Амелия Грей - Граф ищет жену

– Идеальная аналогия, – ответил Харрисон. – Но мне это совсем не нравится.

– В прошлом году принц пытался заставить меня жениться на Луизе, – пробормотал Брэй. – Разумеется, я это сделал, но вовсе не потому, что он того хотел.

– Вот как?! – оживился Харрисон. – А какие у него были к тебе претензии?

– Ничего скандального. Во всяком случае не дуэль. И он никогда не угрожал мне тюрьмой.

– Но его манера манипулировать… Эта наглость должна быть пресечена, – проворчал Харрисон.

– Пресечь не получится. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что все властители всегда были заинтересованы в браках, которые могут принести им выгоду: личную, или политическую, или финансовую. А некоторые короли даже считают своим долгом устраивать подобные союзы.

– Но угроза тюрьмой – это очень некстати, – заметил Харрисон. – Я вовсе не собирался ехать в Лондон. Мне сейчас нужно находиться в Торнуике, чтобы наблюдать за ремонтом дома, а не ездить по балам.

– Ты прав, – сказал Брэй, сделав глоток эля. – Так что же ты теперь собираешься делать?

– Понятия не имею.

– Она тебя не интересует?

– Не знаю. В том-то и проблема! – воскликнул Харрисон, отодвигая кружку. – Полагаю, что вполне может заинтересовать. Она бросает мне вызов, манит… и в то же время абсолютно невинна.

Герцог в недоумении взглянул на друга.

– В таком случае… не понимаю. В чем, собственно, проблема?

– Очевидно, она отдала свое сердце другому джентльмену. И просит сделать вид, что я хочу жениться на ней. Только для того, чтобы уберечь своего отца от долговой тюрьмы.

– Ад и проклятие… – прошептал Брэй. – Теперь я понимаю причину твоей сдержанности. Кто этот парень?

– Я знаю о нем только одно: это офицер, получивший чин капитана после Ватерлоо.

Брэй снова взялся за кружку.

– Значит, герой войны?

– Похоже, что так, – кивнул Харрисон.

– Если бы ты знал его имя, можно было бы послать ищейку с Боу-стрит, чтобы все о нем выведал.

– К чему? У меня ведь нет желания завоевать ее сердце.

– Уверен?

Харрисон пожал плечами.

– Да, наверное. Я уже прошел через это с Мадди и больше не хочу.

– Может, и не придется. Ты же знаешь, как непостоянны молодые леди. Сегодня ее сердце отдано мужчине в мундире, а завтра – совершенно другому джентльмену.

Харрисон обдумал слова друга, но обсуждать их не собирался и потому сменил тему.

– Знаешь, я бы дал тебе шанс отыграться. Ты ведь помнишь, сколько мне проиграл? Так как же? Бильярд или карты? Твой выбор.

– Можем отложить и беседу, и карты на другое время? У меня важная встреча с поверенным. – Герцог поднялся из-за стола и, взглянув на приятеля, добавил: – И запомни: в судах обычно тянут время, когда речь идет о дуэли. Большинство судей считают, что человек вправе защищать свою честь. А принц далеко не всегда интересуется подобными делами.

– Если ты пытался закончить разговор на оптимистической ноте, то тебе это не удалось, – проворчал в ответ Харрисон.

– Тогда я попытаюсь еще раз. Если предпочтешь комфорт Ньюгейта женским объятиям, я приеду навестить тебя.

– Злодей! – добродушно усмехнулся Харрисон.

И оба рассмеялись.

– Я знаю, ты знаком с Гвен, но приходи как-нибудь к нам на ужин – познакомишься и с остальными сестрами, – добавил герцог.

– Ужин в твоем доме? – удивился Харрисон. – Должно быть, у тебя в жизни произошли серьезные перемены.

– Так и есть.

– Хорошо, приеду. Дай мне знать, когда именно.

После ухода Брэя Харрисон велел принести еще эля, намереваясь взять кружку с собой в игорную комнату. Он вовсе не хотел сидеть в одиночестве и проводить остаток дня в мрачных размышлениях. За последние два дня граф уже понял: оставаясь один, он думает только о мисс Рул и ее просьбе. И теперь был полон решимости забыть о ней хотя бы ненадолго. А партия в бильярд с веселившимися джентльменами была бы прекрасным развлечением на следующие два часа.

На стол вдруг упала чья-то тень. Харрисон поднял глаза, решив, что это официант.

– Добрый день, милорд. Могу я присоединиться к вам?

Проклятие, перед ним стоял мистер Хопскотч!

– Я как раз собрался уходить, – ответил Харрисон в тот момент, когда официант поставил перед ним кружку с элем.

