С трудом Мадина пришла в себя. «Как же мне быть? — думала она уже более трезво. — Уступить Кузьме, если он вдруг… — она зажмурилась, — о Аллах, как это мерзко и гадко!»

— Но я люблю его больше жизни! — прошептала она, остановившись у террасы. — Теперь я буду бояться Кузьму, не позволять ему касаться себя и жить, страдая.

Мадина очень нуждалась в совете и душевной помощи. Она не могла разобраться в себе и своих мыслях, хотелось выговориться, излить кому-то переполненную горечью душу. Была бы жива мама… Как ей не хватало сейчас любимого, дорогого человека!

Первый солнечный лучик, заглянувший с небес на землю, коснулся лица Мадины, и она разом почувствовала облегчение. С её плеч будто камень свалился. Раздавленная и опустошённая, она глубоко вздохнула — все страхи и сомнения исчезли. Она решила вернуться в дом, хорошенько выспаться, а потом, на светлую голову, обсудить будущие отношения с любимым…

* * *

Возвратившись после сумбурного свидания домой, Кузьма быстро прошёл в свою комнату, разделся и улёгся в постель. Сегодня он был слишком перевозбуждён встречей с любимой девушкой и был возмущён и раздражён своей несдержанностью по отношению к ней. «Как же я теперь ей в глаза смотреть буду? — думал Кузьма с досадой. — А она? Что она теперь будет думать обо мне? Мадина будет меня бояться и о прекрасных доверительных отношениях придётся забыть?»

Он уставился в ночную пустоту тоскливым взглядом, и его мысли понеслись вразнос, обгоняя друг друга. «О Господи, — думал Кузьма, тяжело вздыхая, — кроме тебя, мне и поговорить-то особо не с кем… Родители не понимают меня, а что тогда говорить о других людях, которых я не могу посвятить в тайны своей души? Родители говорят, что я сошёл с ума, полюбив Мадину. Может быть, они и правы, но сердцу не прикажешь… Сегодня я поступил не должным образом, Господи! Я обидел любимую своим необузданным порывом, а теперь я раскаиваюсь и не могу унять своего отчаяния. Я так люблю эту девушку, Господи. Днём и ночью я вижу её прекрасный образ перед собой, слышу её чарующий голос. Лишь теперь я понял, что любовь способна затуманить разум и подтолкнуть на безрассудный поступок. И… Ради любви к Мадине, Господи, я готов на всё!»

Кузьма встряхнул головой и попытался отвлечься на другое, чтобы поскорее заснуть, но ему было не до сна.

«Наверное, у каждого человека своё представление о любви, Господи? — думал он. — К каждому она приходит по-разному. Мужчины всю жизнь ищут того, кто способен воспламенить их сердца, чтобы они не тлели, а сияли и сгорали без остатка! И женщины, наверное, тоже? Мне повезло, что я встретил такую любовь, но сегодня своей несдержанностью, видимо, всё испортил. Что на меня нашло, я не могу ни объяснить, ни оправдать. Затмение накатило на мою головушку, и я был бессилен сдерживать себя. Я очень люблю Мадину, Господи, и хочу жениться на ней, но… Здравый смысл подсказывает, что всё, о чём я мечтаю, — бред. Её дядя ни за что не отдаст за меня девушку, так как мне быть, посоветуй, Господи?»

Кузьма сбросил с себя одеяло и сел на кровати. Утро приближалось стремительно, а сон так и не шёл.

«Каждую ночь, ложась спать, я думаю о своей любимой, — с горечью подумал он. — Я вижу её своей женой, я обладаю ею и чувствую себя счастливым. Разве это не безумие? Господи, Владыка небесный, исполни мою просьбу, сделай так, чтобы Сибагат отдал свою племянницу мне в жёны. Сделай так, Господи! Сделай счастливыми нас обоих. Я сейчас как сумасшедший, а сумасшедшим всё простительно. Раньше я не считал себя способным на какие-то переживания, но сейчас они терзают меня, они причиняют мне жесточайшие страдания… Господи Боже мой милостивый, хотя умом я и понимаю, что все мои хлопоты напрасны и надеяться на «доброту» Сибагата бессмысленно, но… Всё же я надеюсь на чудо, сотвори его, Господи!»

