— Через неделю я буду присягать государству на новой должности, — сказал он. — А потом я пойду к твоему дяде разговаривать относительно сватовства. Как ты отнесёшься к этому?

— Ты попусту потратишь время, — погрустнела девушка. — Я не знаю, как всё будет выглядеть, но сердцем чую, что дядя непременно откажет тебе.

— Даже если откажет, я готов к этому, — сказал Кузьма, с трудом сдерживая вдруг пробудившуюся внутри ярость. — По крайней мере, я буду знать, что посылать в ваш дом сватов бессмысленно. Тогда я начну ломать голову над тем, как…

Он замолчал, не закончив фразы, чтобы не огорчить девушку, которая стояла перед ним, едва сдерживая слёзы.

* * *

Незадолго до полуночи Сибагат Ибрагимович захлопнул Коран, положил его на столик и задумался. Он читал суры священной книги несколько часов подряд, и теперь голова его была наполнена впечатлениями от прочитанного. Тихо скрипнула входная дверь. Сибагат Ибрагимович взглянул на часы и недоумённо вскинул брови. «Уже полночь! — подумал он. — Ну и зачитался я сегодня… Кстати, а почему скрипнула дверь? Это служанка не закрыла её на ночь? А может, воры заглянули в мой дом с целью поживиться?»

Взяв лампу, он медленно двинулся к выходу из дома, попутно прислушиваясь к шороху своих шагов. Осмотрев террасу, он спустился по ступенькам и замер. Со стороны сада слышались голоса. Сибагат Ибрагимович погасил лампу и, крадучись, пошёл к калитке.

— Нет-нет! Я не могу молчать! Я день и ночь думаю только о тебе, и это отравляет мою жизнь… — прислушавшись, Халилов узнал голос Кузьмы Малова. — Я больше не могу жить так дальше, я…

Сибагат Ибрагимович сразу понял, кому адресованы признания молодого человека.

— Через неделю я буду присягать государству на новой должности, — снова заговорил Малов. — А потом я пойду к твоему дяде разговаривать относительно сватовства.

«Вот, значит, как? — удивился Сибагат Ибрагимович. — Видимо, у них давно уже всё не так просто. Пора вмешаться в их дружбу и положить конец встречам, пока всё не зашло ещё дальше…»

— И только попусту потратишь время, — услышал он ответ племянницы. — Я не знаю, как всё будет, но сердцем чую, что дядя откажет тебе!

«Правильно чует твоё сердечко, девочка, — подумал с усмешкой Халилов. — Я никогда не отдам тебя замуж ни за кого, и тем более за этого огроменного балбеса…»

— Даже если откажет, я готов к этому, — заговорил Кузьма. — По крайней мере я буду знать, что посылать в ваш дом сватов бессмысленно, и… Тогда я начну ломать голову над тем, как…

«Ломай не ломай свою дурную башку, но по-твоему не будет, — зло подумал Сибагат Ибрагимович. — Никогда бы не подумал, что Мадина способна ночами бегать на свидания к этому обормоту. Теперь ясно, почему она всегда спит до полудня и…»

Молодые люди признавались друг другу в любви, будучи уверенными, что их никто не слышит. Халилов нервно тёр кисти рук и чувствовал, как неприятная дрожь охватывает всё тело. Окончательно разозлившись, он открыл калитку, намереваясь войти в сад и положить конец любовной идиллии, но, передумав, остановился.

— Иди спать, Кузьма, уже скоро утро, — сказала Мадина, и Сибагат Ибрагимович насторожился.

— Рад бы идти, да не могу уйти от тебя, — ответил Малов. — Каждый раз, когда я возвращаюсь домой, как будто оставляю в вашем саду частичку себя.

— И всё же нам пора расстаться, — сказала Мадина. — Мне очень жаль, но время наше вышло.

«Быстренько прощайтесь, голубчики, больше вам не увидеться», — озлобленно подумал Сибагат Ибрагимович, и ненависть, страшная, порывистая, оттолкнула его от калитки. Поднимаясь по ступенькам на террасу, Халилов нервно потирал кисти рук. Он был возбуждён, глаза сверкали, но он держал в узде бушующие внутри чувства.

— Нет, не быть по-вашему, — прошептал он зловеще, укладываясь в кровать. — Никогда не быть по-вашему, голубчики! Я не для того выращивал Мадину, чтобы…

И вдруг его будто озарило. Злоба в груди угасла, а на смену ей пришли злорадство и… Сибагат Ибрагимович закрыл глаза и погрузился в сладкий сон с улыбкой на губах, как счастливейший из людей, очень довольный собой и своей безоблачной жизнью.

