Саманта Янг - Город моей любви

— Ждать чего?

— Того, что однажды ты проснешься, поймешь, как тебе все адски надоело, и уйдешь.

Очень напряженное молчание снова повисло между нами, и я смотрела с растущей тревогой, как Кэм пытается побороть свою досаду и огорчение. Наконец он посмотрел мне в глаза и тихонько спросил:

— Неужели я как-то создал у тебя впечатление, что просто тусуюсь с тобой? Боже мой, я же возил тебя к родителям, не говоря уж о том, что сделал сегодня. Этот бред сидит в твоей голове, и я его туда не клал. Так в чем дело?

Я снова всплеснула руками, в моих глазах заблестели слезы.

— Не знаю. Я ушла с работы, и злость на себя ни к чему не привела, так что мне пришлось разозлиться на тебя! Еще у меня месячные, так что я могу быть немного не в себе. — Я сглотнула слезы.

Его губы дрогнули, ярость с лица исчезла.

— Это не смешно! — Я топнула ногой, как капризный ребенок.

Фыркнув в ответ, Кэм заключил меня в объятия. Я автоматически обвила его руками и уткнула горящее лицо ему в шею.

— Не будет больше разговоров о свободе и пространстве? — сипло спросил он, дыша мне в ухо.

Я согласно кивнула, и его руки сжались крепче.

— Почему ты ушла?

Я отодвинулась, и Кэм поставил меня на ноги, но не отпустил. Теперь, когда я была рядом с ним, мне тоже не хотелось его отпускать.

Господи, я так запуталась.

— Мейкл узнал, что я ушла от Малкольма, и наговорил мне гадостей.

Лицо Кэма потемнело.

— Каких гадостей?

Я пожала плечами:

— Начал с того, что обозвал меня дурой, потому что я бросила богатого мужика — лучшее, чего я могла достичь в жизни.

— Я его убью. Сначала ты подашь жалобу на неправомерные действия, а потом я его убью.

— Я больше не хочу иметь с ним ничего общего.

— Джо, он перешел все границы.

— Да, перешел. Но у меня не так роскошно со временем, чтобы устраивать всю эту канитель и призывать его к жалкому судебному ответу. Мне нужно найти работу.

— Брэден.

— Нет, — сжала губы я.

— Все-таки ты чертовски упряма, — покачал головой Кэм и поцеловал мои сжатые губы, сначала легко, затем сильнее, вовлекая меня в свою жажду большего.

Когда наконец он дал мне вздохнуть, его лицо показалось мне почти измученным.

— Больше не поступай так со мной, хорошо?

Устыдившись своего поведения и поклявшись себе впредь не тащить к Кэму что-то столь важное, как разрыв, пока нет абсолютной уверенности в принятом решении, я снова припала к его губам. Мои руки ласково гладили его обросшие щетиной щеки, а я надеялась, что он поймет из этого поцелуя больше, чем я готова сказать.

— Прости меня, — прошептала я.

— Уже простил. — Кэм крепко сжал мою талию.

Разгладив его новую футболку, я задумчиво свела брови:

— А почему ты такой нарядный? И что ты имел в виду под «не говоря уж о том, что я сделал сегодня»?

— А-а… — Кэм чуть отодвинул меня. — Тут кое-кто хочет тебя повидать.

Можно было бы подумать, что после участия в моем бредовом истерическом выступлении Кэм что-то сообразит и подготовит меня к тому, кто ждет меня в его квартире.

Но нет.

Он желал устроить сюрприз.

Немного нервничая по поводу ожидающей меня неизвестности, я последовала за ним в гостиную.

Мой взгляд немедленно привлекла молодая женщина, вставшая с дивана: ростом меньше меня, но выше Джосс, с соблазнительными изгибами фигуры и изумительными волосами. Почему-то первым делом я подумала, что это Блэр. Я уставилась в ее глаза, ореховые, но исключительно светлые, почти золотые, и ощутила, как сжимается мое горло. Кто-то мог бы сказать, что женщина чуть полновата, но я заметила только пышную грудь и соблазнительные бедра, которые вовсе ее не портили. Ее угольно-черные волосы ниспадали на спину восхитительной копной мягких локонов. Решив, что эта женщина — Блэр, я возненавидела ее с первого взгляда, и некоторое время до моего сознания не доходило, что в остальном она выглядит совершенно заурядно. Ее волосы, глаза и фигура создавали впечатление чего-то экстраординарного.

Тут она улыбнулась.

У нее была сногсшибательная улыбка.

— Джо?

И американский акцент.

А-а… что?

