда его язык требовательно и, одновременно, легко лизнул ее клитор. Раз, второй раз, дразня и покатывая, словно драгоценную жемчужину.

Боже, он в самом деле целует ее… там? Там, где все горит, все такое развратно мокрое? Как в том порнофильме… нет, Эль уже не могла вспомнить тот момент, развратная сцена замылилась и потускнела.

Его язык, его губы…

Они убивали ее и одновременно возносили куда-то высоко, поднимали в раскаленное пике, где не остается ничего, кроме яростного желания.

Эль чувствовала, как руки Макса скользят по пледу, которым она в каком-то припадке скромности пыталась прикрыться, но теперь чувствовала, что если немедленно не сбросит ткань, то непременно умрет. Она пыталась помочь, пыталась приподняться. Но каждый раз его поцелуи становились еще плотнее, а язык… он проникал прямо в нее, пронзал и играл где-то внутри… как тут можно делать хоть что-нибудь, кроме постоянных взлетов все выше и выше? У Эль не осталось сил сделать хоть что-нибудь. Только комкать покрывало, метаться из стороны в сторону и кричать. Да, кричать. Или громко стонать. Она понятия не имела и не понимала, откуда в ней рождается это бесстыдство, ни ничего не могла поделать. Сдерживаться — все равно что попытаться заткнуть бьющий из шланга поток воды. На время, быть может, и получится, но потом напор достигнет такой силы, что его уже ничто не остановит.

Максу все же удалось высвободить ее. Плед так и остался лежать под Эль. А руки Макса легли на ее грудь. Его ладони были немного шершавыми, и возбужденные соски отозвались на это касание буквально взрывом.

— Я хочу тебя… — прошептала она с трудом контролируя рвущиеся из горла слова. — Хочу, хочу! Пожалуйста!

Эль бы выкрикивала эти слова снова и снова, но как на зло не хватало дыхания. Теперь из ее рта доносились только невнятные, полные бесстыжего желания всхлипы.

Макс медленно ослаблял пытку. Не ушел сразу, а продолжал целовать еще какое-то время, пока Эль немного успокаивалась. Хоть спокойствием это состояние вряд ли можно было назвать. Она пылала изнутри, тело требовало немедленного продолжения, бунтовало, заставляя кусать губы и постанывать. Эль так раскинулась на кровати, широко расставив ноги — безумное непотребство, если посмотреть со стороны. Она и подумать не могла, что будет вот так лежать перед мужчиной и больше всего в жизни желать, чтобы он уже, наконец, скинул свое проклятое полотенце и сделал то, ради чего природа наградила его членом… членом… она все же произнесла это слово. Пусть и в голове. И небо не упало на землю, и не отсох язык.

— Я сейчас… — произнес Макс и поднялся. — Не шевелись, мисс самые вкусные панкейки, хочу каждую секунду видеть тебя всю.

Эль послушалась. Она больше не стеснялась. Желание превратило ее в кошку, готовую ползать перед котом и упрашивать взять ее.

Макс отошел к письменному столу, что-то достал из ящика, затем вернулся.

Презерватив.

Он все предусмотрел… то есть знал, что все так будет? А разве могло не быть? Она готова была отдаться ему еще там, у него дома, несколько дней назад. Но он не воспользовался ее слабостью, а только приоткрыл дверь в новый для нее мир. Намекнул, что может там скрываться. И намек Эль очень понравился. Понравился на уровне инстинктов. Настолько, что все происходящее теперь казалось самой правильной и естественной вещью на свете.

Полотенце полетело на пол.

Эль не отвела взгляда.

Его член был хорош. Гладкий и блестящий. Правда, вроде немного великоват… для нее. Она ведь такая маленькая.

Макс натянул презерватив и вернулся к кровати. Навис над Эль, поцелуями и легкими толчками подталкивая забраться выше. Теперь она целиком лежала под ним.

Он вошел осторожно, направив член рукой. Смотрел прямо ей в лицо, ловил каждую эмоцию. А вот Эль не могла на него смотреть. Не из-за стеснения — Максу чудесным образом удалось выгнать из нее эту глупость. Скорее, просто не было сил. Она слушала себя, слушала свое тело, немного напрягаясь каждый раз, когда Макс надавливал еще чуть сильнее, еще глубже проникая в нее. Больно, сейчас должно быть больно — она это знала. Ну и пусть, она потерпит. Та буря, которую Макс будил в ней одним своим присутствием, требовала удовлетворения. Эль больше не хотела терпеть и прятаться. Не хотела убегать от собственных желаний. Она, впервые в жизни так сильно и отчаянно хотела жить.

Да!

Эль неосознанно подалась ему навстречу, тут же сжала зубы. Макс почти вышел из нее замер. В его темных, теперь почти черных глаза осталось одно желание — и тень тревоги.

— Все хорошо, — она обняла его за шею, притянула для поцелуя. — Не останавливайся. Все хорошо.

— Не торопись, — Макс поцеловал ее в кончик носа. — У нас все впереди.

— Ловлю тебя на слове.

— Моя девочка, — Макс осторожно подался вперед, — настоящая журналистка.

— Да-да, — Эль открыла глаза. — Я тебя еще…

Он снова вошел в нее, заставил умолкнуть на полуслове.

И вовсе он не большой — самое то, что надо. Чтобы заполнить ее, чтобы стать одним целым. Чтобы двигаться в ней плотно-плотно — скользкий и горячий, крепкий и жадный… Да, жадный! Эль все же заставила себя открыть глаза, когда Макс ускорил движения, когда его дыхание, до того почти спокойное, вдруг сделалось сбивчивым. И он входил в нее полностью — скрывался в ней, чтобы в следующее мгновение снова вынырнуть.

