Нора Хесс - Горная роза

С Лобо у ног Рейган приоткрыла дверь, потом с широкой улыбкой распахнула ее шире.

– Махалла! – закричала она.– Это твои внуки.

Старая женщина вскочила на ноги, перевернув скамейку в спешке, бросилась к мальчикам, пока Рейган держала волка за ошейник на его шее.

Все трое заговорили сразу на их родном языке. С довольной улыбкой на лице Рейган подняла скамейку, потом села на нее.

– Кажется, – сказала она Чейзу, – весть о маминой смерти дошла до родной деревушки Махаллы, и ее дочь сломила сопротивление мужа. Он позволил свекрови поселиться в его доме и вести хозяйство. Он отказывал ей в этом прежде.

Чейз улыбнулся облегченно.

– Слава богу. А то я ломал голову, как доставить ее ко мне в Орегон.

Рейган украдкой взглянула на сильного мужественного Чейза и подумала: «Ты все-таки сделаешь это».

В доме началась суматоха, когда женщина металась, собирая свои скромные пожитки, а Рейган начала собирать с полок продукты для Махаллы, чтобы та взяла с собой.

– Тебе стоит приберечь кое-что, – посоветовал Чейз, когда девушка собрала гору свертков на столе, добавила еще пачку кофе и кусок соленой свинины.– Нам пригодится на дорогу в Орегон. Я использовал все свои припасы, пока ехал сюда.

– Да остановись, Рейган, – приказала Махалла.– Это очень много для меня.

– Мне хочется отдать тебе все.– Рейган нежно обняла Махаллу.– Были времена, когда без твоей поддержки я не смогла бы прожить.

– Рейган, ты не должна печалиться, девочка. Ты сильная, как твоя мама.– Она взяла Рейган за подбородок и посмотрела глаза.– Ты сумеешь начать новую жизнь в Орегоне.

Она взглянула ясными, мудрыми глазами на Чейза.

– Найди себе хорошего мужа и нарожай много детишек.

Рейган вспыхнула. Чейз стал внимательно рассматривать свою чашку. Что означали слова и долгий взгляд этой женщины? Знала ли она, что он не был дядей Рейган на самом деле, что между ними не было кровного родства?

Потом все трое попрощались и ушли, оставляя Рейган и Чейза одних. Они пристально смотрели друг на друга.

– Ну что, – нарушил Чейз наступившее молчание, – есть ли молодые мужчины, которые хотят жениться на тебе?

Он старался придать шутливый оттенок своему тону, но не сумел, выдал свое негодование.

Рейган, казалось, этого не заметила и, смеясь, ответила:

– И старые тоже. Наивные глупцы. Эти неряшливые типы хотят только одного, – горечь слышалась в ее словах, – разбивать мотыгой один за другим участки земли, всю жизнь гнуть спину, чтобы найти тот кусок золота, который сделает их богатыми.

После глубокого вздоха она добавила:

– А иногда не находят даже золотого песка, чтобы прокормиться.

Чейз знал, она думала о своем отце, но он ничего не сказал, отпивая маленькими глотками кофе. Когда он увидел, что она от своих мыслей вернулась к действительности, то сказал:

– Рейган, я должен что-то сказать тебе.

Когда она вопросительно подняла брови, он продолжил:

– Твои бабушка и дедушка умерли.

– О, нет! – воскликнула Рейган, выразив огромное сожаление в этих двух словах.– Я так надеялась на эту встречу. Мама все время рассказывала мне о своей семье. Я знаю, что полюбила бы их.

– И они полюбили бы свою внучку, – мягко сказал Чейз. Потом, чтобы нарушить ее грусть, он начал серьезный разговор.– Ты уверена, что сможешь вынести жизнь с неряшливым старым холостяком?

Мягкий, хриплый хохот Рейган был словно ударом для него. Даже ее смех возбуждал его.

– Ты не старый и совсем не неряшливый, Чейз Донлин, и ты знаешь об этом.– Она постучала ложкой.– Ты выглядишь, как седой медведь.

Ее глаза пробежали по его высоким скулам и сильному подбородку. Он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела, его не портила даже давно не бритая борода.

Чейз усмехнулся и потер рукой небритое лицо, когда она сказала серьезно:

– Будет так прекрасно жить с тобой в Орегоне. Ты не знаешь, как я устала перебираться, перетаскивать, передвигать. Переезжать с одного места на другое тяжело для меня.

– Тяжело для тебя, а для меня – сущий ад.

Чейз задумался, прежде чем сказать.

– Ты очень устало выглядишь. Почему ты не пойдешь спать? Мне хотелось бы отправиться в путь рано утром.

– Да, пожалуй, я пойду.

