Владимир охнул… И еле-еле подавил жуткое желание въехать сержанту в челюсть! С разворотом снизу справа! Так чтобы голова мотнулась. И улетела в дальний угол. Утащив за собой бесчувственное тело…
Прошла вторая ночь, и настало утро… А потом вечер… И снова утро.
Владимир не спал. И не бодрствовал… Земля медленно плыла под ним справа налево… По кругу… Кто-то когда-то сказал, что она вертится. Земля, то есть… И этот кто-то был совершенно прав! Вертится! И еще как!
- Садитесь, Иволгин, - вдруг услышал Владимир у себя за спиной и вяло подумал, что этот Иволгин - просто счастливчик, потому что ему можно сесть…
- Посадите его! - приказал Златогорский сержантам, налил в стакан воды и подал Владимиру, когда его усадили. - Пейте, Иволгин! Это вода. Пейте!
Он поднял на майора мутный взгляд, а потом вдруг схватил стакан обеими руками и жадно припал к нему пересохшими губами. Осушил в два глотка и снова протянул Златогорскому. Второй стакан он пил медленно, маленькими глоточками. Закрыв глаза.
- Вы признаётесь в том, что состояли в тайной контрреволюционной организации? - спросил Златогорский. - Вы признаётесь, что планировали теракты против руководителей партии и правительства?
- Ничего не было. Никакой организации. Никаких терактов. - пробормотал Владимир. - Не было ничего.
- Может, и не было, - неожиданно согласился Златогорский. - Но, ведь, могло быть, Иволгин! Могло!
- Но, ведь, не было! - воскликнул Владимир. - Зачем вы выдумываете эту организацию? Зачем вы изобретаете эти теракты? Ведь ничего этого не было!
- А вы хотите, чтобы вас судили за то, что было? - наклонился к нему Златогорский. - Хорошо! - прошептал он, отошел к столу, а потом резко обернулся. - Назовите девичью фамилию вашей жены!
Владимира обдало холодом…
- Отвечать! - рявкнул майор.
Владимир вздрогнул.
- Или вы уже забыли ее прежнюю фамилию? - с издевкой спросил Златогорский.
Владимир молчал.
Внезапно майор подскочил к нему и завизжал прямо в лицо:
- Или приволочь ее сюда! И пусть она сама! Здесь! Назовет! Свою! Фамилию! - брызгал слюной следователь. - Вы этого хотите?! Да?! Этого?! Устроить вам это?!
Владимир молчал… А что он мог сделать?! Что он мог?!!
Златогорский выпрямился и сказал совершенно спокойным голосом:
- Я даю вам два дня на размышление, Иволгин. Или вы подпишете, все, что я скажу… Или… Сами знаете, что будет…
Когда Владимира привели в камеру, он упал на койку и потерял сознание…
- Вот! - вздохнул Сидоров, когда Владимир очнулся. - И это только начало.
Полковник оказался абсолютно прав. Его невеселое пророчество сбылось уже на следующем допросе. С которого Владимира принесли назад в камеру на носилках.
Потому что он опять ничего не подписал. И его опять били.
- Подпишешь, подпишешь, подпишешь… - шипел Златогорский, наклонившись к валяющемуся на полу Владимиру. - Ты у меня все подпишешь! Как миленький!
И это было последнее, что он помнил…
- Неужели вы еще не поняли, что ваше положение безвыходно? - спросил Цесарский, когда Владимир пришел в себя и смог говорить.
- Понял, - ответил он. - И все равно не сдамся! Умирать буду, а не сдамся!
- И умрете… - грустно сказал полковник. - Они забьют вас до смерти, майор. Им не привыкать стать. И ничего за это не будет. Потому что мы враги.
- А если враг не сдается… - сказал Цесарский.
- То его уничтожают… - закончил за бывшего интенданта знаменитый горьковский афоризм бывший полковник.
Владимир отвернулся к стене.
Он не хотел ни о чем говорить с этими сломленными, сдавшимися людьми. Бывшими красными командирами. Которые, даже если и выйдут из этих застенков, служить в вооруженных силах и защищать Родину уже не способны. И не должны! Потому что их сломали. И превратили из бойцов в забитых и трусливых подонков. Которые бросят оружие и сдадутся врагу, чтобы спасти свои никчемные жизни…
А они продолжали без конца крутить свою шарманку. О том, что упорствовать бессмысленно, что станешь калекой, а все равно ничего не докажешь, что лучше подписать все, что скажет следователь, и сохранить силы для трибунала.
