«Предательство, – подумала Лиана. – Вся история Говардов и Перегринов полна коварства и измен».

Жанна быстро вышла из комнаты, словно боясь передумать.

Весь следующий день Лиана была сама не своя от беспокойства и вздрагивала от каждого звука. Дверь открылась, и она подняла голову, надеясь, что пришла Жанна с какими-нибудь новостями, но вместо нее вошел все тот же дряхлый уборщик. Лиана разочарованно отвернулась к вышивке и сердито сказала:

– Возьми поднос и уходи отсюда.

– Куда же это мне идти? – спросил знакомый голос. У Лианы по спине побежали мурашки.

Очень медленно она подняла глаза. В дверном проеме стоял Роган. Один глаз закрывала повязка, к спине приделан горб, нога замотана в какие-то тряпки – и тем не менее это был он.

Роган смотрел на нее и ухмылялся с таким довольным видом, словно ожидал, что Лиана бросится ему на шею от радости.

Вместо этого она схватила со стола пустой кубок и швырнула ему в голову – Перегрин едва увернулся.

– Мерзавец! Подлый развратник! Лжец, насильник! Видеть тебя не желаю! – Она швыряла в него все, что попадалось под руку. – Ты оставил меня здесь гнить одну. Мне обрезали волосы, а тебе наплевать. Я тебе не нужна, никогда не была нужна. Ты даже не сказал мне, что Зарид – девочка. Ты говорил, что Оливер Говард может взять меня себе. Я сидела в плену, а ты хохотал. Меня держали в темнице, а ты ездил на соколиную охоту с Сиверном.

– Это был Бодуэн, – прервал ее Роган. Увидев, что на столе уже ничего не осталось. Лиана схватила с кровати одеяло и швырнула в Рогана, но одеяло не долетело до цели и шлепнулось на пол. Потом в Рогана полетели, подушки и тарелки.

– Правильно поступали с тобой Говарды, – орала Лиана. – Вся ваша семейка слова доброго не стоит. Я чуть не умерла от лихорадки, а ты наслаждался жизнью. Меня ночью, под дождем, привязывали к дереву, я могла потерять нашего ребенка. А тебе наплевать. Ты даже…

– Это Бодуэн ездил на охоту, а я все время был здесь, – сказал Роган.

– Очень похоже на Перегрина: сваливать вину на кого-нибудь другого. Бедный Бодуэн, прекрасный семьянин, он ни за что не смирился бы с тем, что у его жены обрезают волосы… – Лиана запнулась. Больше ничего под руку не попадалось. – Что? – с подозрением переспросила она. – Ты был здесь?

– Я искал тебя почти три недели. Очень трудно было выяснить, где именно тебя содержат, это скрывается. Лиана не верила собственным ушам.

– Как же ты мог здесь находиться? Ведь Говарды сразу тебя узнали бы.

– Не так-то это просто. Их шпионы следят за Бодуэном, который скачет по лесам и гоняется за девками. А я переоделся и находился здесь, устроился уборщиком. Мыл стены, полы и потихоньку собирал сведения.

До Лианы наконец дошло. Значит, все, что ей рассказывали о Рогане, не правда?

– И я должна поверить, что ты мыл полы? Да ты не знаешь, как щеткой-то пользоваться.

– Теперь я знаю, как ей пользоваться, и с удовольствием отшлепал бы тебя ей по заднице.

Значит, это правда! Господи Боже, он говорит правду! Он действительно разыскивал ее! У Лианы подогнулись колени, и она опустилась на разоренную кровать, закрыла лицо руками и горько разрыдалась.

Роган не осмеливался приблизиться к ней. Он стоял посреди разгромленной комнаты и смотрел на жену. Давно ли он думал, что потерял ее навсегда.

В тот день, когда Лиану похитили, он обжегся крапивой, и на теле выступила сыпь. Роган с нетерпением ждал вечера, когда жена приготовит горячую воду и облегчит его страдания. Но когда в конце дня поднялся в солярий, то обнаружил там лишь кучку плачущих женщин. От служанок Лианы ничего нельзя было добиться, но всхлипывавшая Габи объяснила, что Лиану схватили Говарды. Лорд Оливер прислал записку, в которой говорилось, что в обмен на Лиану хочет получить замок Морей.

Не говоря ни слова, Роган заперся в спальне. Он хотел побыть один, чтобы обдумать дальнейшие действия, но тут на него нашло затмение, и когда он пришел в себя, то обнаружил, что Сиверн и Бодуэн навалились на него и прижимают к полу. Спальня изменилась до неузнаваемости: в слепой ярости Роган разрубил топором всю мебель, искромсал постельное белье, растоптал свечи. Даже железный подсвечник был согнут пополам, а распятие Лианы разлетелось на щепки. Он разорвал в мелкие клочки одежду жены, и повсюду валялись лоскуты красного шелка, голубой парчи, золотого шитья, разорванные головные повязки, рассыпанный жемчуг.