– Я не отниму у вас много времени. Всего минуту, пожалуйста, – сказал мистер Хопскотч, выдвигая стул, на котором ранее сидел герцог.

– Вы член клуба? – спросил Харрисон.

– Нет-нет, я не столь знатного происхождения, – пробормотал Харрисон. – Но принц – член клуба, а я – его посланник.

– Тогда говорите, – проворчал Харрисон. – Передайте послание от принца, и покончим с этим побыстрее.

– Принц хочет знать, удостоила ли вас мисс Рул своей милостью. Последние два вечера никто не видел, чтобы вы с ней разговаривали. И никто не видел вас на балах.

– Я предпочитаю по вечерам спокойную игру в карты, поэтому и не ездил на балы.

Мистер Хопскотч откинулся на спинку стула.

– Принцу это не понравится.

– Возможно, но ничем другим порадовать не могу, – ответил Харрисон, начиная злиться.

Хопскотч взглянул на него в недоумении.

– Так каково же ваше отношение к мисс Рул? Она ведь красива, умна… А ее семья очень уважаема принцем.

– Ее отец – игрок, – пробурчал Харрисон.

– Значит, мисс Рул рассказала о своих неприятностях? Или вы как-то иначе проведали о привычках ее отца?

Харрисон еще больше помрачнел.

– Меня не интересуют чужие привычки.

– Видимо, вам следует лучше обдумать предложение принца. Никто вас не торопит, милорд. Кредиторов ее отца уведомили, что принц взял ситуацию под свой контроль. Вам необязательно жениться на ней до конца сезона, так что нет нужды спешить.

Харрисон с облегчением вздохнул. Что ж, очень хорошо. И ведь именно об этом просила мисс Рул. У него теперь есть время, чтобы как следует обдумать ее просьбу…

– Итак… решение за вами, – сказал Хопскотч, поднимаясь. – Я не побеспокою вас до конца сезона. А когда увидимся… В общем, от вас зависит, приводить мне гвардейцев или нет.

Толстяк удалился, а Харрисон сделал изрядный глоток эля.

Через несколько минут граф решил: если и станет ухаживать за мисс Рул, то сделает это только потому, что сам того захочет.

Харрисон опустил тормоз и выпрыгнул из экипажа. Небольшой особняк в Мейфэре – с высокими, аккуратно подстриженными тисами и столь же аккуратными кустами в форме кубов – выглядел весьма ухоженным. А день снова выдался солнечным; три ясных дня подряд в это время года – большая редкость для Лондона. Весенний воздух был еще довольно прохладным, но солнце пригревало с каждым днем сильнее.

И все же Харрисон предпочел бы сейчас находиться в Торнуике, а не в Лондоне. Увы, ему оставалось лишь надеяться, что погода в поместье такая же славная и что рабочие уже изрядно продвинулись в ремонте дома.

И ему никак не удавалось выбросить из головы мысли о мисс Рул – она куда привлекательнее любой другой юной леди. Ему ужасно хотелось увидеть ее снова, поговорить с ней, чтобы наконец-то понять, почему его так к ней влечет. К тому же пора уже и ответ дать на ее просьбу…

Харрисон зашагал по вымощенной камнем дорожке. Затем поднял медный дверной молоток и резко постучал. Из дома донесся громкий лай, а потом – столь же громкий крик.

– Прекратите шум, пока я не взяла в руки метлу! – завопила какая-то женщина.

Лай перешел в тихое фырканье, но визгливый голос не унимался:

– Убирайтесь в гостиную! Я не открою дверь, пока вы здесь! И ты тоже, Молли! Пошли вон! Сидеть тихо! Иначе я не выпущу вас, пока не настанет время кормежки!

Дверь наконец открылась, и Харрисон увидел приземистую крепкую женщину с плоским лицом и большими карими глазами.

– Добрый день, сэр. Чем могу помочь?

Харрисон снял шляпу и представился:

– Я граф Торнуик. Пришел навестить мисс Рул, если можно.

– О… прошу прощения, милорд, – пробормотала экономка, приседая. Отступив в сторону, добавила: – Заходите, милорд. Полагаю, мисс Рул просто забыла сказать, что ожидает такого важного визитера.

– Но она… – Граф осекся, так как собаки, услышав незнакомый голос, снова залаяли.

– Эй, тихо! – крикнула на них экономка, оборачиваясь. – Неужели не слышали, что к нам в дом пришел милорд?!

