Амелия Грей - Граф ищет жену

– Полагаете, я буду с ней говорить?

– Обязательно будете! – Тут герцогиня раскрыла свой веер, и Харрисон увидел красивого белого павлина с распушенным хвостом. Увидел – и замер в изумлении. Точно такой же веер недавно расписывала Анджелина!

– Прелестно, не так ли? – спросила герцогиня, любуясь веером.

– Великолепно, – согласился Харрисон, делая вид, что тема ему безразлична.

– Тот же самый художник расписывает веера мисс Рул, вернее – художница.

Харрисон кивнул; он в этом и не сомневался.

– Но у меня есть по этому поводу кое-какие вопросы.

«У меня тоже», – подумал Харрисон…

– Я слышала, что художники также пишут миниатюры и расписывают шкатулки, – продолжала герцогиня.

«По крайней мере Анджелина». При этой мысли Харрисон невольно вздрогнул.

– Если я увижу мисс Рул, непременно передам, что вы ее ищете, миледи.

– Да, обязательно передайте. И заодно передайте привет моему сыну.

Герцогиня закрыла веер и удалилась. А Харрисон снова вздохнул. Он прекрасно знал, что именно Анджелина расписала этот веер. Похоже, герцогиня догадалась… От нее ведь ничего не ускользало.

Что ж, значит, мисс Анджелина Рул умела нарушать правила этикета, когда хотела. Но если она действительно расписывала веера на продажу… Тогда он должен кое-что ей сказать. Харрисон знал, что Анджелина и леди Рейлбридж искали способ заплатить долги мистера Рула, и теперь понял, почему она вечно сидела с красками и кистями.

Как только джентльмен, с которым танцевала Анджелина, отвел ее к леди Рейлбридж, граф подошел к ним:

– Хотите выпить со мной бокал шампанского, мисс Рул? – Не давая ей времени отклонить предложение, Харрисон взял ее за локоть и отвел в сторону.

Высвободив руку, Анджелина спросила:

– Простите, милорд, но почему вы не дали мне времени обдумать ваше предложение? А что, если бы я не согласилась?

У Харрисона не было настроения спорить, и он поспешно проговорил:

– Да-да, вы правы, но сейчас мне нужно обсудить с вами… нечто чрезвычайно важное, поэтому я прошу вас присоединиться ко мне.

– Да, хорошо, – кивнула Анджелина.

Но вместо того чтобы направиться к столу с шампанским, граф повел ее к выходу для слуг, находившемуся за одной из колонн. Когда они оказались в тускло освещенном коридоре, Анджелина, осмотревшись, пробормотала:

– Куда мы идем? Почему вы…

– Это выход для слуг, – перебил Харрисон. – Не волнуйтесь, мы отойдем от двери всего на несколько шагов.

Граф подвел девушку к свету лампы и заглянул ей в лицо. Да, с ней явно что-то происходило. Что-то было не так… Но он узнает все позже. Сначала – дело.

– Анджелина, я кое-что видел сегодня вечером…

– Что-то… представляющее для меня интерес?

Граф утвердительно кивнул.

– Да. Веер.

Девушка виновато потупилась, и все сразу стало ясно – можно было не продолжать.

– В бальном зале много вееров, милорд. Какой именно вы имеете в виду?

– Вы называете меня милордом, когда собираетесь сказать что-то неприятное, не замечали?

Девушка пожала плечами.

– Не уверена, что это так.

Харрисон внимательно посмотрел ей в глаза. Он пытался понять, что с ней происходило.

– Анджелина, скажите, почему у вас сегодня нет с собой веера?

Она потупилась и пробормотала:

– Не знаю… Наверное, я забыла его захватить.

– Вы забыли веер? Или у вас его просто нет? – допытывался граф.

Тут Анджелина вскинула голову и пристально посмотрела на него. Облизав губы, ответила:

– Нет-нет, у меня много вееров. Но почему вы спрашиваете? Откуда такой интерес к веерам? Кроме того… Неужели понадобилось тащить меня в полутемный коридор только для того, чтобы спросить об этом?

– На одном из балов герцогиня остановила нас с вами и поинтересовалась вашим веером. Я потом вам сказал, что она готова купить такой, помните?

Анджелина молчала, и ее молчание казалось более красноречивым, чем любой ответ.

– Вы продали веера?

– Нет. – Она покачала головой.

Граф долго смотрел ей в глаза, потом тихо произнес:

– Анджелина, почему?

– Нет-нет, я ничего не… – Она внезапно умолкла, потом быстро проговорила: – Да, я действительно продала веера. Продала также табакерки, шкатулки и все, что когда-то расписывала. Продала абсолютно все!