Где и выяснится вся абсурдность предъявленных им обвинений. И их освободят. Прямо в зале суда. Вернут награды, восстановят в должностях и выплатят зарплату за вынужденный прогул.
И ни тот, ни другой, даже не понимали, что давно уже стали настоящими преступниками! И заслуживают самого сурового приговора! За то, что оклеветали столько людей! И обрекли их на страдания и смерть…
А, может, они подсадные, подумал он? Может, его нарочно поместили с ними в одной камере? Может, это просто ловкий ход Златогорского? Майор ломает его с помощью физического воздействия. А интендант с полковником - с помощью психологического.
Он был весьма недалёк от истины… И все-таки ошибся.
Бывший полковник Сидоров и бывший интендант Цесарский не были подсадными. Точнее, не были таковыми в полном смысле этого слова. Да, они оказались в одной камере с Владимиром с подачи Златогорского. Но майор использовал их втёмную. Поэтому Владимир ошибся, зачислив их в сексоты.
Ошибся он и в другом.
Следователь по особо важным делам Златогорский метод физического воздействия считал вспомогательным. Важным и нужным. Но только вспомогательным.
Майор не за красивые глаза получил знак «Почетный чекист» и орден. А за раскрытие особо важных дел. Потому что, добиваясь чистосердечных признаний, искусно сочетал все способы воздействия. И физическое, и психологическое, и моральное. И к партийной дисциплине мог воззвать, и к интернационализму, и к патриотизму. Ничем не брезговал…
Но главным, неизменно приносящим успех, методом Златогорский считал психологическое воздействие…
- А у вас красивая жена, Иволгин! - сказал он на очередном допросе.
- Это не ваше дело! - сузил глаза Владимир.
- Теперь и мое тоже! - ухмыльнулся майор. - Чтобы облегчить вашу участь, она согласилась со мной посотрудничать. Во внеслужебной обстановке!
- Только посмейте ее тронуть!.. - напрягся Владимир.
- Ну! Договаривайте, Иволгин!.. И что будет? Если я ее посмею? - прищурился Златогорский. - А я, кстати, уже посмел! И не раз!
У Владимира потемнело в глазах после этих слов.
- Что вы сделаете? Задушите меня?.. Или забодаете? - издевательски засмеялся Златогорский. - Своими ветвистыми рогами!
Его подручные переглянулись и громко заржали.
Владимир не выдержал и в бешенстве бросился на майора. Но мастера заплечных дел были настороже. Они мгновенно сбили Владимира с ног и принялись топтать сапогами.
- Отставить! - сказал Златогорский.
Сержанты нехотя подчинились. Они усадили избитого в кровь Владимира обратно и прижали к спинке стула так, что он не мог даже пошевелиться.
- Генрих Златогорский - человек слова! - сказал майор. - Я обещал вашей жене, что к вам перестанут применять физическое воздействие, если она согласится стать моей любовницей. И таки сдержу свое обещание! Больше вас бить не будут! Скажите ей спасибо за это! Потому что она таки очень старалась!
- Это неправда! Вы все лжете! - прохрипел Владимир.
- Где вы откопали такую роскошную женщину, Иволгин? - Златогорский присел на краешек стола. - И мужчину знает, как ублажить, и о себе не забывает! Просто ненасытная какая-то!
- Это все неправда! Неправда! - повторял Владимир, как заведенный. - Вы лжете!
- Господь с вами! Зачем мне лгать?! - сказал Златогорский. - Впрочем, если хотите, я могу устроить вам свидание. И пусть Снежана таки сама скажет, с кем ей было слаще в постели! Я, по ее словам, хотя и старше вас, зато знаю гораздо больше способов доставить женщине удовольствие!
Владимир рванулся. Но его держали очень крепко.
- Завидую я вам, Иволгин! Вот, вы сейчас отдыхать пойдете. В камеру. - Златогорский зевнул. - Спать ляжете. А мне еще с вашей супругой «сотрудничать»! - он потянулся. - Какой уж тут сон! Рядом с такой женщиной разве заснешь! - притворно вздохнул майор. - Да, вы же сами знаете!
Владимир прорычал что-то нечленораздельное…
- Ах, вот как!.. Не хотите, значит, в камеру?! - покачал головой Златогорский, словно заботливый родитель, сожалеющий о глупой выходке неразумного дитяти. - Тогда в карцер, - сказал он почти ласково. - Посидите немножко на холодке. Остынете. И подумаете на досуге о том, о сем… Пока мы с вашей женой в коечке побарахтаемся, - он повернулся к своим держимордам и отрывисто приказал. - Увести подследственного!
