В школе девочки несколько раз в год устраивали конкурс песен, популярных у них дома. Француженки всегда выигрывали соревнование, потому что привезенные ими из Парижа песенки были очень веселыми и беззаботными. Песни немецких девочек звучали слишком серьезно, и только итальянки иногда догоняли француженок. Донелла же оставалась далеко позади всех.

Наконец она написала матери и попросила прислать слова и ноты нескольких песен, популярных в то время в Англии.

Леди Грейсон отнеслась к просьбе дочери очень серьезно. Она разыскала песни, которые пелись в лондонских мюзик-холлах — новомодных заведениях, бывших ресторанах, где люди могли поесть и выпить. Во время еды их развлекали всевозможными эстрадными номерами, в которых выступали акробаты, комедианты и музыканты, профессионалы и любители.

Когда певец приобретал популярность, его песню начинали насвистывать и петь на улицах, а в мюзик-холлах публика приветствовала эти песни аплодисментами и подпевала.

Как раз такой и была песня «Чарли из Шампани» — ее насвистывал каждый мальчишка-посыльный.

Другая песня называлась «Франт Гилберт». Песни, подобные этим, леди Грейсон и послала дочери во Флоренцию. Их ритмичная музыка уже завоевала Лондон и вскоре была подхвачена самыми аристократичными ученицами «Высшей школы».

Впервые англичанки выиграли состязание.

«Может быть, отчим решил, что вчера я играла слишком фривольные вещицы, — подумала Донелла, приближаясь к двери кабинета. — Сегодня вечером я буду играть только классику».

Она вошла в кабинет и обнаружила сэра Маркуса не за столом, как ожидала, а у окна.

Отчим Донеллы был высок и красив, однако красота эта была совсем другого рода, нежели красота отца девушки. И все же внешность у него была выдающаяся.

— Мне сказали, что вы хотите видеть меня, папенька, — довольно робко произнесла Донелла.

Сэр Маркус обернулся, и девушка к своему облегчению увидела, что он улыбается.

— Ты хорошо прокатилась, Донелла? — спросил он.

— О да, великолепно! — ответила девушка. — Ваши лошади просто замечательны. Какое удовольствие на них ездить!

Сэр Маркус подошел к камину и встал к нему спиной.

Хоть апрельское солнце и светило вовсю, погода все еще стояла прохладная, и в большом доме с огромными комнатами и высокими потолками немудрено было продрогнуть. Поэтому по утрам слуги первым делом разжигали огонь во всех каминах.

— Сядь, Донелла, — сказал сэр Маркус. — Я хочу поговорить с тобой.

— О чем, папенька? — спросила Донелла. — Надеюсь, я ничего не натворила?

— Нет-нет, ты просто очень везучая девушка, — ответил сэр Маркус.

Донелла вопросительно посмотрела на него.

— Потому что у меня есть возможность кататься на ваших великолепных лошадях?

— Нет, из-за кое-чего поважнее, — ответил отчим.

Донелла ждала объяснений, гадая, что бы это могло быть.

После короткой паузы, во время которой сэр Маркус, казалось, подбирал подходящие слова, он произнес:

— Лорд Уолтингем навестил меня этим утром по дороге в Лондон, и мы с ним долго говорили.

Донелла попыталась догадаться, как это связано с ней.

Лорд Уолтингем был близким другом ее отчима и к тому же весьма уважаемым человеком. Он занимал высокую должность в суде и представлял королеву в должности лейтенанта ополчения Хертфордшира. К тому же он был очень богат и происходил из знатной семьи, а Донелла знала, что это производило большое впечатление на сэра Маркуса.

Ее отчим невероятно гордился своими предками, однако предка лорда Уолтингема сделала пэром еще Елизавета I. На протяжении столетий члены его семьи верно служили нации и были вознаграждены за свои труды.

— Ты будешь удивлена, узнав, что лорд Уолтингем хотел поговорить о тебе, — произнес сэр Маркус.

— О… обо мне? — в удивлении воскликнула Донелла.

Лорд Уолтингем приезжал на обед за день до того, и теперь она постаралась вспомнить, что же такого он говорил, что касалось бы ее отчима.

Затем она вспомнила, что недавно ощенилась всегда сопровождавшая его сука лабрадора.

