— Коул тебе написал, он дома?

Я обнаружила, что, словно идиотка, ухмыляюсь его заботе, и мой клиент тоже улыбнулся в ответ, явно решив, что все это предназначалось ему. Я быстро отсчитала ему сдачу и повернулась к Кэму:

— Да, он дома.

От улыбки в уголках его глаз появились морщинки — и мой список любимых выражений этой физиономии пополнился еще одним.

— Хорошо.

Вечер пролетел быстро. Мы работали, болтали, шутили, но скрытое сексуальное напряжение никуда не девалось. Домой после смены мы шли в полном молчании. Я могла бы подумать, что дело в усталости, но все мое тело вибрировало, словно камертон, только оттого, что я шла рядом с ним.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи у его двери. Поднимаясь к себе в квартиру и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не обернуться, я захотела, уже не впервые, другого: чтобы Кэм оказался свободен, чтобы Малкольм не был важной частью моей жизни и чтобы я хоть раз могла получить то, чего по-настоящему хочу.

А тем, что я по-настоящему хотела получить, был Кэмерон Маккейб.

Я заглянула к Коулу и нашла его мирно спящим.

Я даже посмотрела, не случилось ли чего с мамой: не захлебнулась ли собственной рвотой или что-нибудь еще в том же духе, но она вовсю храпела. Завершив проверку, я переоделась в пижаму и забралась в кровать. Но уснуть не могла.

Кровь огненной рекой неслась по моим жилам, нервные окончания искрили, и я не могла избавиться от запаха одеколона Кэма.

Я так завелась, что уже стало не до смеха.

Насколько иным оказался бы мой вечер, если бы Кэм прокрался вслед за мной в кабинет Су, когда я пошла оставить ей информацию по запасам бара. Что, если бы он зашел мне за спину, отбросил волосы с моей шеи и прижался горячими губами к коже, а его рука скользнула бы по моей талии и ниже, к пуговицам джинсов…

…Если бы он расстегнул их и длинные пальцы двинулись бы внутрь, под белье…

Моя собственная рука огладила мне живот, заползла под пижаму и трусики, и в конце концов я довела себя до оргазма, фантазируя о том, как Кэм трахает меня на столе Су.

Я подавила стон, кончая, и, когда дрожь унялась, свернулась в клубочек на боку и опять с головой погрузилась в чувство вины.

Малкольму не повезло с девушкой.

Глава 13

Правда, которой я не желала смотреть в лицо, пробилась на передний план моей жизни за пару следующих недель. Она состояла в том, что уже довольно много лет все мои дни были одинаковыми — ограниченными, напряженными, скучными, а яркие, живые цвета казались тусклыми под тенью некой стены. За этой стеной я каждый день ходила в одной и той же униформе. Если бы мне захотелось поддать мелодрамы, то я бы сказала, что это блекло-оранжевая роба. Но по мере того как день за днем пролетали эти недели, я ощущала, что скучная униформа тает, распадаясь на лоскуты, и сдирается с моего тела — я перелезла через стену на другую сторону.

Теперь стена отодвигалась все дальше, тень отступала, цвета прояснялись и становились ярче.

И все из-за общения с Кэмом.

В рабочие дни мы встречались и проводили время вместе так часто, как только могли. Практически каждый вечер он забегал выпить кофе или поесть перед работой, даже если я в этот момент ужинала где-то с Малкольмом. Мы ходили вместе в «Клуб 39» и обратно и там, на работе, шутили и веселились с Джосс. По выходным мы не виделись, потому что он работал, занимался дзюдо с друзьями и тусовался с Беккой. В последний раз он взял с собой Коула посмотреть на тренировку, побуждая к большей физической активности, и, как ни удивительно, мой брат с энтузиазмом воспринял эту идею. Меня уже трясло от разговоров о дзюдо.

Для меня Кэм был наперсником, я доверяла ему и еще больше рассказала о моей жизни и надеждах на будущее Коула. Для брата Кэм стал родственной душой и закадычным приятелем. Они вместе рисовали комиксы, вместе обсуждали их, любили одну и ту же музыку, фильмы, и из того, что я читала между строк, Кэм также отвечал на те вопросы, которые Коул ни за что не решился бы задать мне.

Мы становились семьей, привязываясь друг к другу быстро и крепко.