Рейган встала и начала собирать грязную посуду, которую не мыла уже несколько дней.

– Оставь это, – Чейз поднялся и забрал все у нее из рук, – я уберу и, если ты покажешь мне, что хочешь взять с собой, упакую вещи.

Рейган печально осмотрела комнату и засмеялась.

– Как видишь, здесь немного ценного, чтобы взять с собой. Только мамины картины и медвежьи шкуры. Мне хотелось бы сохранить их.

– И не забудь свое одеяло, – напомнил Чейз, – мы будем ночевать в пути, а вечера еще холодные.

– Да, я сверну их утром, – улыбнулась Рейган Чейзу.– Мне они будут нужны ночью. Здесь тоже холодно.

Волк заскулил у ее ног. Она открыла дверь, и он убежал в темноту.

– Ты не боишься, что он не вернется назад? – вопросительно посмотрел Чейз.

– Он вернется. Я выпускаю его каждый день в это время. Он тоже должен есть.

– Разве ты не даешь ему остатки со стола?

– Конечно, нет.– Рейган посмотрела возмущенно.– Это обидит его. Он должен сам добывать себе пищу, как любое дикое животное.

Чейз перевел разговор на другую тему.

– Можно ли купить где-нибудь для тебя лошадь?

– О, у меня есть лошадь. Я зову ее Красавица. Папа купил мне ее за год до того, как его убили. Он нашел довольно крупный самородок и на вырученные деньги купил подарки к Рождеству для меня и для мамы.

Чейз покачал головой. Это было похоже на безответственного О'Кифа. Он не заботился о завтрашнем дне. А ведь деньги можно было потратить на ремонт побитой непогодой лачуги. Должно быть, здесь чертовски холодно зимой.

– Ладно, – Рейган встала, – увидимся утром.

– Да, спокойной ночи, Рейган.

Чейз уткнулся взглядом на чистый, убранный стол, когда услышал шорох снимаемой одежды, потом под ней захрустел соломенный тюфяк. Мысленно он видел изысканное совершенство ее тела, гордо выступающие груди и мягкие пламенные губы.

Чейз вынужден был быстро выйти из хижины прочь от этих видений.

Он стоял на крыльце, пристально вглядываясь в звездное небо.

– Господи, Анна, – прошептал он, – какую пытку ты уготовила мне!

На следующее утро на рассвете Чейз открыл дверь и едва не споткнулся о волка, растянувшегося на расшатанном крыльце.

– Это ты здесь спал всю ночь, парень?

Он не нашел в себе смелости, чтобы погладить огромную голову Лобо. Решив, что лучше не рисковать, Чейз обошел вокруг длинного покосившегося навеса в сторону от хижины по нужде. Он подумал, что, добравшись до дома, освободит уборную, которая использовалась после смерти Молли как кладовка.

Чейз остановился у двери, наблюдая пробуждение городка. Слышал стук дверей, когда золотоискатели уходили на работу с топором на плече, с лотком в руке. Некоторые были веселыми, смеялись и разговаривали друг с другом, с надеждой глядя на большое месторождение, которое могло принести удачу. Другие устало тащились, молчаливые и угрюмые, сгорбленные, измученные соблазном найти золото, но не в силах прекратить поиски.

Чейз покачал головой, жалея этих мужчин, охваченных золотой лихорадкой, которая заставила их забыть все – семью, здоровье, маленькие удовольствия жизни. Это стремление к золоту убило Уильяма О'Кифа и его сестру Анну.

Лобо последовал за Чейзом в хижину и сел рядом, когда тот согнулся перед камином и, смахнув золу, разжигал угли пламенем маленькой лучины.

Рейган проснулась от звука поднимаемой щеколды. Она лежала в постели, словно в теплом гнездышке из одеял, наблюдая через открытую дверь, как Чейз возится с огнем. Его лицо в профиль казалось жестким, но, тем не менее, красивым.

Ее взгляд скользил по голым плечам и спине Чейза. Его мускулы играли, когда он поднимал чурбан и осторожно клал его в камин. Ей было стыдно признаться, что его присутствие волновало ее. «Что с тобой, Рейган О'Киф, – прошептала она себе негодующе, – это мамин брат. Ты не имеешь права поддаваться его чарам. Но ты забываешь, – напоминал ей внутренний голос, – что он не настоящий мамин брат. Тебе не нужно стыдиться своих чувств».

Даже зная это, Рейган сильно покраснела, когда Чейз вдруг позвал ее по имени.

– Ты проснулась, Рейган? Солнце встало, и нам надо отправляться в путь.