Психологическое воздействие Златогорский применять умел.
И применял его мастерски…
Глава четвертая
…Жестокое письмо не выходило у Снежаны из головы…
»Ты меня не жди! Я когда из этого дерьма вылезу, в которое ты меня втравила, все равно к тебе не вернусь!..»
Ее отвезли назад те же сотрудники НКВД, что и забирали. Она автоматически вышла из машины и зашла в дом. Поднялась по лестнице. Достала ключи и открыла дверь. Не раздеваясь, прошла на кухню и села на табурет. И сидела, не шевелясь, до глубокой ночи…
»Парюсь я тут, на киче, только из-за тебя! И сам себя костерю за то, что с тобой связался!..»
Мертвенный лунный свет отражался в ее потухших, безжизненных глазах. Слез не было. Не было мыслей и чувств. Не было ничего. Только это страшное письмо…
»Польстился на тебя, паскуду, как будто других девок вокруг не было! Вот и вляпался по самое никуда!..»
Снежана встала и, зачерпнув из ведра, выпила полную кружку ледяной воды, а потом, шаркая ногами, как старуха, вышла из кухни. Сняла пальто. Не глядя, повесила его на крючок в коридоре. И даже не заметила, что оно упало. Легла на кровать и свернулась калачиком…
»Польстился на тебя, паскуду!.. Вот и вляпался!..»
В пустой, нетопленной квартире было холодно и тихо, как в могиле. Снежану пробрало ознобом так, что зуб на зуб не попадал. Дрожащими, непослушными руками она кое-как натянула на себя одеяло и снова затихла…
»Польстился на тебя, паскуду!..»
Она закрыла глаза. Или открыла. Ночной мрак окутывал комнату непроглядной тьмой, и она ничего не видела. И не слышала. Кроме этих безжалостных, свистящих, как витая плеть, слов…
»Польстился на тебя, паскуду!..»
Снежана закрыла глаза и словно провалилась куда-то. Какая-то необоримая враждебная сила замутила, закрутила и понесла ее неведомо куда. Она летела в черную бездну, а в ушах звенели, словно эхо, злые, бессердечные слова…
»Я все равно к тебе не вернусь!.. Можешь катиться на все четыре стороны!.. Я все равно к тебе не вернусь!.. Можешь катиться!.. Не вернусь!.. Можешь катиться!.. Можешь катиться!.. Можешь катиться!..»
Она очнулась только к вечеру…
Из последних сил поднялась с кровати и, еле волоча ноги и перебирая руками по стене, с трудом дотащилась до кухни. Стуча зубами, Снежана выпила две кружки холодной воды, набрала трясущимися руками еще одну, про запас, и тем же манером, вдоль стеночки, вернулась назад. Поставила кружку на пол и легла. Укрылась одеялом и снова провалилась в спасительное небытие…
Следующие несколько дней Снежана помнила плохо…
День сменяла ночь. В комнате то брезжило, то вновь сгущался мрак. А она, то приходила в себя и лежала уставясь в стену, то снова теряла сознание…
К счастью, в забытьи, в котором ее измученная душа нашла спасение от ужасной действительности, не было никаких видений… Ни радужных снов, ни кошмаров…
Когда за ней пришли, чтобы отвезти к следователю на очередную «беседу», Снежана посмотрела на вошедших мутным взглядом и медленно села, свесив ноги с кровати. Ей что-то сказали. Она не поняла, но переспрашивать не стала. Снежане было все равно.
Она поднялась. Одернула помятое платье. Взяла поданное пальто и хотела его одеть. Но не смогла. У нее закружилась голова, колени предательски подогнулись, и она упала бы на пол, не подхвати ее стоящий рядом особист.
Соседские дети, игравшие во дворе в лапту, замерли. И молча смотрели, как два крепких парня в форме с малиновыми петлицами и в фуражках с синим верхом вывели Снежану из дверей под руки, да так и шли с ней до самой машины.
Но смотрели не только они.
Не одна пара переполненных слезами и страхом женских глаз, спрятавшись за занавеской, проводила чужаков долгим взглядом. И все без исключения, кто наблюдал за происходящим, вздохнули с облегчением, когда страшные гости, засунув свою добычу в автомобиль, убрались, наконец, восвояси… Сегодня они приезжали не за ними… А завтра?
"Горошина для принцессы" отзывы
Отзывы читателей о книге "Горошина для принцессы". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Горошина для принцессы" друзьям в соцсетях.