Мои чувства к Кэму только росли и углублялись, и я пребывала в постоянной борьбе со своим сознанием, споря с ним, притворяясь, что все это ничего не значит. Наряду с эмоциональным напряжением мое тело уже чуть не бунтовало от желания. Не знаю, как мне удавалось скрывать это от Кэма, но удавалось. Я не хотела портить нашу дружбу.

Это не означало, что я не находила других клапанов для копящейся сексуальной неудовлетворенности, и этот клапан только прибавлял новый уровень вины и стыда к и без того изрядной груде. Я виделась с Малкольмом не так часто, как раньше, но три или четыре раза, когда мы встречались и занимались сексом… три раза в постели… я делала немыслимое. Я закрывала глаза и представляла Кэма.

И каждый раз достигала оргазма.

Малкольм посчитал, что мы с ним снова вернулись на привычные рельсы, а то, что меня тревожило, было побеждено и закончилось.

Я чувствовала себя ужасным, отвратительным человеком.

Угу. Мой мир теперь был полон цвета. Красный — желание. Желтый — стыд. Зеленый — ревность.

Да, зеленоглазое чудовище тоже подняло свою уродливую голову за эту пару недель. Всякий раз, как Кэм упоминал Бекку, я ощущала ту же небольшую боль в груди — боль, которая в воскресенье превратилась в полноценную кровавую рану.

Мы с Коулом пообедали у Николсов и вернулись домой в хорошем настроении. Коул пошел вниз, чтобы позвать Кэма к нам на кофе, а я напевала и носилась туда-сюда как идиотка. В предвкушении встречи с ним в моем животе разразилось восстание крылатых трепещущих созданий, однако Коул вернулся домой один.

Я нахмурилась, наливая Кэму кофе:

— Так что, он идет?

Коул помотал головой, сведя брови, как мне показалось, ошеломленно.

— Не идет?

Брат пожал плечами.

О господи, опять эти плечи.

— Ну? Так что?

Коул прислонился к кухонной стойке и вздохнул, прежде чем вопросительно взглянуть на меня:

— Вы с Кэмом только друзья?

В те дни я выдавала ложь на ура:

— Конечно. Я с Малкольмом. А что?

— Ну, звуки оттуда доносятся такие, будто Кэм слишком занят траханьем с какой-то шумной цыпочкой, чтобы захотеть выпить с нами кофе.

Я уставилась на брата, окаменев. Мое сердце колотилось, в животе возникло ужасно неприятное ощущение: в меня запустила когти ревность.

— Джо?

Я нахмурилась, хватаясь за первое пришедшее на ум объяснение моего оцепенения.

— Не говори «траханье» и не говори «цыпочка». Ни «цыпочка», ни «телка», ни «штучка». Мы «женщины», «дамы», «леди» или «девушки».

— Спасибо за пополнение словарного запаса, — фыркнул Коул.

Я стояла и смотрела вслед уходящему в гостиную брату. Все мое прекрасное настроение улетучилось при мысли о Бекке и Кэме, наслаждающихся сексом.

* * *

В итоге я уже совсем перестала справляться со всеми этими цветами и в ближайший четверг, еще до рассвета, ободрала обои в гостиной. Мне нужно было вернуть спокойствие. Накануне вечером я ходила на свидание с Малкольмом, но в результате рано попросила его отвезти меня домой, отговорившись плохим самочувствием.

Я поспешила наверх, залезла в Интернет, нашла нужную распродажу, заказала все необходимое в соседнем магазине и начала грунтовать стены.

Когда наступило утро, я собрала Коула в школу, игнорируя его ворчание насчет ободранных стен, а потом пошла забирать заказанное: три рулона обоев. Я также купила клей и коробку пончиков.

Уже только переодевшись в заляпанные краской джинсы и футболку, связав длинные волосы узлом на затылке и нацепив бандану, я почувствовала себя лучше, намного спокойней. Я как раз ставила себе раскладной стол для промазывания обоев, когда в дверях появилась мама.

Мы уставились друг на друга. Мы не разговаривали почти три недели — с того самого моего нападения в кухне.

Ее усталый взгляд обежал гостиную — чехлы от пыли на мебели, рулоны обоев, ведро с клеем. Она буркнула:

— Опять?

По примеру Коула я в ответ пожала плечами.

Мама вздохнула и утомленно покачала головой:

— Еда есть?

— Там осталась вчерашняя паста. Ты сможешь ее разогреть, не спалив весь дом?

