— Она путешествует в карете?

— Красного цвета, — полковник позволил себе слегка улыбнуться. — Ну, перестаньте же хмуриться, капитан. Это поручение еще не самое плохое. Подумайте только, как это может отразиться на вашей карьере. Если все закончится успешно, то в скором времени вы, вероятно, станете эскортировать генеральских дочек. Уверен, моя собственная дочь с радостью даст вам рекомендацию.

Капитан Монтгомери резко поднялся:

— При всем моем уважении к вам, полковник, я повторяю, что не могу этого сделать. Кругом неспокойно, и я должен быть на месте. Надо подумать о том, как защитить белых поселенцев, и потом, все эти разговоры об освобождении негров, когда в любую минуту может вспыхнуть война, я просто не могу оставить свой пост, чтобы…

Терпение полковника Харрисона лопнуло.

— Капитан, это не просьба, а приказ. Нравится вам это или нет, но отныне вы находитесь в бессрочном отпуске, выполняя важное задание. Вы обязаны оставаться при этой особе столько времени, сколько она пожелает, следовать за ней, куда она скажет, и выполнять без разговоров любое ее требование, даже если она велит вам вытаскивать застрявшую в грязи карету. В случае неподчинения я брошу вас в тюрьму, предам военному суду и прикажу расстрелять. И если понадобится, я сам нажму на курок. Вы поняли? Я объяснил все достаточно ясно?

— Вполне, сэр, — с трудом выдавил из себя Монтгомери.

— Отлично. А теперь идите и собирайтесь. Вы должны выехать на рассвете. — Заметив, что капитан пытается что-то сказать, он рявкнул: — Ну, что там еще?

— Тоби, — произнес капитан сдавленным голосом; он просто задыхался от злости.

«Похоже, его все-таки можно вывести из себя», — подумал полковник. Ему очень хотелось еще сильнее распалить гнев Монтгомери, заявив, что приказ не распространялся на этого не в меру болтливого тощего рядового, следовавшего за капитаном как тень. Но он сдержал себя, хорошо помня ярость подчиненных в тот день, когда капитан вместо рядового получил двадцать ударов плетьми.

— Берите его, — только и сказал он. — Все равно здесь от него никакого толку.

Поблагодарив полковника кивком головы, капитан повернулся кругом и вышел из комнаты.

После ухода Монтгомери полковник тяжело опустился на стул и облегченно вздохнул. Однако его не покидало смутное чувство беспокойства. Сможет ли он справиться с этим непослушным фортом, где большинство так называемых солдат были фермерами, записавшимися в армию, чтобы просто не умереть с голоду? Половина из них большую часть времени предавалась пьянству, и дезертирство приобрело прямо-таки угрожающие размеры. Правда, за прошедший год у него не было ни одного замечания, но Харрисон прекрасно понимал, что это, главным образом, заслуга капитана. Сможет ли он один держать форт в повиновении?

— Черт его подери! — в сердцах воскликнул полковник и с грохотом задвинул ящик стола.

Конечно же, он сможет управлять своим фортом!


Вне себя от злости ‘Ринг Монтгомери с треском сложил подзорную трубу, в которую он только что разглядывал женщину.

— Это она? — спросил, выглядывая из-за его спины, Тоби. — Ты уверен, что ее-то мы и ищем?

Тощий, с загорелым, обветренным лицом, он был на целый фут ниже ‘Ринга.

— Много ли еще найдется на свете таких идиоток, которые решили бы в одиночку отправиться в город, где живет сорок тысяч мужчин?

Не ответив, Тоби взял у него трубу и, приложив ее к глазу, посмотрел вниз. Они находились на самом гребне холма, возвышавшегося над небольшой уютной долиной, где стояла, сверкая в лучах заходящего солнца, ярко-красная карета. Неподалеку от нее была разбита палатка. Прямо перед каретой за накрытым столом сидела женщина, которой прислуживала другая, худая и светловолосая. Тоби опустил трубу.

— Как ты думаешь, что она ест? Я видел у нее на тарелке что-то зеленое. Как тебе кажется, это горох? А может, фасоль? Или это просто мясо, такое же зеленое, как дают в армии?

— Какое мне дело до того, что она там ест? Проклятый Харрисон! Чтоб ему пусто было! Безмозглый ублюдок! Из-за того только, что он не способен командовать таким большим фортом, как Брек, он посылает меня выполнять эту грязную работу!

Тоби зевнул. Он слышал это уже тысячу раз. Ему, знавшему ‘Ринга еще ребенком, было известно, что тот был далеко не таким стоиком, каким его все считали.

— Ты должен сказать ему спасибо. Он вытащил нас из этого Богом забытого форта и послал сюда, где мы сможем добыть себе кучу золота.