Когда к Рогану вернулся рассудок, он сделался необычайно спокойным. Теперь настала очередь Сиверна гневаться.

– Мы нападем на них, – сказал он. – Деньги у нас теперь есть, наймем солдат. Пришла пора прогнать Говардов из нашего родового гнезда.

Роган смотрел на Сиверна и представлял себе, как последнего брата обмывают и укладывают в гроб, – точно так же, как в свое время поступили с Бэзилом и Джеймсом. Нельзя принимать опрометчивых решений, требовалось хладнокровие. На неприступную твердыню Говардов без тщательного плана нападать бессмысленно.

Несколько дней Роган разрабатывал свой замысел, изводя рыцарей учениями. По ночам, выбившись из сил, он проваливался в тяжелый сон без сновидений.

Но несмотря на всю занятость он люто скучал по жене. Она была единственным человеком на земле, кто умел его рассмешить. Ни отец, ни старшие братья никогда не смеялись. Роган женился на этой девушке из-за денег, и с той минуты все в его жизни переменилось. Никто из женщин до нее не осмеливался осуждать его действия – они слишком боялись неистового Перегрина. Никто не осмеливался говорить ему, что он не прав. Все остальные женщины по сравнению с ней трусихи, думал Роган. Они не могут поджечь постель, надеть вуаль из монет, приставать с вопросами о ненавистной первой жене.

Роган был занят погрузкой на повозки боевых машин, когда один из рыцарей передал ему пакет от Говардов. Пакет перебросили через стену при помощи катапульты.

Роган вскрыл пакет и увидел внутри волосы Лианы. Каким-то чудом ему удалось сохранить хладнокровие. Сжимая в пальцах ее чудесные шелковистые локоны, он направился к башне.

Сиверн догнал его и спросил:

– Куда ты идешь?

– Это касается только Оливера Говарда и меня, – тихо ответил Роган. – Я иду убить его. Сиверн развернул брата к себе лицом.

– Неужели ты думаешь, что он будет сражаться с тобой один на один? Он не станет биться честно, ведь он уже стар.

Роган сжимал в руках волосы Лианы.

– Он причинил ей зло, и за это я его убью.

– Подумай, что ты делаешь, – взмолился Сиверн. – Если ты приблизишься к воротам их крепости, тебя изрешетят стрелами. Что тогда будет с твоей женой? Брось, нужно готовиться к войне. Мы нападем на Говардов во всеоружии.

– Во всеоружии? – усмехнулся Роган. – Как в тридцать пятом? Тогда нас было пятеро, и все равно Говарды нас разгромили. Разве можем мы на равных воевать с ними? Когда я со своей горсткой людей подойду к крепости Говардов, они лопнут со смеху, глядя на нас сверху вниз.

– Но ведь не можешь ты делать в одиночку то, на что не способны мы все вместе?

Роган не ответил. Вместо этого он удалился в Угрюмую комнату, заперся там и не выходил целые сутки. К концу этого срока он уже твердо решил, как намерен поступить. Когда они с Лианой ходили на деревенский праздник, Рогана удивило, как просто крестьянам войти в замок Морей и выйти из него. Конечно, он много раз видел, как простолюдины входят в замковые ворота со своими корзинами, где кудахчут куры, с ручными тележками, плотницкими инструментами. Рыцари никогда не обращали на них внимания. Лишь в крестьянской одежде Роган понял, что такое настоящая свобода, – идешь, куда хочешь, и никто тебя ни о чем не спрашивает. Зато если бы закованные в латы всадник появился даже в десяти милях от замка, это вызвало бы целый переполох.

Роган пригласил в Угрюмую комнату обоих братьев, впервые включив Бодуэна в состав членов семьи. «За это я должен быть благодарен Лиане», – подумал он. Она сделала ему самый драгоценный подарок – подарила еще одного брата. Роган сообщил Бодуэну и Сиверну, что собирается одеться в крестьянское платье и проникнуть в крепость Говардов.

Сиверн поднял такой крик, что голуби тучей взлетели с крыши замка. Он орал, рычал, неистовствовал, но переубедить старшего брата не смог.

Бодуэн, терпеливо переждав бурю, сказал:

– Вам нужно замаскироваться как следует. Вы слишком высокий, сразу обращаете на себя внимание. Габи изуродует вас так, что и сама леди Лиана не узнает.