– Абсолютно все?… – изумился Харрисон. – Но кому? Анджелина, кому?

Глаза девушки наполнились слезами. Она отвернулась и прошептала:

– Бóльшую часть – хозяину магазина. Остальное – герцогине.

Граф сделал глубокий вдох. Мысль о том, что Анджелине пришлось входить в магазин и продавать свои изделия, казалась невыносимой. Но, черт возьми, какого мужества это потребовало! Конечно, он знал, что Анджелина искала способ заплатить долги отца, но ему даже в голову не приходило, что она продаст свои работы.

– Скажите, где находится этот магазин, и я все выкуплю, – заявил граф.

Девушка нахмурилась и покачала головой.

– Нет, не хочу, – прошептала она. – Да и зачем?… Знаете, я думала… что помогаю.

«Только не плачь, пожалуйста, не плачь», – думал Харрисон. Коснувшись плеча девушки, он тихо проговорил:

– Анджелина, а вы знаете, сколько должен ваш отец? Вам никогда не заработать таких денег. Продавая свои работы, вы не сможете оплатить его долги.

– Ошибаетесь, я выручила вполне достаточно денег. Но, конечно, не сама, а с помощью одного знакомого. И этого хватит, чтобы оплатить все отцовские долги!

Харрисон насторожился. Склонившись над девушкой, прошептал:

– Какую именно помощь вы получили?

– Епископ Уорсли получил вырученные за мои работы деньги и приумножил их игрой.

– Проклятие! – воскликнул граф, сжимая плечи Анджелины. – И ваша бабушка согласилась на это?

– Да, она обо всем знала. И помогала.

– Но почему вы пошли на такой риск? Почему связались с профессиональным игроком?

– Вы прекрасно все знаете. Я хотела быть свободной в своем выборе. Хочу выйти замуж за того, за кого пожелаю. Таково мое решение! – выкрикнула Анджелина, с силой толкнув графа в грудь.

Отступив на полшага, он воскликнул:

– Так вот чем вы занимались! Рисовали каждый день – только бы не выходить за меня!

– Ни за вас, ни за кого-нибудь другого, – всхлипывая, пробормотала девушка. – А деньги я уже отдала отцу. Теперь они у него.

Харрисон сокрушенно покачал головой. Наверное, ему не следовало удивляться поступку этой девушки, но все же он был удивлен. И теперь-то он наконец понял, что недооценивал ее. Но впредь он не допустит такой ошибки.

– Я бы заплатил долги вашего отца, Анджелина.

– Долги моего отца не ваша проблема, а моя, и я сама о нем позабочусь.

– Значит, теперь вы можете выйти за капитана?… – пробормотал Харрисон, решив, что все-таки проиграл.

Он поклялся, что никогда не будет бороться за женщину, однако боролся, потому что Анджелина того стоила. Но она пока что не знает того, что знает он: она не любит Максуэлла – это очевидно.

– Я люблю вас, Анджелина, – внезапно выпалил граф. – Люблю и хочу на вас жениться.

Она вздрогнула, и глаза ее вновь наполнились слезами. Прерывисто всхлипывая, она пробормотала:

– Вы лжете, милорд.

– Нет, Анджелина. У меня много пороков, мало терпения, и я игнорирую светские условности. Но я никогда не лгу. Скажите, что станете моей женой.

Девушка пристально всматривалась в его лицо. В какой-то момент ему показалось, что она согласится. Но она покачала головой:

– Нет, не могу.

– Но вам пора определиться, Анджелина, кого вы любите: капитана Максуэлла или меня.

Так и не дождавшись ответа, Харрисон вернулся вместе с девушкой в бальный зал. Теперь он знал, что любит ее: понял это в тот момент, когда сказал ей об этом. И сейчас ему стало ясно, почему, увидев ее впервые, он сразу же решил, что она должна принадлежать ему.

Через несколько минут граф медленно направился к выходу, надеясь, что Анджелина пойдет за ним – ему безумно этого хотелось, – но она не пошла.

Анджелина проснулась под звуки дождевых капель.

Распрощаться с давней мечтой было нелегко, и все утро она тревожилась: ей казалось, что у нее не хватит мужества, чтобы осуществить задуманное. Ведь прежде чем признаться Харрисону в любви, придется сказать капитану Максуэллу, что она не любит его и не может выйти за него замуж. Да, так будет правильно. Она обязана быть честной с ним, должна сказать, что ошибалась относительно своих чувств. А уж потом поговорит с Харрисоном…

Уже ближе к вечеру она сидела на диване вместе с капитаном Максуэллом, а леди Рейлбридж пила чай в кресле. Анджелина сама просила капитана приехать; она знала, что всегда будет гордиться знакомством с ним, но без любви просто не могла стать его женой. И теперь ей предстояло сказать ему о своей любви лорду Торнуику.