— Нам дали задание, и я намерен его выполнить.

— Ты да. Но я-то не в армии.

‘Ринг открыл было рот, чтобы напомнить Тоби о форме, которую тот носил, но так ничего и не сказал, поняв, что это было бы пустой тратой времени. Тоби пошел служить только потому, что так поступил ‘Ринг, и армия с ее приказами ровным счетом ничего для него не значила.

Но для ‘Ринга армия была всем. Вступив в нее, он с самого начала старался быть всегда справедливым, всегда знать, что должно быть сделано, и делать это как можно лучше. Ему это вполне удавалось, и до прошлого года, пока его командиром не стал полковник Харрисон, ‘Ринг чувствовал себя вполне счастливым. Харрисон, однако, оказался полным нулем. Он был штабным офицером, никогда не нюхавшим пороху, и, оказавшись на Западе, совершенно не знал, как взяться за дело. Сознание собственной некомпетентности злило его, и ‘Ринг, легко справлявшийся с тем, что самому полковнику было не под силу, не мог вызвать у того ничего, кроме ненависти.

— Она ест что-то еще, — проговорил Тоби, вновь поднося к глазам трубу. — Может, салат? Или морковь? Что-то непохоже, чтобы это были армейские галеты.

— Мне абсолютно наплевать, что она ест. — ‘Ринг спустился с холма. — Нам необходимо разработать план. Одно из двух: она или порядочная женщина, или дурная. Порядочной женщине, да еще и одной, здесь совершенно нечего делать, а дурная не нуждается ни в каком эскорте. В любом случае я ей не нужен.

— Что это там написано у нее на дверце? ‘Ринг, шагавший нервно взад и вперед, скорчил гримасу.

— Ла Рейна, поющая герцогиня. — Он бросил взгляд на стоявшую внизу красную карету. — Тоби, мы должны что-то придумать. Мы не можем позволить этой певичке отправиться на золотые прииски. Думаю, она не имеет ни малейшего понятия о том, что ее там ждет. Если бы она знала, сколько опасностей ее там подстерегает, она, уверен, не задумываясь возвратилась бы на исходные позиции.

— Куда-куда? — переспросил Тоби.

— На исходные позиции. Туда, откуда она явилась.

— Интересно, как это она добралась сюда одна? Она что, сама правила каретой?

— Господи, конечно же, нет! «Конкорд» большая карета, ею не так-то легко управлять.

— Тогда где же ее кучера?

— Не знаю, — раздраженно ответил ‘Ринг. — Может, сбежали от нее на золотые прииски. Думаю, она мне будет даже благодарна, когда я объясню ей, с какими опасностями связана ее поездка.

— Хм! — с сомнением произнес Тоби. — Никогда не видел женщины, которая была бы за что-то благодарна.

‘Ринг взял у Тоби подзорную трубу и поднес ее к глазам.

— Нет, вы только посмотрите на нее! Сидит себе там как ни в чем не бывало и спокойно ест, и, если я только не ошибаюсь, посуда у нее — настоящий фарфор. Сразу видно, что ни разу не была в лагере старателей.

— А она фигуристая. Пышненькая сверху. Люблю, когда они пышненькие сверху, да и снизу тоже, чего греха таить. Жаль, отсюда не видать, какая у нее мордашка…

— Она оперная певица, — резко оборвал его ‘Ринг, — а не девица из танцзала.

— Понимаю. Девицы из танцзала спят с золотоискателями, а оперные певицы с генералами.

‘Ринг бросил на него яростный взгляд, Тоби ответил ему тем же, и несколько мгновений они стояли, сердито уставившись друг на друга, пока ‘Ринг наконец не отошел.

— Ну ладно, вот наш план: мы ей покажем, что такое настоящий Запад, чтобы она знала, чего ей ждать в лагерях золотоискателей.

— Надеюсь, ты не собираешься использовать ее в качестве мишени, чтобы поупражняться в стрельбе?

— Конечно, нет. Я просто ее немного припугну, чтобы слегка образумить.

— Отлично! — Тоби вздохнул. — А потом мы возвратимся в форт Брек к полковнику Харрисону. Думаю, твое возвращение обрадует этого парня так же сильно, как визит апачей. Ты ему явно не нравишься.

— Это чувство взаимно. Да, мы вернемся в форт Брек, но я подам прошение о переводе.

— Да… Лет этак через пять-шесть, думаю, мы сможем оттуда выбраться. Правда, к тому времени на твоей спине не останется и клочка кожи, если ты и дальше будешь разыгрывать из себя героя.

— Это надо было сделать, и я это сделал, — ответил ‘Ринг машинально, так как уже тысячу раз говорил это Тоби.