Донелла улыбнулась и произнесла:

— Я знаю, зачем он приезжал! Он собирается предложить мне одного из своих щенков, но мне кажется, папенька, что вы вряд ли позволите мне держать его.

— Нет, — ответил сэр Маркус, — он приезжал совсем не за этим. И к тому же в этом доме не будет никаких собак, кроме моих собственных!

— Тогда… что же ему было нужно? — с любопытством спросила Донелла.

— Возможно, тебя это удивит, как удивило меня, — ответил сэр Маркус, — но, как я уже сказал, ты весьма удачливая девушка, потому что лорд Уолтингем хочет, чтобы ты стала его женой!

В первое мгновение Донелла решила, что ослышалась. Она потрясенно уставилась на сэра Маркуса, и пролепетала первое, что пришло ей в голову:

— Н-но… он же старый… совсем старый!

Сэр Маркус посуровел.

— Его сиятельство — мой ровесник, а я не считаю себя стариком.

— Нет… конечно же нет… папенька… — быстро произнесла Донелла, — но вы ведь женаты на моей матери, и этот лорд Уолтингем мне… мне в отцы годится!

— Я не считаю возраст серьезной помехой, — произнес сэр Маркус. — Лорд Уолтингем — один из наиболее уважаемых людей графства, он сказочно богат и всеми уважаем.

Он сделал паузу перед тем, как добавить:

— Ты должна на коленях благодарить Господа, Донелла, за то, что он дал тебе возможность стать женой такого человека.

— Но… я же не могу… выйти за него! — возразила Донелла. — Я… я же почти не знаю его… и… не люблю…

Она едва не добавила «и не смогу полюбить такого старика», но вовремя вспомнила, что ее отчим был очень чувствителен к упоминаниям о собственном возрасте.

Поэтому в последний момент Донелла осеклась.

— Следует ли понимать тебя так, что ты отказываешь ему? — спросил сэр Маркус.

— Как я… уже сказала, — ответила Донелла, — я… не люблю лорда Уолтингема… и не смогу выйти замуж за человека без… без любви.

— Без любви? — переспросил сэр Маркус. — Да что может знать о любви молоденькая девчонка? Любовь к такому человеку, как его сиятельство, придет после свадьбы, обязательно придет!

— А если… если не придет… что мне тогда делать? — спросила Донелла.

Ответом ей было молчание.

По лицу отчима девушка поняла, что он начинает сердиться.

— Я не намерен спорить с тобой об этом, Донелла. Видишь ли, я уже сказал лорду Уолтингему, что мы с твоей матерью будем рады видеть его твоим мужем.

Он посмотрел на Донеллу, проверяя, слушает ли она его, и продолжал:

— Завтра вечером он приедет, чтобы сделать тебе формальное предложение, которое ты примешь!

— А если я… откажу ему? — нерешительно спросила Донелла.

— О таких глупостях не может быть и речи, — ответил сэр Маркус.

— Но я же уже говорила, что… — начала девушка.

— Послушай, дурочка, — перебил ее отчим, — ты же жила за границей и должна знать, что там браки между аристократами всегда заключаются по расчету. То же самое касается и Англии. Как твои опекуны мы с твоей матерью можем выдать тебя за кого угодно, и ты обязана повиноваться!

Донелла вскочила на ноги.

— Как вы можете принуждать меня к тому, что сделает меня несчастной? — спросила она. — Мама вышла замуж за отца, потому что любила его, и я не верю, что она может принудить меня выйти за человека, к которому у меня нет ни малейшего влечения, и который, я уверена, совсем не нравится мне как… муж.

— Ты закатываешь истерику и болтаешь глупости! — вскричал сэр Маркус. — Имей в виду: если ты не будешь подчиняться моим приказам, можешь уйти из моего дома и существовать как знаешь!

Посуровевшим голосом он продолжал:

— Как ты думаешь, откуда берутся деньги на одежду, которую ты носишь, еду, которую тебе подают и на дорогостоящее образование, которое ты получила?

— Вы хотите сказать… что не будете… удерживать меня? — спросила Донелла.

— У тебя есть выбор, — ответил сэр Маркус. — Либо ты выходишь за одного из богатейших людей Англии, либо, чтобы прокормить себя, идешь в гувернантки или в компаньонки к какой-нибудь старой перечнице!

Донелла понимала, что это все, на что может рассчитывать женщина.