— Джоанна?

Хрипловатый голос заставил меня посмотреть влево, и при виде крупного мужчины, стоящего у камина, у меня глаза полезли на лоб. От тяжести взгляда его карих глаз я отшатнулась. Я была так поглощена ревностью, думая, что женщина — это Блэр, что даже не поняла, какими знакомыми выглядят ее экзотические глаза.

— Дядя Мик? — потрясенно выдохнула я, озирая его с ног до головы.

Теперь он смотрелся старше, седина пестрела в его темных волосах и бороде, но это был он, и никто другой. Башня, а не человек, шести с половиной футов ростом, с широченными плечами, он казался таким же крепким и здоровым, как одиннадцать лет назад. Все говорили, что дядя Мик сложен как настоящий громила.

Таким он и остался.

Что он здесь делает?

— Джо, — покачал головой Мик, ухмыльнувшись мне так, что я сразу заскучала по дому, — я всегда знал, что ты вырастешь убойной красоткой, девочка, но ты только посмотри на себя.

Его манера говорить на секунду смутила меня — резкие, четкие шотландские интонации в некоторых словах смягчались американской протяжностью. Это был акцент Джосс наоборот.

Все еще ошарашенная, я могла только повторить его имя:

— Дядя Мик?

Я посмотрела на Кэма, открыв рот от удивления. Сердце пульсировало у меня где-то в горле.

— Что тут происходит?

Кэм выступил вперед и успокаивающе взял меня за руку:

— Ты сказала мне фамилию Мика и то, что он уехал в Аризону. А еще показала старые фотографии. У Мика есть аккаунт на «Фейсбуке», там я его и нашел.

«Фейсбук»? Я недоверчиво уставилась на Мика, все еще не веря, что он здесь. Все хорошее, что было в моем детстве, сейчас стояло передо мной, и я не знала, чего хочу больше: уткнуться ему в грудь или развернуться и сбежать.

— Мы с Кэмом разговорились, и он рассказал, как тебе трудно жилось, милая. Мне так жаль. — Голос Мика звучал тихо, как будто он говорил с перепуганным животным. — Мне так жаль, что меня не было здесь.

Я сглотнула и в сотый раз за этот день постаралась не расплакаться.

— А почему ты здесь сейчас?

— Мы приезжали несколько лет назад в Пейсли, ненадолго, но никто не знал, куда вы пропали. Я виделся с твоим отцом.

Я содрогнулась при мысли о нем.

— Значит, он по-прежнему там?

Мик кивнул, делая шаг ко мне:

— Я рад, что Фиона увезла вас от него. Рад, что он понятия не имеет, куда вы уехали, и слишком туп, чтобы вас найти.

В носу защипало от слез, которые я не могла больше сдерживать.

— То есть вы прилетели в такую даль, только чтобы увидеть меня?

— Ты стоишь самолетного билета, малышка, — усмехнулся он.

«Малышка». Он всегда называл меня так, и я это обожала. Именно поэтому я звала Коула «малыш». Всхлип сорвался с моих губ, прежде чем я успела его остановить, и дядя Мик, явно устав терпеливо ждать, издал какой-то невнятный громкий звук, пересек комнату и сгреб меня в медвежьи объятия. Я обхватила его в ответ, вдыхая забытый запах. Мик никогда не любил лосьоны после бритья. Он всегда пах мылом и землей. Боль в моей груди усилилась — в его руках я превратилась в десятилетнюю девчонку.

Мы долго стояли обнявшись, пока мой плач не утих, а потом Мик выпустил меня, и его светлые глаза — глаза, которые я любила больше всех на свете, пока не появился Коул, — сияли от счастья.

— Я скучал по тебе.

Пытаясь подавить еще одну волну слез, я рассмеялась:

— Я по тебе тоже.

Откашлявшись и неловко заерзав от огромности чувств между нами, Мик обернулся к молодой женщине. Хоть он и не представил ее, мне уже не нужно было сообщать, кто она, — ее выдавал цвет глаз.

— Джо, это Оливия, моя дочь.

Оливия шагнула ко мне, ее глаза блестели от слез.

— Так здорово познакомиться с тобой, Джо. Папа столько лет о тебе рассказывал, что мне уже казалось, будто мы знакомы. Боже, это так же банально по смыслу, как на слух?

Я слабо улыбнулась, не совсем понимая свои чувства к ней. Видя, с каким обожанием дядя Мик смотрит на дочь, я порадовалась за него. Я была счастлива, что он нашел свою семью. Но тринадцатилетняя девочка во мне злилась на Оливию — злилась, что она отняла у меня дядю Мика.

