Снежка глухо застонала. Из глаз у нее брызнули слезы. От бешеной ревности! Ярости и злости! И отчаяния…

Если. Она. Еще хоть раз. Увидит его с ней. То убьет!

Нет, зарычала Снежка и рванула полотенце так, что оно затрещало! Она сейчас же пойдет и убьет его! Немедленно! Она убьет их обоих! На месте! Голыми руками! И эту змею и этого предателя!

В таком состоянии Георгий Александрович еще никогда не видел ее.

И с этим надо было что-то срочно делать! Безотлагательно!..

- Почему ты его всегда защищаешь! - воскликнула Снежка.

- А почему ты на него нападаешь? - спокойно спросил ее Георгий Александрович. - И давай потише. Егорку перепугаешь!

Он откатил коляску в спальню и плотно прикрыл дверь.

- Ты ничего не знаешь! - шепотом закричала Снежка.

У нее тряслись губы от ненависти…

- Ты не знаешь ничего!

- Так расскажи, - Георгий Александрович сел на диван и похлопал ладонью, приглашая ее сесть рядом.

Но Снежка не в силах была сидеть на одном месте. Она металась по гостиной, ломая руки…

- Я никогда его не прощу! Никогда, никогда, никогда!!

- Никогда не говори никогда, как говаривал один наш общий знакомый… - прошептал комдив и вздохнул. - И все-таки, что между вами произошло? По словам Владимира, а я ему верю, он ничего не может понять…

- Ах, ты ему веришь! Ты веришь человеку, который мог так со мной поступить?! - до глубины души возмутилась Снежка. - Ты ничего не знаешь!

- Чего я не знаю? - ровным голосом переспросил Георгий Александрович. - Может, я и не знаю всего, но зато знаю, что Владимир - единственный человек, который не бросил тебя в тяжелую минуту! Я знаю, - прищурился он. - Что, он предложил тебе свою фамилию, потому что носить мою в сложившейся ситуации было смертельно опасно! Я знаю, что он рискнул своей карьерой и самой жизнью, чтобы тебе помочь! - в его голосе уже явственно слышался гнев, сдерживаемый с большим трудом. - И ты знаешь не хуже меня, что он лишь чудом уцелел там, откуда мало кому удается вырваться!.. Я знаю, что там делают с людьми!.. Хватит истерить! - рявкнул комдив. - Сядь и объясни толком, что я должен знать о нем еще!

Он поднялся и заглянул в спальню. Егорка спал. Георгий Александрович вернулся на диван. И пристально посмотрел на дочь.

Снежка послушно села рядом. А потом достала из кармашка и протянула ему то самое письмо:

- Вот это мне передал следователь.

- Ах, следователь… - сказал комдив, разворачивая неровно оторванный по краю и уже изрядно потертый на сгибах, тетрадный листок в клеточку. - Ну-ка, ну-ка, - он пошарился по карманам френча в поисках очков.

Снежка встала, взяла со стола и подала отцу его очки. Почему-то она сразу успокоилась, как только отдала ему это ужасное письмо. И что-то сжалось у нее в груди от несбыточной надежды… А вдруг?!.. А вдруг папа, как это не раз бывало и в детстве, и в юности, улыбнется и одним махом решит все ее неразрешимые проблемы!

- Спасибо, - пробормотал он и водрузил очки на переносицу. - Так, так… - бормотал комдив, читая. А, закончив, снял очки и посмотрел на Снежку…

У нее все замерло внутри… Что?! Что он сейчас скажет?!

- Ну, и что? - спросил он. - Зачем ты дала мне это?

Снежка опешила.

- К-как з-зачем? - неуверенно спросила она. - Разве, ты не понял, как подло и жестоко он со мной поступил?

- Кто? - спросил Георгий Александрович.

- К-как кто? - распахнула глаза Снежка. - Владимир, конечно!

- А причем тут Владимир? - поинтересовался он.

- Но, ведь это его письмо! - сказала Снежка.

Отец молча посмотрел на нее. И она прижала ладошку ко рту, ахнув от ужасной догадки…

- Это написал не Владимир!

- Конечно, не Владимир! Я прекрасно помню его почерк. И по отчету об испанской командировке, и по рапортам. И слог совершенно не его… Так изъясняются маргиналы, а Владимир достаточно культурный и образованный молодой человек!

Снежка вдруг подскочила к столу и схватила оставленное Владимиром письменное согласие на развод. Она приложила его к листку с письмом… И уронила оба. Разница была видна без всяких экспертиз…

- Боже, что я натворила?! - прошептала Снежка.

- А что еще ты натворила? - спросил Георгий Александрович и поднял заявление Владимира с пола.

- Я заставила его дать согласие на развод! И прогнала! - слезы огромными градинами покатились по ее щекам.

- Да! - только и нашелся, что сказать отец. - Час от часу не легче, - он поднялся с дивана и отошел к окну. - Из-за подложного письма, которое тебе всучил какой-то подонок, ты смешала с грязью своего мужа, человека, который рискнул всем, чтобы тебя защитить! И, что самое интересное, какому-то мерзавцу ты поверила сразу и безоговорочно! Не то, что Владимиру!.. А, впрочем, о чем это я? Ты, ведь, даже и разговаривать с ним не захотела! Да, и о чем с ним разговаривать? И так все ясно! Раз кто-то сказал, что он мерзавец, да еще бумажку показал, значит, так оно и есть! Чего тут еще выяснять, правда?! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

- Папа! - прошептала Снежка, бледная, как полотно.

Но отец на нее даже не глянул.

- Нет, это ты все правильно решила! Ясное дело, нельзя жить с таким мерзавцем! И для того, чтобы добиться развода ты бесстыдно лжешь Владимиру, что родила Егорку не от него! - неумолимо продолжал он. - Ты так обрадовалась, что его оболгали, так ухватилась за эту ложь, что даже не попыталась выяснить, почему он написал и писал ли он вообще это письмо!

- Папа, не надо… - покачнулась она. Ее лицо было уже белее снега…

Но отец смотрел в окно и ничего не видел.

- Конечно, не надо! - горько сказал он. - А что надо?! Угробить хорошего парня?! А Егорку оставить без отца?!.. Конечно, зачем ему такой оболганный, оклеветанный отец?! Даже, если он ни в чем не виноват!

- Папа… - прошептала она и рухнула на пол в глубоком обмороке.

- Снежка! - вскрикнул Георгий Александрович и кинулся к дочери…

Владимир собирал вещи.

Потому что решил уехать. Немедленно! Сейчас же! Сию же минуту!

Потому что с него хватит!

Приедет в Москву и добьется назначения куда-нибудь в тайгу! Или в Каракумы. А лучше на остров Рудольфа. За Полярный круг! Подальше ото всех! От Снежки! Раз она его так ненавидит! И прогнала! И от Тины! Которая проходу ему не дает! И от Маши! Которая, вообще-то, ни в чем не виновата… Но это теперь уже все равно!

В дверь постучали. Громко.

Горничная пришла принять номер, подумал Владимир. Вот и славно!

Но это была не горничная.

Это была его Снежка…

Которая стояла и смотрела на него своими огромными несчастными глазами. Полными слез. Полными раскаяния. Полными любви.

И надежды.

- Прости меня, - прошептала Снежка, шагнула к нему, обвила руками за шею и прижалась всем телом. - Я умираю без тебя…

У него закружилась голова. И зазвенело в ушах. И потемнело в глазах…

Он обнял ее и выдохнул:

- Любимая…

Снежка запрокинула голову, притянула Владимира к себе и принялась целовать.

Жадно. Страстно. Яростно.

Не отрываясь от его губ, она притворила за собой дверь. Не глядя, повернула ключ в замке. Сбросила с себя юбку. И все остальное. И прислонилась к двери спиной. И застонала, почувствовав в себе Владимира. И затрепетала, вскрикивая при каждом его движении:

- Да… Да… Да…

А он, совсем потеряв голову, прижал ее к дверям и ласкал прямо в одежде!

- Еще… Еще… Еще… - вскрикивала она. - Хочу… Еще…

А потом застонала во весь голос и повисла на нем, содрогаясь и всхлипывая… Владимир перестал сдерживаться и тоже закричал, сходя с ума от бесконечной сладости ее тела…

Немного погодя, Снежка пришла в себя и стащила с него френч, сдернула и уронила галстук.

Владимир поднял ее на руки и унес в комнату. Скинул остатки одежды и снова стал ласкать. А она неотрывно смотрела ему в глаза своими льдисто-серыми глазищами. Занавесив их густыми черными ресницами. То закрывая их, то снова открывая.

- Ты… Была… С кем… Нибудь… - тяжело дыша, внезапно спросил он, стиснув ее в объятиях и ни на секунду не останавливаясь.

- Нет… Нет… Нет… - шептала Снежка. - Ни… С кем… А… Ты…

- Не-е-ет! - простонал Владимир.

И закричал, не выдержав. Впервые не дождавшись Снежки…

Но это было не важно! Потому что она закричала одновременно с ним! Не помня себя от невыразимого наслаждения!

А потом внезапно расплакалась…

Он целовал ее, осушая соленые дорожки на щеках. А она отвечала на его поцелуи, то и дело перехватывая губы Владимира, гладила жесткий ежик его волос и нежно улыбалась ему сквозь слезы…

Наконец, они снова вместе! Несмотря ни на что!

И отныне! Ни за что! И никогда!

Их никому не разлучить!


Эпилог

Москва, 21 июня 1941 г.

…Скорый поезд дальнего следования «Баку-Москва» мягко подкатил к перрону Киевского вокзала.

Генерал-майор авиации Добрич улыбнулся.

У окна подплывшего вагона стояла Снежка.

Она держала на руках Настёну и показывала ей дедушку. Настёна хлопала глазками и пыталась схватить маму за нос. За спиной у Снежки мелькнул Владимир и помахал рукой.

Приехали!

Генерал не видел дочь с зятем уже больше года. С тех пор, как приезжал в крайний раз к ним в гости. В Баку, где Владимир служил командиром истребительной авиадивизии. Месяц назад он получил, наконец, давно заслуженное им генеральское звание и догнал тестя по числу звездочек на петлицах.

Бог даст, и обгонит в скором времени, с теплом подумал Георгий Александрович о зяте, которому был обязан жизнью! Снежкиной и Егоркиной! И Настёнкиной!

Владимира он любил также сильно, как и Снежку! И Егорку! И Настёну!

Время летит, не остановишь!

Подумать только! Завтра его внуку стукнет уже два года! Совсем большой уже стал! Снежка писала, что Егорка вовсю болтает, а Настёна начала ходить!

Настёну Георгий Александрович пока еще не видел ни разу. На днях внучке исполнилось десять месяцев. Владимир получил долгожданный отпуск и привез все свое семейство в Москву. На строевой смотр к деду. Который сильно по ним скучал и не в шутку подумывал сам явиться с инспекцией!

К счастью, после заявления ТАСС от четырнадцатого, Владимиру, как и многим другим, дали, наконец, отпуск. И поезда, до отказа набитые красными командирами и их счастливыми домочадцами покатили на юга! В Сочи и Гагры, Хосту и Адлер! В Сухуми и Батуми! В Севастополь и вольный портовый город Одессу!

Генерал-майор авиации Иволгин с семьей ехал в противоположную сторону. И, слава Богу! Иначе даже депутату Верховного Совета и Герою Советского Союза пришлось бы постоять в очередях, чтобы достать билеты на поезд!..

Снежка была абсолютно счастлива!

Совершенно!

Наконец-то, все эти бесконечные войны и разлуки позади! Любимый рядом! Дети здоровы! И папа! И они все вместе!

Что еще нужно для счастья?!

Ни-че-го!

Остановись, мгновенье!

Владимир говорит, что, когда хорошо, стихи не пишутся! Снежка была согласная! И пусть себе не пишутся! И ничего страшного! В другой раз! Без которого, ясное дело, не обойдется! Но это потом!

А сейчас! Стоять, мгновение! Равняйсь! Смирно! И только попробуй, как говорит Владимир! Шаг влево, шаг вправо, прыжок на месте рассматриваются, как попытка к бегству! И пресекаются соответствующим образом!

Снежка улыбнулась. И вздохнула. Совсем уже стала мать-командирша!

А куда деваться! Гарнизон растет. И требует жесткой руки. Ну и ладно!..

Владимир вынес на перрон коляску и обнялся с тестем. Которого не просто уважал и любил. Георгию Александровичу он был обязан жизнью! Снежкиной! И Егоркиной! И Настёнкиной!

Если бы Георгий Александрович не объяснил Снежке тогда, в Сочи, все, чего не смог объяснить он сам, его бы уже не было! И Настёны не было бы! И не было бы жизни на Земле! Во всяком случае, для него, для Владимира.

Поганое империалистическое окружение хотело воевать! И все время лезло на рожон! Поэтому приходилось идти под огонь! Сплошь да каждый день! А пуля, как говорится, дура! Особенно, если жизнь не дорога…

Дело прошлое, но из песни слов не выкинешь. Было.

За финскую войну Владимиру дали орден Ленина.

Который он, увы, не заслужил. Потому что был заместителем командующего ВВС девятой армии и сделал от силы десяток боевых вылетов. А большую часть времени (день и ночь без продыху!) занимался снабжением и организацией наземной службы! И ни одного финна так и не сбил!