6

Церемония приведения вновь поступивших на службу судебных приставов к присяге была назначена на пятницу в здании Общественного собрания. Большой зал был уже переполнен гостями, а приглашённые всё подходили и подходили. Офицеры в мундирах, бряцанье шпор и сабель. Следом за ними чиновники во фраках. Тут же молодые кавалеры с дамами…

В последний момент к двери подбежал опоздавший, но дворецкий преградил ему путь.

— Моя фамилия Мавлюдов, я приглашён на церемонию, — запротестовал Азат, пытаясь войти в зал.

— Не могу… Не положено, — отвечал дворецкий с непроницаемым лицом.

— Но церемония только начинается! — настаивал Мавлюдов.

— Вот потому и не положено, что церемония уже начинается, — глядя на часы, возражал дворецкий.

— Я чиновник судебной канцелярии! — возмутился Азат. — Я…

— Всё одно не велено, — спокойно отозвался дворецкий, давая понять, что разговор окончен.

К двери подошёл ещё один господин, кивнул дворецкому и пожал руку Мавлюдову.

— А ты чего не в зале, Азат? — спросил он с едкой усмешкой.

— Этот же вопрос можно адресовать тебе, господин Бурматов, — ответил Мавлюдов и кивнул на дворецкого. — А я вот припоздал, понимаешь ли, чуть-чуть и теперь меня не пускают.

Бурматов перевёл взгляд на дворецкого и укоризненно покачал головой:

— Чего же это ты, милейший Игнат?

— Не велено пускать опоздавших, — пожимая плечами, ответил тот.

— А отсюда за церемонией понаблюдать позволишь? — поинтересовался Мавлюдов.

Дворецкий пожал плечами и посторонился. Бурматов и Мавлюдов заглянули в зал: батюшка как раз приводил к присяге судебных приставов, стоявших перед ним в ряд.

— Ого, какой один в строю здоровенный! — удивился Бурматов. — На целую голову выше всех остальных!

— Это Кузьма Малов, — усмехнулся Мавлюдов. — Каланча, а не человек. Сам видел, как он своими ручищами подковы разгибает.

Из зала послышался зачитываемый текст присяги.

— Сколько живу, часто слышу о судебных приставах, а вот чем они занимаются, так и не удосужился поинтересоваться, — пробубнил задумчиво Бурматов.

— У них обязанностей — непочатый край, — глядя в зал, сказал Мавлюдов.

— Суд охраняют? — хмыкнул Бурматов.

— Это только одна из многих. Они ещё разыскивают должников, их имущество, на которое накладывают арест. И ещё они занимаются поисками преступников и их доставкой в суд для дальнейшего разбирательства.

Из зала послышались аплодисменты.

— А что им только что вручили? — недоумённо вскинул брови Бурматов. — Чему так рады господа судебные приставы?

— Им выдали свидетельства о вступлении в должность с указанием местности, назначенной для жительства, — ответил Мавлюдов, меняясь в лице. — А ещё им выдали особые знаки и особые печати…

— Что это с тобой, Азат? — заметив перемену в настроении собеседника, поинтересовался Бурматов. — Ты как будто самого шайтана увидел.

Он проследил за взглядом Мавлюдова.

— А что, красивая девушка, — сказал он одобрительно. — Как её зовут?

— О ком это ты?

— О той черноволосой красавице, которая стоит рядом с Сибагатом Халиловым, — с усмешкой ответил Бурматов.

— Это его племянница Мадина, — нехотя пояснил Мавлюдов.

— А чего ты пялишься на неё? — поинтересовался Бурматов с издёвкой. — Уж не влюбился ли?

— Нет, мы с девушкой просто друзья.

— А она так смотрит на того огромного пристава, что оторваться не может, — поддел Бурматов.

— Это тебе только кажется, — прошипел Мавлюдов, начиная злиться. — Девушка первый раз на церемонии и поэтому полна восторженных эмоций.

— Ты должен быть с ней рядом? — ухмыльнулся Бурматов. — Признайся, Азат!

— Не с ней, а с её почтенным дядей, — уточнил, хмурясь, Мавлюдов.

— У вас с ним тёплые отношения? — сыпал вопросами, как заведённый, Бурматов.

— Мы очень дальние родственники, — солгал Мавлюдов, краснея. — А у татар даже такое родство всячески приветствуется и поддерживается.

Из зала снова послышались аплодисменты.

— Вот и закончилась церемония, господа, — объявил дворецкий, отворяя двери. — Сейчас начнётся бал. Прошу отойти от двери, чтобы не мешать выходящим.