Харрисон невольно усмехнулся. Судя по лаю, собак было не меньше трех, возможно, и больше. Когда он был мальчишкой, животные к ним в дом не допускались. А если Харрисон или кто-то из его братьев хотел завести любимца, то мать неизменно напоминала, что четверых мальчишек в доме вполне достаточно и собаки уж точно будут лишними.

– Прошу прощения, ваша милость, вы что-то сказали?

– Я бы хотел видеть мисс Рул.

– Она в саду. Работает над своими картинами. Я провожу вас в гостиную и пойду скажу, что вы пришли.

Харрисон отдал экономке шляпу и перчатки и проговорил:

– Наверное, мне лучше присоединиться к ней в саду. Как думаете, это возможно, миссис…

Женщина робко улыбнулась, явно польщенная тем, что граф захотел узнать ее имя.

– О, меня зовут миссис Бикмор, ваша милость. И если вы хотите посетить ее в саду, то кто я такая, чтобы возражать? Конечно, я не стану спорить с графом, но… вряд ли это понравится Сэму.

Сэму?… Харрисон насторожился. Он знал, что мисс Рул – единственный ребенок в семье, так что Сэм не мог быть ее братом. А может, у нее появился поклонник? Но в таком случае экономка не назвала бы его по имени. Так или иначе, ему, наверное, следовало оставаться в гостиной и ждать, когда уйдет этот джентльмен. Но кто же он такой?!

– Значит, Сэм сейчас с ней? – осведомился Харрисон.

– Да, милорд.

– Прекрасно. Я хотел бы с ним познакомиться.

Экономка, явно встревожившись, отложила шляпу и перчатки гостя и проговорила:

– Он не слишком дружелюбен, если понимаете, о чем я…

Ни секунды не колеблясь, граф заявил:

– Да, понимаю, но меня это не смущает.

Ведь и сам он тоже не слишком дружелюбен, так что они прекрасно поладят.

– Хорошо, я провожу вас к ней, – сказала экономка, зашагав по коридору.

Харрисон тотчас последовал за ней. Минуту спустя женщина открыла какую-то дверь и отступила в сторону. В следующее мгновение Харрисон увидел Анджелину, сидевшую на стуле, над чем-то склонившуюся. Но тут к графу метнулось что-то темное и рычащее.

Анджелина приподнялась и завопила:

– Сэм, прекрати!

Пятнистый пес продолжал грозно рычать.

– Сидеть, Сэм! – крикнула девушка.

Пес подчинился, усевшись на нижней ступеньке лестницы. Вид у него был самый угрожающий, и он по-прежнему тихо рычал, не сводя с гостя больших черных глаз. Судя по его виду, в нем текла кровь бультерьера: плечи и лапы мускулистые и крепкие, – но, к счастью, он не был так велик, как большинство псов его породы. Однако Харрисон прекрасно знал: бультерьеры верны своим хозяевам, поэтому не колеблясь бросаются на незнакомцев, если те вызывают хоть малейшее подозрение.

Не желая показаться агрессивным, граф тихо произнес:

– Не тревожься, старина. Обещаю не прикасаться к ней. По крайней мере, в твоем присутствии.

Тут Анджелина наконец-то направилась к гостю. На ней был перепачканный красками передник, надетый поверх светло-серого платья, а на плечах – коричневая шерстяная шаль, небрежно завязанная на груди. Узкая зеленая лента с аккуратным бантом под подбородком удерживала на голове широкополую шляпу, а длинные золотисто-каштановые пряди, струившиеся по плечам, ярко сверкали на солнце.

Хотя сегодня Анджелина была одета совсем не так, как та прелестная выросшая в роскоши богиня, которую Харрисон видел на балу, она, как ни странно, произвела на него еще большее впечатление. Сейчас она напоминала горный ручей в первые дни весны – прохладный, прозрачный и освежающий. А яркий румянец на щеках был ей очень к лицу. «Непонятно только, раскраснелась ли она от моего неожиданного появления или от солнца», – подумал Харрисон.

Девушка остановилась возле пса, погладила его по большой голове и, почесав за ухом, пробормотала:

– Ты такой зверюга, Сэм… Мне придется извиниться перед его милостью за твое поведение.

Ну иди, ложись…

Анджелина снова погладила пса, и тот, очевидно решив, что гость не представляет угрозы для хозяйки, медленно направился к стулу и улегся.

Харрисон усмехнулся:

– Боюсь, мне придется извиниться перед миссис Бикмор.

Анджелина с любопытством взглянула на него.

– Но почему?

– Она сказала мне, что Сэм недружелюбен, а я ей не поверил.

– Сэм мой защитник, но не было случая, чтобы он мне не подчинился.

– Не уверен, что это служило бы мне утешением, если бы он набросился на меня.