Я попыталась задавить это чувство на корню, понимая, насколько оно бессмысленное, детское и мелочное, но, вопреки моему желанию, оно оставалось во мне.

— Приехав в Пейсли и не найдя вас, мы попытались искать на «Фейсбуке», но тебя и там не оказалось. Мы думали разыскать Коула, но не могли быть уверены, а папа опасался, что ты о нем вообще слышать не захочешь.

Я посмотрела вверх, на дядю, и сжала его плечо:

— Прости, что перестала выходить на связь. Это было по-детски.

— Малышка, ты и была ребенком.

— Кэм был совершенно уверен, что ты захочешь увидеться с папой, — благодарно улыбнулась куда-то мне за спину Оливия, и я повернулась к Кэмерону.

— Не могу поверить, что ты это сделал, — прошептала я, зная, какое чувство светится в моих глазах, и не скрывая его.

Кэм ласково провел костяшками пальцев по моей щеке:

— Ты счастлива?

Я кивнула, проглатывая ком в горле. Я была счастлива. Даже просто находясь с дядей Миком в одной комнате… я наконец-то ощущала себя в безопасности.

Мы расположились вокруг кофейного столика, а Кэм пошел готовить нам напитки. Я села между Миком и Оливией, удивляясь ее дружелюбию и энтузиазму. Я-то думала, она будет обижаться на меня, потому что первые тринадцать лет нашей жизни ее отец провел со мной, но она выглядела какой угодно, только не обиженной. Казалось, она была счастлива: и за меня, и за отца, и что нам удалось найтись.

— Вы надолго приехали? — спросила я Мика, когда он расслабленно откинулся на подушки, умостив свою длинную руку на спинке дивана позади меня.

Он взглянул на Оливию и ответил:

— Мы пока не знаем.

Когда Кэм снова присоединился к нам, вопросы так и посыпались у меня изо рта.

Некоторые ответы меня огорчили, и моя злость на Оливию стала уменьшаться. Оказалось, я не единственная, кому пришлось нелегко.

Мик переехал в Феникс, чтобы познакомиться с дочерью, и там роман с ее матерью, Ивонной, вспыхнул с новой силой. Мик заключил договоры с несколькими подрядчиками, они с Ивонной поженились и стали счастливой семьей, пока Ивонне не поставили диагноз «рак груди, четвертая степень». Она умерла три года назад, оставив Оливию и Мика одних в целом мире. Мать и сестра Ивонны жили в Нью-Мехико, но близких отношений между ними не сложилось.

— Мы решили, что письма Кэмерона — это знак, — тихо сказала Оливия. — Возможно, нам просто надо было отдохнуть от Аризоны… — Она пожала плечами. — Нам показалось правильным приехать сюда, повидаться с тобой и перевести дух.

Я нахмурилась:

— Но как же ваша жизнь там? Бизнес дяди Мика? Твоя работа?

— В Фениксе для нас уже давно все переменилось, — мягко ответил Мик. — Мы оба решили, что передышка пойдет нам на пользу. — По печали в его глазах я догадалась, что все для них изменилось после смерти Ивонны. — Как ты смотришь на то, чтобы немного прогуляться со мной, Джо? Там и поговорим.

* * *

Это был самый невероятный день в моей жизни. Я шла под мамонтовым боком Мика и впервые во взрослой жизни ощущала себя маленькой. Он держался поближе ко мне, но я видела, как его глаза впитывают все вокруг, пока мы шествовали до Лейт-уок и продолжали путь по Принцесс-стрит. Дядя Мик долго смотрел через дорогу на отель «Балморал», когда мы проходили мимо.

— Я скучал по всему этому. Эдинбург даже не был моим городом, а я по нему скучал. И по всему здесь.

— Не могу себе представить более непохожего на Шотландию места, чем Аризона.

— Угу. Но дело не в том.

— Ты ведь был там счастлив?

Я почувствовала, как его взгляд вернулся к моему лицу, пока мы петляли среди прохожих на оживленной улице. Как только мы снова пошли рядом, он заговорил:

— Когда у меня были Ивонна и Оливия, да, тогда я был счастлив. Но не проходило ни дня, чтобы я не думал о тебе, Коуле и Фионе. У меня два огромных сожаления в жизни, Джо. Одно — что пропустил первые тринадцать лет жизни Оливии, а второе — что не был с тобой, когда был тебе нужен. Особенно теперь, когда узнал, через что тебе пришлось пройти.

— Значит, Кэм тебе все рассказал?