Она отмахнулась от моего саркастического вопроса и немного нетвердо двинулась к кухне:

— Я так съем.

Довольно скоро она вернулась к себе в комнату. Это было хорошо. Хотя я старалась соблюдать максимальную — в свете обстоятельств — вежливость, мне все еще едва удавалось удерживаться от удара всякий раз, как я думала о том, что она била Коула. Честно говоря, теперь, глядя на нее, я видела только это.

Я включила себе музыку, но негромко, чтобы не беспокоить алко-маму, и начала клеить новые обои. Они были кремовые, с очень тонкими полосками цвета шампанского, шоколада и серебра. Мне придется достать новые чехлы на подушки и поменять торшер, но это меня не заботило. Косметический ремонт всегда надежно отгораживал меня от реальности, а мне очень нужно было отключиться. Я начала в десять и к одиннадцати уже почувствовала себя полностью расслабленной и сытой, потому что съела два пончика. Я как раз наклеивала очередной кусок обоев и думала, что можно бы еще перекрасить кухонные шкафы, когда в дверь постучали.

Держа на вытянутых руках полотнище, чтобы случайно не прислонить его к стене, я повернулась на стремянке и крикнула:

— Кто там?

— Кэм!

Не-ет. Он не нарушит моего спокойствия. Я вдохнула поглубже и снова посмотрела на свою работу, в которой изрядно продвинулась. Я держала последний кусок, и комната уже выглядела светлее и ярче.

— Заходи! — Я выровняла полотнище и кистью прижала верхнюю часть к стене.

Через две секунды я услышала за спиной вопрос:

— Что это ты делаешь?

Игнорируя воздействие его голоса на мое тело, я чуть подвинула полотнище, проверяя, правильно ли ложится, и прижала еще кусок.

— Клею обои.

— Сама? — услышала я недоверие в его голосе.

Я кивнула и спустилась на ступеньку ниже, чтобы разгладить середину. Полоса ложилась идеально. Практика — залог совершенства.

— А кто, по-твоему, здесь все отделывал? Обои, покраска, ошкуривание пола… — Я закончила с полотнищем и с улыбкой отступила назад, любуясь новым видом.

Повернувшись к Кэму, я с удивлением обнаружила, что он выглядит слегка оторопелым. Его взгляд обежал комнату и вернулся ко мне.

— Ты знаешь, как адски трудно клеить обои? А ты только что сделала это как настоящий профессионал.

Я скорчила рожу, не понимая, из-за чего разгорелся сыр-бор:

— Дядя Мик меня научил.

— Когда тебе было десять лет? — уточнил он, недоверчиво улыбаясь, и кивнул на раскладной стол: — Когда ты это начала?

— Час назад.

Его роскошные глаза стали совсем огромными.

— И уже закончила? Джо, эта комната по-настоящему здорово отремонтирована. Выглядит абсолютно профессионально. Ты же знаешь это, да?

Я усмехнулась комплименту, ощущая прилив радости оттого, что он так думает.

— Спасибо. Коула это просто с ума сводит. Его чуть удар не хватил, когда он увидел ободранные стены.

— На самом деле, — Кэм шагнул ко мне, — я из-за Коула и пришел. Я получил от него странную эсэмэску, говорящую: «Джо клеит обои. Она это делает, только когда что-то случилось. Ты не знаешь что?»

«Предатель».

Я вздохнула, отворачиваясь от Кэма. Дожили: Коул уже идет к соседу за помощью, даже если дело касается меня. У меня что, не может быть секретов?

— Ну, так как?

Я пожала плечами:

— Мне это всегда помогает расслабиться. — Я постаралась улыбнуться как можно убедительней. — Кэм, ну ты же лучше всех знаешь, что моя жизнь — сплошной стресс. Я делаю это, просто чтобы снять его.

Видимо, сжалившись надо мной, Кэм медленно кивнул:

— Понятно.

Теперь он посмотрел на пол, разглядывая краску на плинтусе, и, не сказав ни слова, направился в кухню. Я слышала, как он там ходит. Потом он вернулся и проследовал по коридору к спальням и ванной. По очереди открылись три двери: ванная, комната Коула и моя.

Кэм вернулся в гостиную и наткнулся на мою «мину»: вздернутые брови и скрещенные на груди руки. При виде меня его губы дрогнули. Мои нет.