Неизвестно, сколько бы ещё времени несчастный Кузьма молил о помощи Бога, но в конце концов усталость взяла своё. Он снова вытянулся на кровати, закрыл глаза и с наступлением рассвета, как в глубокую яму, провалился в сон, лишённый ярких живых красок и видений…

5

Кузьма не приходил на ночные свидания уже неделю. Мадина беспокоилась и винила себя в том, что обидела любимого своим недоверием и отпугнула его. А тут ещё дядя «познакомил» её с Азатом Мавлюдовым… Он был частым гостем в их доме, но девушка никогда не обращала на него внимания, но сейчас, после того как дядя познакомил их «официально»…

Мадина улыбалась ему во время «знакомства», а тот, приободрённый «тёплой встречей», стал ежедневно посещать их дом. Мавлюдов был настолько скромен, что всегда краснел и смущался, когда девушка смотрела на него. Мадина же встречала его с вымученной улыбкой ровно неделю, а потом её показная приветливость стала остывать.

Хотя «новый знакомый» и не казался назойливым и претендующим на что-то, но девушка чувствовала, что это не так. Она вдруг поняла, что Азат приходит к ним не просто так.

Каждую ночь девушка тайком выходила в сад и подолгу ждала Кузьму под старой яблоней, но он не приходил. Зато Мавлюдов являлся каждый день, и это раздражало Мадину. В отличие от племянницы Сибагат Ибрагимович относился благосклонно к частым визитам Мавлюдова. Он не упрекал Мадину в том, что она мало уделяет внимание Азату. Халилов сам «забавлял» гостя разговорами с ним и всячески подчёркивал важность и значимость его профессии.

— В судебной канцелярии работают во всех отношениях порядочные люди! — говорил он громко, косясь на племянницу. — А это высокое положение в будущем!

— Высокого положения можно достигнуть везде, на любом поприще, если приложить старания, — скромно «возражал» гость. — Я вот выучился на врача, а служу в судебной канцелярии. Мне хочется лечить людей, а я вынужден заниматься другим делом.

— Ты врач? — неподдельно удивился Сибагат Ибрагимович.

— Да, я учился лечить людей, — вздохнул Азат. — Вот только… — он замолчал. Видимо, ему больше не хотелось продолжать разговор на больную для себя тему.

— Ну и ну! — пожал плечами Халилов и, уловив настроение гостя, сменил тему. — У нас в Верхнеудинске врачей — пруд пруди, — сказал он с едва уловимой насмешкой. — А вот на службу в судебную канцелярию не попасть. Туда не берут людей с улицы…

Мавлюдов оживился.

— Если быть честным, — заговорил он, — то на любую достойную службу в настоящее время попасть сложно. Сначала к тебе присматриваются, затем приглашают на собеседование… Ну а если ты кому-то понравишься, то счастье к тебе в карман само залезет. В нашу судебную канцелярию, например, чаще всего берут по рекомендации, а вот в службу судебных приставов берут большей частью из каких-нибудь канцелярий или контор по выбору. Вот, например, неделю назад в службу судебных приставов приняли Кузьму Малова. Вы, наверное, хорошо знаете этого человека?

Услышав «весточку» про Кузьму, сидевшая с безучастным видом на диванчике Мадина встрепенулась, и это не укрылось от цепкого взгляда её дяди.

— Да, мы знаем этого молодого человека, — сказал Сибагат Ибрагимович, со скучающим видом посмотрев на Азата. — Его родителей мы тоже хорошо знаем. Кузьма в отца пошёл… Огромного роста, силён невероятно, только умом не блещет.

— Смех да и только, — продолжил Мавлюдов, как только Халилов замолчал, наблюдая за раскрасневшейся от волнения племянницей. — Через неделю присяга, а на него форму подобрать не могут! Самый большой размер на складе нашли и натянули на Малова. Представьте себе, он не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. Рукава кителя по локоть, брюки до колен… ну а сапог не смогли подобрать и вовсе… Он сказал, что есть свои, и он их будет носить.

— Так как же он служить собирается? — ухмыльнулся Сибагат Ибрагимович. — В чём же он на службу ходить будет?

— Да мерку с него сняли, — ответил Азат охотно. — В пошивочной мастерской форму смастерят. Зато какое приобретение для службы! Малов один пяток человек заменит, а зарплату за одного себя получать будет!

Услышанное ошеломило Мадину. Она едва не лишилась дара речи. Девушка вспомнила последнее свидание с Кузьмой. После своего необузданного порыва он сник, а она даже не позволила ему сказать то, что он собирался…

Вскоре Мавлюдов распрощался и покинул дом.