Весь день, Габи и Бодуэн трудились над лордом Роганом, делая из него одноглазого и горбатого старика. Сиверн отказался участвовать в этой затее, но старший брат сам пошел за ним и попросил помочь. Роган знал, что лазутчики Говардов не спускают с них глаз, а было совершенно необходимо, чтобы они считали, будто Роган по-прежнему находится в замке. Выполнить эту задачу должны были Сиверн и Бодуэн.

Затем Роган отправился в стан врагов. Когда он расставался с Сиверном в лесу, младший брат крепко обнял его – такое между Перегринами случалось не часто. Сказывалось смягчающее влияние Лианы.

– Верни ее, нам, – тихо сказал Сиверн. – И учти – я не хочу больше терять братьев.

– Я найду ее. – Роган посмотрел на брата прощальным взглядом. – А ты позаботься о Зарид.

Сиверн кивнул, и они расстались.

У Рогана заломило спину от необходимости приволакивать ногу, но маскарад удался на славу. Слуги Говардов не церемонились со стариком, без конца осыпая его затрещинами и пинками. Роган старательно запоминал лица обидчиков, надеясь когда-нибудь встретить их на поле брани.

Он ковылял по замку, выполнял самую грязную работу и старался подслушивать побольше разговоров. В замке без конца разговаривали о коварстве Перегринов, пытающихся отнять у Говардов их законное наследство. Много болтали и о Лиане, считая, что она недостаточно хороша для младшего брата лорда Оливера. Однажды Роган не выдержал и переломил пополам свою метлу, за что повар отколотил его бараньим окороком.

Питаться приходилось тем, что удавалось украсть. Но Говарды, которым достались обширные владения рода Перегринов, были так богаты, что в еде недостатка не ощущалось. Спал Роган в конюшне или в курятнике.

Он работал, держал ухо востро, и стрелял во все стороны своим единственным глазом.

На третьей неделе, когда Роган уже почти отчаялся, один из слуг отвесил ему пинок, от которого «старик» растянулся на земле, и прорычал:

– Пойдем со мной, старая развалина.

Роган заковылял за наглецом по лестнице, раздумывая, каким образом прикончит этого грубияна. Слуга сунул, ему метлу, открыл окованную железом дверь и сказал:

– Иди, подметай.

Роган замер на пороге:" перед ним сидела Лиана, склонившаяся над вышивкой. Ее волосы были закрыты белым чепцом. Роган не мог пошевелиться, просто стоял и смотрел на нее.

Лиана подняла лицо.

– Ну, что встал? – сказала она. – Нечего пялиться на пленницу своих хозяев. Иди, работай.

Роган хотел открыться ей, но в это время дверь вновь отворилась, и он поспешно скрылся в уборной. Работая, он прислушивался к разговорам в комнате. Лиана называла свою собеседницу Жанной. Может быть, это та самая Жанна, на которой он когда-то был женат?

Роган вышел из уборной и стал подметать в комнате. Женщины не обращали на него ни малейшего внимания. Он так и не понял, та ли это Жанна или нет. Брак был таким недолгим, прошло много времени, да и не запомнилась ему первая жена чем-нибудь примечательным.

Роган внимательно слушал их разговоры и узнал много интересного о своем безобразном поведении: оказывается, он беспробудно пьянствует, ездит на охоту и совершенно не думает о собственной жене. Когда он услышал, что Лиана беременна, то заулыбался, однако улыбка исчезла с его лица. Выяснилось, что Лиана верит каждому слову Жанны. Неужели женщины не понимают, что такое верность? Чем он заслужил такое неверие? Ведь он предоставил Лиане свой кров, пищу, сделал ей ребенка, даже отказался от своих девок! Не говоря уж о том, что проник в логово Говардов ради того, чтобы ее спасти.

Роган так сильно обиделся, что не стал открываться жене, хотя появлялся у нее в комнате каждый день и вовсю готовил ее побег: подкупал стражу, слуг, заводил знакомства.

И вот теперь, когда он наконец ей открылся, она и не думала выказывать благодарность.

– Что ты вообще делала за пределами замковых стен? – нахмурился он. – Я же приказал тебе не покидать замка.

Чепец на голове Лианы был почти прозрачен, и Роган увидел, какими короткими стали ее волосы. Если удастся добраться до Оливера Говарда, подумал он, этот человек умрет медленной и мучительной смертью.

– Я хотела набрать целебных трав и приготовить, отвар, чтобы вылечить тебя от ожогов крапивы. Габи сказала, что у тебя кожа огнем горит, – всхлипнула Лиана.

– Крапива! – воскликнул Роган. – Ты затеяла всю эту историю из-за какой-то паршивой крапивы?