Тихо всхлипнув, она повернулась лицом к окну и спиной к комнате, как до этого стоял ее отчим.

За окном яркое солнце освещало сад. Весенние цветы ярким ковром покрывали зеленые лужайки. Все, принадлежавшее отчиму Донеллы, было самым лучшим, что только можно было купить за деньги.

Донелла вспомнила, как трудно было сводить концы с концами в их крошечном черно-белом коттедже после того, как ее отец погиб в море.

Теперь она видела лорда Уолтингема в другом свете. Он был высоким и широкоплечим, с начавшим лысеть высоким лбом. Волосы его побелели от времени, а от глаз ко рту сбегали глубокие морщины. В юности лорд был красив, а теперь обладал тем, что называли «представительностью».

И все же он был стар. Так стар, что Донелла ни на мгновение не могла подумать о нем как о человеке, который прикоснулся бы к ней или поцеловал ее.

Она вздрогнула. При мысли о том, что она может стать его женой, ей захотелось разрыдаться.

Как сможет она провести с ним всю оставшуюся жизнь! Этот старик был отвратителен ей, хотя она и не могла бы объяснить почему.

— Я… я не могу сделать этого… не могу! — от души воскликнула она.

Из-за ее спины раздался голос отчима.

— Послушай, Донелла, — начал он. — Я вовсе не хотел расстраивать тебя, и понимаю, какое это для тебя потрясение. Но ты ведь умная девушка, и я верю, что, когда ты все хорошенько обдумаешь, ты поймешь, как тебе повезло.

Он сделал паузу, а затем продолжал:

— Лорд Уолтингем оказал тебе честь, избрав себе в жены из всех своих знакомых женщин именно тебя.

Донелла не ответила, и граф добавил:

— Думаю, ты знаешь, что он уже был женат, но его жена стала инвалидом, и, прожив после этого еще несколько лет, умерла от истощения, которое не поддавалось лечению.

Донелла хранила молчание и не поворачивалась, и сэр Маркус продолжил:

— После этого Уолтингем отдал свое сердце и душу на службу родине. Он блистательно проводил все дипломатические миссии, которые поручали ему ее величество и министерство иностранных дел. К тому же он продолжает неустанно трудиться на благо Хертфордшира.

Сэр Маркус умолк, и через мгновение Донелла повернулась к нему.

— Я думаю… папенька… что мне нужно… обсудить это с мамой.

Лицо сэра Маркуса смягчилось.

— Конечно, дорогая, это будет очень разумно с твоей стороны. Так и поступи. В общем-то твоя мать не меньше меня рада случившемуся и считает, что ты должна занять высокое положение, как в кругу знати, так и во всей стране.

— Я пойду к ней… прямо сейчас, — тихо сказала Донелла.

Не взглянув на отчима, она вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Сэр Маркус сказал себе, что все прошло успешно, как раз так, как ему хотелось. Конечно, Донелла еще ребенок, трудно думать о ней как о взрослой, но она поймет, что лучшего ей никогда не предложат.

К тому же чем скорее она выйдет замуж, тем раньше он сбудет ее с рук. Однако никто не сможет сказать, что он не сделал для падчерицы все, что смог.

«Когда завтра Уолтингем приедет сюда, — подумал он, садясь за стол, — мы обсудим свадебную церемонию и, конечно, брачный контракт».


Захлопнув за собой дверь кабинета, Донелла побежала по коридору, а затем поднялась по лестнице. Но направлялась она вовсе не в комнату матери, как думал ее отчим. Она бежала к себе.

Заперев дверь, она сняла амазонку и сапоги, а затем бросилась на постель и задумалась.

Неожиданная свадьба поразила ее, подобно грому с ясного неба.

Всего неделю назад она вернулась в Англию и была этому очень рада. Она уже предвкушала обещанный отчимом лондонский бал и мечтала познакомиться со своими английскими ровесницами.

Несколько ее одноклассниц должны были впервые выехать в свет. Еще в школе они говорили о том, за кого выйдут замуж, и надеялись, что получат множество предложений.

— Моей сестре шестеро мужчин за один сезон предлагали руку и сердце, а она вышла за седьмого, — хвасталась одна из девочек.

— А чем он отличался от других? — спросила какая-то француженка.

— Он был сыном маркиза! — ответила англичанка.