— Пожалуй, я тоже спать пойду, — взглянув на часы, сказал Халилов, позёвывая. — И ты спать ложись, Мадина. Ночь Аллахом для сна даётся, так что…

* * *

Нет, Кузьма не избавился от мук любви к Мадине. Ему казалось, что его бедное сердце испепелилось от страданий. Кузьма по-прежнему любил девушку до безумия, но понимал, что дальше так продолжаться не может. Время первой сумбурной наивной любви прошло. Теперь его мучила и угнетала любовь другая, настоящая, более глубокая и страстная. Ему хотелось близости с Мадиной, но…

Когда родители говорили ему о пропасти между ним и девушкой, Кузьма не прислушивался к их словам — сердцу нельзя приказать не любить.

Кузьма уже неделю не виделся с Мадиной, и на это у него были причины. Самой важной была болезнь отца. Старик заболел неожиданно и тяжело. А вторая причина — новое место службы. Кузьме приходилось подолгу задерживаться в суде, изучая все тонкости службы судебных приставов.

Разобравшись в себе и со своими мыслями, Кузьма, как только больной отец заснул, собрался идти к девушке.

— Сынок, ты куда? — обеспокоенно спросила мать.

— Прогуляться пойду, — поморщился Кузьма, досадуя, что пришлось говорить неправду. — Спать что-то не хочется, сон нагулять хочу.

— Опять к Мадине собрался, — вздохнула мать. — Ну поймёшь ли ты когда-нибудь, что не пара она тебе, дитя неразумное?..

К дому Мадины Кузьма шёл торопливым шагом, бодрое настроение не покидало его. У забора он остановился. Ему вдруг стало очень стыдно.

— Ну, чего не заходишь? — услышал он голос девушки. — Или ты так, забором полюбоваться пришёл? Посмотреть, не стал ли он выше?

Вздрогнув от неожиданности, Кузьма тут же устыдился своей нерешительности и в одно мгновение перемахнул высокий забор.

Мадина пошла в сторону старой яблони. Кузьме ничего не оставалось, как последовать за ней.

— Что, цвет с вишен уже опал? — сожалея, заметил он.

— Ещё бы, — ответила, не оборачиваясь, девушка. — Ты бы позже заглянул, и как раз бы ягодки поспели…

— Не серчай, я был очень занят, — нашёптывал Кузьма оправдания. — У меня отец сильно приболел, и я…

— А предупредить меня ты не мог? — сказала с упрёком девушка, резко обернувшись. — Я целую неделю места себе не находила, а ты…

— Я тоже страдал, не видя тебя, — вздохнул Кузьма. — Но слишком много забот навалилось на плечи мои.

— Глядя на твои плечи, этого не скажешь, — дрогнувшим голосом упрекнула Мадина. — А я склонна думать, что дело в другом… Признайся мне честно, ты разлюбил меня?

— Я и в мыслях такого не держал никогда, — выпалил Кузьма. — Я только одну тебя любил и люблю, Мадина. И нет в целом мире для меня никого тебя дороже.

— Может, ты так только говоришь, а на самом деле…

Кузьма почувствовал в её словах скрытую грусть и решил действовать.

— Я пришёл посоветоваться с тобой по очень важному делу. Я хочу тебе сказать…

— Уж не о том ли, что переходишь служить судебным приставом? — перебив его, подчеркнула свою осведомлённость Мадина.

Кузьма стушевался.

— Да, и об этом тоже, — вздохнул он. — Я хотел тебе сказать об этом ещё прошлый раз, но ты не захотела меня слушать.

— Твоё непонятное поведение рассердило меня, — строго заявила девушка. — Ты был будто шайтаном одержим и очень испугал меня.

И тут на Кузьму накатило — он даже не ожидал от себя такого.

— Я больше не могу так жить, как живу, — заговорил молодой человек взволнованно. — Ты должна мне поверить, я говорю серьёзно. Я очень люблю тебя, Мадина! Никого и никогда я не любил так, как тебя. Но больше наши отношения так продолжаться не могут! Я схожу с ума, обнимая и целуя тебя, но мне хочется большего. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, любимая! Я хочу ласкать тебя в постели, и тогда… — он замолчал, не находя слов, опасаясь снова испугать девушку.

Мадина смутилась, но спокойно ответила ему:

— Я ждала этого разговора, Кузьма. Я понимаю тебя и твои желания, но… Давай сегодня не будем говорить об этом!

— Нет-нет, — занервничал он, — я не могу больше молчать. Я день и ночь думаю только о тебе, и это отравляет мою жизнь. Я больше не могу жить так дальше, я…

Мадина в задумчивости обняла ствол яблони и молчала, глядя на сияющую в небе луну. И было трудно понять, счастлива ли она после признаний Кузьмы или снова сердится на него.