Среди гостей церемонии в холл вышли купец Халилов, его племянница и только что принявший присягу теперь уже судебный пристав Кузьма Малов. У всех счастливые лица. Увидев Мавлюдова, Сибагат Ибрагимович поманил его пальцем, а Малов и девушка отошли в сторону, к большому окну.

— Ты опоздал на церемонию, Азат, — укоризненно покачал головой Халилов. — Обещал быть вовремя, а сам?

— Дела задержали, уважаемый Сибагат Ибрагимович, — ответил Мавлюдов, уводя взгляд в сторону.

— Надеюсь, они были стоящими? — едко поинтересовался Халилов.

— Разумеется, — ответил Мавлюдов, краснея. — Обоз с товаром уже вышел из Уфы и скоро будет в нашем городе.

— Тот товар, который ты мне так нахваливал и в который я вложил огромные деньги, давно уже должен лежать на прилавках моих магазинов и лавок, а не тащиться в обозе по тайге. Если до Уфы его везли тайно, контрабандно, то обратно вполне можно было перевезти легально и на поезде. Твоё же опоздание сегодня я связывал именно со встречей поезда или обоза.

— Придётся ещё дня два-три потерпеть, уважаемый Сибагат Ибрагимович, — вздохнул Мавлюдов, побледнев. — Кони только под седлом скачут быстро, а в обозе, впряжённые в телеги, плетутся, как черепахи.

— Ты можешь и подождать, тебе спешить некуда! — возразил Халилов резко. — Ну а для меня, моего состояния и моей репутации каждая минута на вес золота. Ты убедил меня вложить в этот товар весь свой капитал. Мало того, я занял огромную сумму под проценты. Сейчас мои друзья начинают превращаться в моих врагов. Завтра утром они собираются подавать на меня иски в суд! Это говорит тебе о чём-нибудь, Азат?

— Я сожалею, что так получилось, уважаемый Сибагат Ибрагимович, — опуская голову, сказал Мавлюдов. — Не по моей вине эта вынужденная досадная задержка.

Халилов кивнул проходящему мимо господину, после чего снова обратился к собеседнику:

— Я доверился тебе, Азат, а ты меня подвёл. Моя репутация страдает. Те убытки, которые понесу, я буду вынужден взыскать из твоей доли.

— Хорошо, я согласен возместить вам убытки, — помрачнел Мавлюдов. — Но требую гарантий относительно нашего уговора.

— Ты осмеливаешься спрашивать о моей племяннице? — усмехнулся Халилов.

— Вы обещали отдать её за меня, — оживился Мавлюдов. — Я сплю и вижу Мадину своей женой!

— Раз обещал, значит, ты её получишь, — подтвердил обещание Сибагат Ибрагимович. — Но к этому разговору мы вернёмся тогда, когда товар в целости и сохранности прибудет в город.

— Принимается, — расцвело в улыбке лицо Азата. — Вот только…

— Чего замолчал? Договаривай! — нахмурил лоб Халилов.

— Мне неприятно видеть вашу племянницу рядом с этим громилой приставом, — уводя взгляд в сторону, заявил Мавлюдов. — Что-то мне подсказывает, что между ними есть отношения.

— Она мусульманка, а он христианин, не забывай об этом, — хмыкнул Сибагат Ибрагимович. — Я никогда не отдам племянницу за русского остолопа, так и знай!

— А если он ради Мадины примет ислам? — едко поинтересовался Азат, но Халилов был категоричен.

— Это не изменит моего решения, — сказал он. — Малов беден, а такие родственники нам не нужны, так что больше не будем говорить об этом.

Увидев знакомого купца, Халилов помахал тому рукой и отошёл, оставив Мавлюдова одного в растерянности и волнении.

* * *

Кузьма Малов и Мадина Исмагилова расположились в холле у окна. Молодой человек счастливо улыбался, а девушка весело и звонко смеялась.

— Ой, как это интересно! — воскликнула она, выслушав Малова. — Ты никогда не рассказывал мне о своей жизни так подробно.

— Я никогда и никому о себе так много не рассказывал, — признался, улыбаясь, Кузьма. — Теперь ты знаешь, что мои родители хоть и не бедные, но люди далеко не богатые. Вот и получается, что эта должность для меня как подарок небес!

— А почему ты не в форме, как другие? — полюбопытствовала девушка, игриво стреляя глазками в сторону Кузьмы.

— Размера моего на складе не нашлось, — вздохнув, ответил он застенчиво. — В мастерской заказали, а пошить к сегодняшнему дню не успели. Но, несмотря ни на что, я счастлив вдвойне! Присягу принял — и ты со мною рядом.