— А эту леди сейчас что, тоже надо пугать? Почему бы тебе просто не сказать, что тебе не хочется ехать с ней на золотые прииски, да и дело с концом?

— Пока она сама не согласится вернуться к благам цивилизации, я должен, согласно приказу, оставаться с ней.

— Похоже, ты собираешься ее припугнуть ради себя самого.

— Ты слишком мрачно смотришь на вещи. Для нас обоих будет лучше, если она повернет назад. Ну, так как, ты едешь со мной или нет?

— Пропустить такое? Да ни за что на свете! Может, она даст нам что-нибудь поесть. Только бы она не вздумала петь. Очень уж я не люблю все эти оперы.

‘Ринг привел в порядок форму и поправил висевшую сбоку на поясе тяжелую саблю.

— Давай покончим с этим поскорее, у меня в форте уйма дел.

— Например, спасать свою шкуру от старины Харрисона?

Не ответив, ‘Ринг вскочил в седло.

2

Мэдди достала из сундучка фотографию своей младшей сестры и устремила на нее полный тоски взгляд. Она была настолько поглощена этим занятием, что не слышала, как в палатку вошла Эдит.

— Надеюсь, вы не собираетесь плакать? — спросила Эдит, расстилая одеяло на жесткой походной кровати, служившей Мэдди постелью.

— Конечно же, нет! — ответила раздраженно Мэдди. — Ты уже что-нибудь приготовила? Я просто умираю от голода.

Эдит убрала упавшую на глаза прядь тусклых желтых волос, которые, как и платье на ней, не блистали чистотой.

— Вы не отказались от своего намерения?

— Нет, не отказалась. Если для того, чтобы спасти сестру, необходимо петь перед грязными, безграмотными головорезами, я это сделаю. — Мэдди бросила взгляд на женщину, которая была для нее чем-то средним между служанкой и компаньонкой и постоянно ее раздражала. — Ты ведь не боишься?

— Мне-то чего бояться? У меня нет сестры, которую хотят убить, а если бы и была и ее похитили, то я бы об этом и не думала. Я приехала сюда, чтобы найти богатого золотоискателя, заставить его на мне жениться и жить потом припеваючи всю жизнь.

Посмотрев еще на фотографию, Мэдди убрала ее в сундучок.

— Я собираюсь покончить со всем этим как можно скорее и получить назад сестру. Мне надо объехать шесть городов. Только и всего. И потом они вернут ее мне.

— Надейтесь-надейтесь. С чего это вы им так доверяете?

— Генерал Йовингтон обещал мне в этом деле свою помощь, и я ему верю. Когда же все это закончится, он поможет мне привлечь к суду похитителей сестры.

— Слишком уж вы доверяетесь мужчинам, как я погляжу, — проговорила Эдит, поправив одеяло. — Вы готовы… — Она на мгновение замолчала, заметив у входа в палатку громадную фигуру. — Опять он здесь!

Мэдди подняла голову и тут же вышла. Через несколько минут она возвратилась.

— Этим вечером у нас могут быть неприятности, — сказала она Эдит. — Будь начеку.

Час спустя, когда ужин ее подходил к концу, Мэдди, подняв голову, увидела двух приближающихся к ней верховых в военной форме. Или, скорее, подумала она, одного верхового с половиной, так как первый из всадников на великолепном жеребце, ведущем, вероятно, свой род от лошади Адама, был высокого роста и облачен в превосходно сшитую и безукоризненно сидевшую на нем форму, тогда как второй поражал своей худобой и маленьким ростом, а его форменная куртка с оттопыривающимися спереди многочисленными карманами выглядела так, будто ее сшили из настоящего тряпья.

— Привет, — произнесла она улыбаясь. — Вы как раз вовремя. Приглашаю вас присоединиться к чаепитию и разделить со мной яблочный пирог.

Высокий военный, который, как заметила Мэдди, был необычайно привлекательным мужчиной с темными волосами, видневшимися из-под широких полей шляпы, темными сердитыми глазами, нависшими бровями и густыми усами, в ответ на приглашение лишь бросил на нее искоса недовольный взгляд.

— Настоящий чай? — спросил, подняв в изумлении брови, второй военный. Когда он говорил, на его живом смуглом лице появлялись мелкие морщины, и она заметила, что у него отсутствует один из верхних резцов. — Настоящие яблоки? Настоящий пирог?

— Ну конечно же, присоединяйтесь.

Не успела Мэдди налить в чашку чай, как солдат уже спрыгнул на землю и в мгновение ока был подле нее. Рука его, когда он принимал чашку с чаем, слегка тряслась, да и весь он дрожал в предвкушении удовольствия. Она налила еще одну чашку и, держа ее в вытянутой руке, позвала так и не слезшего с коня офицера, определив по двум серебряным полоскам у него на плечах звание: