Юлия Резник - Горячая линия

— Я не девочка! — возразила Варя, а потом, осознав двусмысленность фразы, с ужасом замолкла и захлопнула ладонью рот. Если так будет продолжаться и дальше — ей придется крепко задуматься о смене рода деятельности. Ну, нельзя в ее случае… нельзя ляпать что-то бездумно. Она и не ляпала. По крайней мере, до этих пор. Варя только в разговорах с Захаром Ивановичем давала маху. Уж больно его голос сбивал с толку. Она так странно на него реагировала, что это было даже пугающе. В первый раз еще могло показаться, но во второй — вряд ли. Варя скосила взгляд на свою лежащую поверх журнала руку. Кожа вся сплошь в пупырышках. Вот же черт!

В ответ на ее промах Захар Иванович тихо хохотнул. Этот смешок тоже был такой… колючий, что ли? Будто он вовсе разучился смеяться, а она вернула ему эту способность. Варя поежилась и взволнованно облизала губы.

— Мы не должны говорить обо мне, — заметила твердо.

— О чем же нам говорить?

— О том, что вас беспокоит.

Варя поудобнее устроилась на диване. Откинула голову на подлокотник. После небывалого снегопада случилась оттепель. Крыша начала подтекать, отчего желто-коричневые пятна на потолке вновь поменяли свои очертания. Раньше Варя могла в них разглядеть медведицу с медвежонком, а теперь в контурах пятен угадывался одногорбый растолстевший верблюд.

— Это неинтересно.

— Почему? Очень даже. К тому же до тех пор, пока мы это не выясним, я не смогу вам помочь.

— Ты? Помочь? Мне?

— Я! Вы же для этого мне звоните?

— Вот! Видишь, ты уже понимаешь, что я звоню именно тебе.

С ноги, которой она нервно покачивала, слетела домашняя тапочка и шмякнулась на пол. Варя вскочила. Чуть не выронила трубку из руки, взволнованная просто до предела. Неужели он действительно признался, что звонит ей? Нет, конечно, с Варей такое случалось и раньше. У нее были постоянные клиенты, просьбам которых у них в центре пошли навстречу — неходячий ветеран, подросток с кризисом ориентации, и Мира — депрессивная алкоголичка. Но ведь это — совсем другое! А почему, Варя даже себе боялась признаться. Может быть потому, что Захар Иванович не был ни подростком, ни ветераном, ни алкоголиком. Он был мужчиной с красивым голосом, который ее взволновал. И это, конечно, дикая глупость, это ошибка, но… Как остановить чертовы мурашки? Как, скажите!

— Захар Иванович, я буду вынуждена отключиться, если вы продолжите в том же духе.

— Даже если я после этого самоубьюсь?

— Мы оба знаем, что вы этого не сделаете. Так о чем бы вы хотели поговорить?

— Я непременно должен ныть о каких-то проблемах?

— Можно не ныть, а просто рассказать о том, что вас больше всего волнует в данный момент. Зачем-то же вы позвонили.

— Хочешь правду?

— Только зная правду, я смогу вам помочь, — в который раз повторила Варя.

— Ну, смотри. Сама напросилась. Так вот, мне просто хотелось поговорить с таким же неудачником, как я сам.

— И вы решили, что я — неудачница?

— Тогда я еще не был в этом уверен, а сейчас — да.

Варя нахмурилась. Села. Нащупала ногой злосчастную тапку. В ночную смену она могла себе позволить некоторые вольности. Подаренные мамой тапочки на овечьем меху — одна из них.

В трубке вновь зашипела сигарета.

— И почему же вы так решили?

Захар Иванович в очередной раз сумел вывести Варю из себя, но, к счастью, она отлично владела голосом.

— Тебе всего двадцать четыре. А ты одна в День влюбленных дежуришь на горячей линии для психов. Что может быть хуже?

— Хуже, чем помогать другим, вы это имеете в виду? Я вам скажу. Гораздо хуже — очерстветь.

Захар Иванович глубоко затянулся.

— Хм. Ты права. Извини. Мудак я последний. У самого дерьмовое настроение, вот и решил испортить его кому-то еще.

— Это нормально, — вздохнула Варя.

— Серьезно?

— Да. Обычная человеческая реакция. С возрастом люди становятся циничнее.

— И сколько же, ты думаешь, мне лет? — закашлялся Захар Иванович.

— Не знаю. А это важно?

— Это ты мне ответь. Важно — нет. Вот, скажем, подкатил бы к тебе сорокалетний потрепанный жизнью мужик, ты бы как отреагировала?