– Я встаю, – ответила Рейган, она села, свесила ноги на пол, вздрогнула, когда ее босые ступни коснулись холодного неровного пола из сосновых досок. Она не ощутила привычной мягкости медвежьей шкуры, которая всегда лежала около ее кровати. Когда девушка поспешила к огню, то увидела свернутые шкуры возле двери, где Чейз положил их.

Рейган протянула руки к теплу пламени, не подозревая, что его свет подчеркивает ее тело, просвечивающееся через тонкую ткань ночной сорочки. Чейз поспешно отвернулся.

– Я поставлю варить кофе и приготовлю нам перекусить, пока ты оденешься, – сказал он заплетающимся языком, надеясь, что она будет не всегда так небрежна в одежде в его присутствии. Ему не нужны были лишние соблазны, чтобы разжечь кровь. Он и так уже еле сдерживался.

В то время, как комната наполнялась ароматом кипящего кофе и жареного мяса, Рейган стояла нерешительно с платьем и нижним бельем в руках. Как она будет одеваться, если Чейз в нескольких шагах от нее? Она не могла пересилить себя и войти в комнату матери, чтобы уединиться. Старые воспоминания оживут, а она была не в силах пережить все еще раз, даже мысленно. Чейз разгадал ее мысли и поспешно встал.

– Я пойду седлать коней, если ты присмотришь за мясом.

Рейган кивнула, вздохнув облегченно, когда он вышел. Мама описывала дом ее родителей огромным. Может быть, впервые в жизни она будет иметь уединение в своей собственной комнате в доме Донлинов.

Чейз вернулся, когда она зашнуровывала свои туфли. Немного спустя он объявил, что завтрак готов.

Мясо было быстро съедено и кофе выпит.

– Пора, Рейган, отправляться в дорогу.– Чейз встал, укладывая широкий нож бауи в ножны.

Рейган тоже поднялась, ее глаза увлажнились, когда она прошла по хорошо знакомой комнате в последний раз. Ее взгляд задержался на закрытой двери спальни, и она желала от всей души, чтобы открылась дверь и вошла добрая, улыбающаяся мама. Но этого никогда не случится снова, она знала. Девушка перекинула ружье через плечо, повернулась к Чейзу и сказала дрожащим голосом:

– Пойдем!

На дворе, перед тем, как сесть на лошадь, Рейган засунула ружье в чехол, укрепленный на седле.

– Ты знаешь, как пользоваться этой вещью, или она у тебя только для вида? – поддразнил Чейз.

Рейган бросила на него возмущенный взгляд, ловко вскочив на спину маленькой лошади.

– Папа научил меня обращаться с огнестрельным оружием, когда мне было десять лет. Женщина должна знать, как защитить себя в суровом горняцком поселении.

– Тебе нужно будет такое умение и там, куда я везу тебя, Рейган. Мужчины грубоваты в дебрях Орегона. Большинство из них не помнит тех правил приличия, которым учили их матери.

– А как насчет индейцев? – Рейган натянула поводья и, слегка пришпорив лошадь, последовала за жеребцом Чейза, – они миролюбивы или воюют с бледнолицыми в ваших местах?

– Некоторые дружелюбны, а некоторые нет.

– Ты говоришь так, как будто тебе нравятся краснокожие.

– Я ничего не имею против них. Если они меня не трогают, я тоже не надоедаю им. Я в хороших отношениях с вождем паютов, чье поселение недалеко от нашего. Я доверяю ему больше, чем многим белым людям.

Утро было ясным и холодным, с острыми сухими запахами в воздухе.

Его свежесть заставила лошадей ускорить бег, а потому Рейган и Чейз перестали разговаривать и пустили лошадей в легкий галоп. Лобо, бежал не отставая.

С каждой милей, что уносила Рейган дальше от захудалой лачуги, двух могил около одинокой сосны, на душе у нее становилось тяжелее.

Спазмы часто перехватывали горло, и дорогу не было видно из-за слез.

Чейз взглянул на нее, затем отвел глаза от поникших плеч и заплаканного лица. Он слышал ее рыдания в постели прошлой ночью, но не посмел вмешаться. Если однажды он возьмет ее в свои руки, бог знает, чем это может кончиться. Он предпочитает держать свои руки подальше от девушки. Чейз страдал, когда задевал ее слегка или ловил запах ее волос, которые пахли, словцо розы.

Когда взошло солнце, путники въехали в деревню, незнакомую Рейган. Это было более тихое, зеленое место, чем то, к которому она привыкла. Острые воспоминания отступили, когда девушка осматривала эту дикую прекрасную местность. Она невольно улыбнулась и обрадовалась, когда Чейз пустил лошадь шагом.

– Устала? – спросил он.– Ты сойдешь с лошади, чтобы поесть?