Неужели все прошло так легко? Неужели она теперь?.. Да, вначале Эль ощущала небольшой дискомфорт, но это даже болью назвать нельзя. Что-то новое, необычное, но уж точно не неприятное. Теплое и обволакивающее, откровенное и развратное, что-то на грани животного. И намекающее на что-то большее, бесконечное, новое. Книголюб.нет

Эль снова подалась навстречу Максу. Тот негромко то ли зашипел, то ли зарычал. Его глаза блестели… нет — они сияли. Сияли желанием. И все его тело, напряженное до состояния камня, буквально кричало о приближающейся кульминации.

Плотнее! Она хочет еще плотнее!

— Опять торопишься? — Макс с трудом улыбнулся. Все его силы ушли на постоянный контроль.

Эль не ответила.

Не осознавая собственных действий, закинула ноги ему на спину и толкнула к себе. В себя. Он вошел, кажется, даже еще глубже. Да, именно так! Она хотела отдаваться ему. Вся, без остатка. Хотела видеть и слышать, как он будет кончать… еще одно «взрослое» слово уже не вызвало удивления. Он должен получить удовольствие! А она поможет ему в этом. Сделает все, на что сейчас способна.

Выше, к нему навстречу.

Быстрее и резче.

Даже если у него были другие планы.

Эль не хотела, чтобы он по-прежнему контролировал себя. Не с ней. Не в постели.

И Макс уступил. Сдался. Заработал так, словно хотел проткнуть ее насквозь. А потом Эль почувствовала, как его член увеличился еще сильнее. Или эй это только показалось? Но оргазм Макса передался и ей. Прокатился по телу приятной волной — не той, которая заставила ее кричать в гостиной его дома. Но волной морального удовлетворения. Осознанием собственной женственности. Пусть пока еще только начинающей просыпаться.

— Ты непослушная девчонка, — прошептал Макс, обессиленно опускаясь на нее, но продолжая удерживать вес собственного тела на локтях.

— А ты думал, затащил в постель покорного одуванчика? — Эль осторожно, с неожиданной для себя игривостью, прикусила его за ухо.

— Признаюсь, именно так и думал. Как-то и в голову не приходило, что одуванчики тоже умеют кусаться.

Эль по-прежнему удерживала его ногами и руками, прижимала к себе. Так не хотелось терять это ощущение целого. Не хотела разрывать их связь.

— Извини, что сделал тебе больно.

— Ни капельки не больно. — Она, наконец, сделала то, что давно хотела — потянулась к нему ласково потерлась щекой о его щеку.

— Ты — чудо, — с улыбкой проговорил Макс, отвечая на ее ласку. — Непослушное чудо. Надо бы тебя наказать за непослушание.

Он деланно нахмурился.

— Очень страшно, — доверительно сообщила Эль и поерзала под ним. — Когда приступишь к наказанию?

— Прямо сейчас.

Она только и успела вскрикнуть, как оказалась сперва у него на руках, а потом — в душе, прижатая лицом к стене, с рукой Макса у себя между ног. Сверху брызнула теплая вода.

Возбуждение, которое ее так и не оставило, мгновенно ожило. Пальцы Макса вновь заставили ее кричать. Где-то на краю ускользающего сознания вроде бы мелькнула мысль — не услышат ли их соседи, не позвонят ли с жалобой? Но мысль исчезла, даже не успев оформиться. Макс прижимался к ней сзади, нанизывал на пальцы и еще теснее толкал к себе.

Когда удовольствие захлестнуло с головой, а тело взорвалось на тысячи мельчайших осколков, Эль оказалась не в силах просто устоять на ногах. Она билась в объятиях своего мучителя, способная разве что кричать. Выпусти он ее — и опала бы к его ногам. Но Макс не выпустил. Вытянул из нее все силы до последней капли, заставил попросить о пощаде, а потом еще долго прижимал к себе, пока она, — девчонка, открывшая в себе женщину — приходила в себя.

Уснули они вместе, в ее кровати.

Сегодня Макс поднялся рано. Не то чтобы он планировал этот подъем, скорее, поддался неожиданному порыву. Неожиданному, прежде всего, для самого себя. Он и раньше не спал допоздна — привычка, выработанная годами — но сегодня подниматься ни свет ни заря казалось ему настоящим преступлением. Габриэль спала рядом, практически нос к носу с ним, расслабленная и спокойная, улыбающаяся каким-то своим снам. Одуванчик и есть. Все же хорошо, что по крайней мере сегодня ей не снятся отголоски недалекого мерзкого прошлого. Хотелось верить, что в этой улыбке есть и его, Макса, заслуга.

Макс потихоньку убрал упавший ей на глаза локон, хотел было обнять, но передумал — побоялся разбудить. Не то что бы у них вышла такая уж бессонная ночь, но все-таки: перелет, первый секс…

Макс не любил врать и тем более не любил врать себе. Он затевал поездку, чтобы отвлечь свой Одуванчик, сменить обстановку, дать ей почувствовать, что мир не заканчивается на одной ублюдочном подонке. Знал ли, что у них будет секс? Голову бы не положил, но был уверен. Химия между ними была настолько явной, что взаимное притяжение ощущалось практически с первого дня. Кроме того, несколько вспышек этой «химической реакции» давали понять, что продолжение может быть куда более приятным. Макс не собирался торопить события и уж тем более настаивать или принуждать, но и скромно сидеть в стороне тоже не входило в его планы. Одуванчика тянуло к нему: возможно она по неопытности не осознавала этого, но уж с его опытом понять безмолвные сигналы не составило труда. Тем более, что его собственное тело отвечало на безмолвные призывы Габриэль с таким же рвением. Хорошо, что в итоге все получилось само собой. Вот тебе и «вред» фильмов для взрослых.