– Бабушка, ты не оставишь меня на несколько минут наедине с капитаном Максуэллом? – сказала она, повернувшись к баронессе.

– Но это неприлично, дорогая, – ответила пожилая леди.

– Тебе необязательно уходить далеко, бабушка. Пожалуйста, выполни мою просьбу.

Леди Рейлбридж посмотрела ей в глаза.

– Но ты уверена, что хочешь этого, Анджелина?

Вероятно, леди Рейлбридж думала, что Анджелина хотела остаться наедине с капитаном, чтобы тот мог сделать ей предложение. Капитан, возможно, тоже так считал.

После ухода леди Рейлбридж он взял Анджелину за руку и произнес:

– Спасибо, что устроили наше свидание наедине, мисс Рул.

Она хотела ответить, но не успела: Максуэлл с улыбкой взглянул на нее и продолжил:

– Я очень надеялся, что у нас будет несколько минут, чтобы сделать вам предложение по всем правилам, прежде чем поговорить с вашим отцом. В парке я слишком уж поспешил…

Анджелина невольно вздохнула и отвела глаза. А за окном по-прежнему шел дождь… Осторожно высвободив руку, Анджелина отступила на шаг. «Возможно, все прошло бы легче, будь за окном ясный день», – внезапно промелькнуло у нее.

Она снова посмотрела на капитана, такого красивого в красном мундире с блестящими позолоченными пуговицами и такими же эполетами, с галунами и со шпагой на боку. Несколько секунд она колебалась. Потом вдруг вспомнила о Харрисоне, вспомнила его насмешливую улыбку и страстные объятия – и в тот же миг мужество вернулось к ней.

– Капитан, – тихо проговорила она, – я просила вас приехать сегодня, чтобы сказать: я не выйду за вас замуж.

Максуэлл уставился на нее в изумлении. Немного помолчав, сказал:

– Наверное, дело в повязке.

– Нет! – заявила Анджелина. Она так и знала! Знала, что он так подумает. – Поверьте, дело вовсе не в этом.

– Вы уже так говорили, но почему-то не хотите выходить за меня, – пробормотал Максуэлл. Он подступил к ней поближе. – А ведь именно из-за вас я продолжал жить, когда ужасно хотелось только одного – умереть. Я вспоминал вашу милую улыбку и повторял, что должен вернуться ради вас. За вами. Я понимал, что стал уродлив из-за своего увечья, однако знал, что вы ждете меня. И я надеялся, что вы примете меня таким, каков я теперь есть.

– Ваша внешность не имеет ничего общего с моими чувствами.

– Когда я вернулся, вы разрешили мне навещать вас. Я думал, вы решили, что сможете жить с таким мужем.

Анджелина тяжело вздохнула. Как же заставить его понять?!

– Капитан, я поощряла вас, надеясь, что испытываю к вам те же чувства, что и до вашего отъезда.

Максуэлл ударил себя кулаком в грудь.

– Но мои-то чувства не изменились!

Сердце девушки болезненно сжалось, но она упрямо повторила:

– Я не выйду за вас замуж.

– Если повязка и шрамы оскорбляют ваш взор, то так и скажите!

– Нет! – Анджелина решительно покачала головой. – Перестаньте говорить о том, что меня отталкивает ваша внешность. Все это не имеет значения. Дело во мне…

– Не надо щадить мои чувства, мисс Рул. Пожалуйста, скажите правду. Вы прекрасны, а я – одноглазое чудовище. У меня жуткие шрамы. И вам пришлось бы смотреть на них каждый день в течение всей своей жизни. И нашим детям пришлось бы на них смотреть. А друзья наших детей смеялись бы надо мной.

– Вы говорите глупости, – заявила Анджелина, чувствуя, что вот-вот взорвется. – Я хотела любить вас, капитан. И когда-то любила, но уже не люблю. И ваша внешность тут ни при чем. Я не хотела говорить вам, что не могу стать вашей женой. Не хотела из страха, что вы подумаете именно то, что подумали. Но поверьте, мое решение не имеет никакого отношения к вам.

Она помолчала, потом вновь заговорила:

– Впервые я увидела вас в шестнадцать лет. И влюбилась, как влюбляются многие шестнадцатилетние девушки, то есть в первого же красивого джентльмена, который попадется им на глаза. А вы к тому же были неотразимы в красном мундире. Но теперь… Не знаю, как объяснить… В общем, теперь я люблю другого.