Варя замолчала. Их разговор опять уходил куда-то не туда. Как бы она отреагировала? Как… В минуты отчаяния ей вообще иной раз казалось, что она согласилась бы на любого! Только бы кто-то был. Рядом. Только бы не одной. Чем дольше длилось ее одиночество, тем ниже падала планка требований к мужчине. Когда ей было пять, Варя мечтала о принце из сказки.

— Не знаю, — шепнула она, — я об этом не задумывалась. Захар Иванович…

— Что?

— Вы бы рассказали мне, что у вас случилось. Знаю, вы невысокого мнения о моей квалификации, но поверьте, я смогу вам помочь. Но для этого мне нужны хоть какие-то вводные данные. Как все началось?

— Что именно?

— Когда вы впервые задумались о самоубийстве?

— Когда понял, что жизнь не имеет смысла. — Ну, вот! Вот они и сдвинулись с мертвой точки. Варя подошла к окну, села на подоконник, разглядывая редких прохожих. — Думаешь, я того, совсем ку-ку?

— А что, вы в этом сомневаетесь? — усмехнулась Варя. — Поверьте, здоровые люди сюда не звонят. Психически стабильные благополучные люди вообще не задаются вопросами о смысле жизни.

— А я-то думал, что такие вопросы как раз, напротив, свидетельствуют о моей психической зрелости.

— Вынуждена вас разочаровать. Психически зрелые люди ничего не анализируют. Не рефлексируют. Они просто живут, понимаете? Наслаждаясь эмоциональной стороной своего бытия.

— А если нечем наслаждаться? Если вообще не за что ухватиться?

— Так не бывает, чтобы вообще не за что было. Нужно внимательнее присмотреться.

— Присмотреться? Ну-ну! — усмехнулся Захар Иванович. — А ты сама-то насколько счастлива?

— Я счастлива очень! У меня есть мама, есть любимое дело, даже два… Есть подруги. Вот у вас ведь наверняка тоже кто-то есть. Друзья?

— Был один. С самого детства с ним вместе таскались. В универ поступили один, бизнес замутили…

— Институт? Бизнес? — удивилась Варя, хотя, конечно, не должна была перебивать. Но Захар Иванович оказался совсем не так прост, как она себе думала, и оно само собой вырвалось.

— Да было дело. А ты что думаешь, все бомжи бомжами родились?

— Нет! Конечно, нет. Извините, что я вас перебила. Продолжайте, пожалуйста.

— А че продолжать-то? Был друг — да сплыл.

— Вы что-то в бизнесе, наверное, не поделили?

Варя принялась судорожно соображать, сопоставлять даты. Она слышала, что в девяностые партнеры то и дело друг друга кидали, но если Захару Иванычу всего сорок, бизнес он начал уже в нулевых… Или нет? Да какая разница!

Варя попыталась его представить. Успешным, молодым. Наверное, у него была совершенно удивительная жизнь. Почему она решила, что может ему помочь? Что она вообще знает об этой жизни?!

— Да не. Смешно сказать даже. Не поделили мы с ним бабу. Вот, — усмехнулся. Затянулся глубоко-глубоко. Так что сигарета вновь зашипела в трубке.

Бабу… Это женщину, значит? Выходит, он кого-то любил так, что это его убило. Ну вот, пожалуйста, а говорят, что любви нет! Фантазия Вари не на шутку разыгралась. Она представила женщину. Непременно красивую. Представила, как та мечется от одного шикарного мужчины к другому. Страсти кипят! А те сходят с ума от ревности. Интересно даже, как это — когда тебя любят?

— Захар Иванович, а вы не думали, что можно начать жизнь заново?

— Было дело.

— А если я свяжусь с организациями, помогающим таким людям, как вы, и у вас появится шанс выбраться из ночлежки, вы… попытаетесь вернуться к нормальной жизни?

— Не знаю. — Варе показалось, что Захар Иванович отчего-то занервничал. — Что-то ты меня загрузила, неОля. Лучше о чем-нибудь интересном поговорить.

— О чем же?

— Почему ты решила стать психологом? Только давай без вот этого блаженного дерьма вроде «я хотела спасти всех людей сразу».

Всех людей спасти невозможно. Варя это понимала. Как понимала и то, что с каждой секундой этого разговора ей все больше хочется помочь одному конкретному человеку. Мужчине. Хочется так, что у нее голова идет кругом. И внутри все мелко-мелко дрожит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — По этому поводу есть анекдот, — вдруг вспомнила она.

— Анекдот — это вещь. Может, когда я позвоню тебе в следующий раз, мы посоревнуемся в том, кто из нас их больше знает.

— Но так нельзя! — запротестовала Варя.

— Почему это? Смех вполне благотворно влияет на психику. А твоя задача — мне помочь. Так, что за анекдот?

Варя тяжело вздохнула, но спорить не стала:

— Учительница говорит: «Изенька, ты единственный в классе ответил, что хочешь стать психологом. Все остальные хотят стать космонавтами». А Изенька отвечает: «Понимаете, Марь Ванна, большинство детей космонавтами все равно не станут, у них непременно случится депрессия из-за несбывшихся детских мечт, а я тут как тут».

— Значит, ты, неОля, хотела нажиться на неудачниках.

— Это просто анекдот, — стушевалась Варя.

— Да нет, тут как раз все правильно! Подход верный. Но ты не с того начала.

— Почему это?

— Ну, вот, сколько тебе платят на этой горячей линии?

— Захар Иванович! Я не могу это обсуждать.

— Да ладно. Оно и так понятно — копейки.

— Это не означает, что мой выбор — неправильный. Денег мне хватает. Я еще в доме престарелых подрабатываю.

— Иисусе! В доме престарелых?! А туда тебя как занесло?

— Неважно! А еще я развиваю свой блог в Инстаграм. За ним будущее, между прочим! Инстаграм — это такая социальная сеть… — добавила Варя, в последний момент осознав, что Захар Иванович мог и не знать, что это за зверь такой.

— Да в курсе я. Что ж, ты думаешь, я совсем темный?

— Нет. Что вы.

— И как, получается? Просмотров много?

— Пока нет. Но я не сдаюсь.

Весь их разговор от начала и до конца был неправильный. Варя очень быстро сдала позиции и теперь не понимала, как на них вернуться. Она не была даже уверена, что хочет этого. В трубке повисла пауза. И отчетливо было слышно, как Захар Иванович дышит. Далеко не сразу Варя поняла, что дышит с ним в такт. И когда он негромко спросил:

— Как тебя зовут?

Она выпалила:

— Варя… — Выпалила прежде, чем сумела сообразить, что наделала. Выпалила и замерла, дыша часто-часто. Вдруг осознав, что ни за что, даже если очень бы постаралась, не смогла бы ему соврать. Чтобы понять, почему так, достаточно было услышать те новые интонации, которые проникли в его голос. Властные, повелительные, наполненные такой сумасшедшей энергетикой, что у нее зашевелились волосы на затылке. Так, наверное, со своей паствой разговаривали лидеры сект. Гипнотизируя и лишая воли. Телом пронесся озноб. Варя отвела трубку от уха и сделала то, что по инструкции не имела права делать ни при каких обстоятельствах — сама прервала разговор. Отключилась. Бахнула трубкой об стол. И накрыла ее двумя руками, как будто этим можно было исправить то, что произошло.

Нет-нет, тут не Захара Ивановича лечить нужно было! Однозначно. Она точно спятила. Какого черта на нее нашло?

Встав на цыпочки, Варя прокралась к двери. Было очень страшно. Страшно, что телефон зазвонит, когда она еще не вернула себе самообладание. Так же крадучись, на носочках, Варвара дошла до туалета, расположенного в глубине коридора. Открыла кран в раковине, здесь недавно сделали ремонт, и плеснула в лицо ледяной водой.

Ничего, все в порядке. Бывает! Не только клиенты попадают в зависимость от психолога. Случается и обратное. Правда, реже. Варя решила, что воспримет это как очередную ступень на лесенке профессионального опыта. Все, что ей нужно — просто избегать дальнейшего общения с Захаром Ивановичем. Раз уж то на нее так действует.

— И че? Ты правда запала на бомжа? — Надя выложила в вазочку варенье из алычи и облизала ложку. На столе, укрытом древней скатеркой, все было приготовлено к чаепитию. В прозрачном чайничке лениво кружили розовые лепестки каркаде, на блюдечке один на другом громоздились румяные пирожки, которые Наде на работу снарядила мама, липовый мед, и теперь вот еще варенье. Искушение чистой воды.

— Да не запала я! И вообще… что, если бомж — так не человек вовсе?

— Человек, конечно. Разве об этом речь?

— А о чем тогда?

— Ну, не знаю. Просто странно это. Он же старый.

— Ему всего сорок! Раяну Гослингу, кстати, тоже. Но он тебе нравится.