Джулия Лонг - Граф-пират

— Умно, — тихо произнесла Вайолет.

Она не спорила и говорила совершенно искренне. В ее голосе звучало легкое удивление.

Граф не мог понять, отчего он вдруг чувствует себя польщенным.

— Спасибо, — мягко продолжила она.

Смущенный тон изумил его. Но Вайолет тут же добавила:

— Нет возможности предоставить и то и другое?

Граф невесело рассмеялся:

— Не все мы Редмонды. Мои доходы всегда зависели от торговли или вознаграждения за поимку преступника. Когда король узнал обо мне, я был, скажем так, на мели. Теперь у меня есть титул, но мое будущее, мой доход и все, что я хочу, зависит от того, поймаю ли я Кота.

Прозвучало очередное предупреждение. Граф дал Вайолет время подумать над его словами.

Она повернулась к морю.

Ее локоть чуть коснулся его. Никогда прежде граф так остро не осознавал присутствие женщины. Прикасаться к ней казалось ему естественным. Это уж явно опасная мысль, ничего не скажешь.

Вайолет была задумчива. У графа появилось неприятное подозрение, что она размышляет над сказанными им словами.

— Кстати о стратегии, капитан Флинт… Мне интересно кое-что узнать. Корабли, которые ограбил и потопил Кот, принадлежали купцам и финансировались ими? Или же их финансировал кто-то другой? Может быть, какая-то группа?

— Почему вы…

И тут Флинт заметил: ее руки, обхватившие поручень, напряглись.

— Вы знаете что-то, чего не знаю я, — быстро произнес он.

Она чуть помедлила.

— Возможно.

— А если вы мне не скажете, я вполне могу швырнуть вас за борт.

— Если бы это было вашим намерением, то вы бы давным-давно его осуществили, — сказала она скучающе безразличным голосом.

— Я сделаю то, что сочту необходимым, мисс Редмонд. Хотите убедиться?

Она повернулась к нему, словно не веря его словам.

— Хорошо, я скажу вам, капитан, если на всю оставшуюся неделю вы поменяетесь со мной каютами. Вы будете спать внизу.

И она еще пытается торговаться с ним?

— Если вы будете без единой жалобы чистить картофель, рискуя потерять палец или выйти из себя в разговоре с Геркулесом, на третий день я позволю вам спать в моей каюте, а сам буду спать в вашей. Только одну ночь, — добавил Флинт.

В конце концов, он тоже был торговцем.

— Договорились, — просто ответила Вайолет.

— А теперь скажите, что вам известно.

— Это скорее мои предположения. Мой отец возглавляет «Меркурий-клуб», престижное общество людей, занимающихся вложением денег. Они принимают в свои ряды только избранных очень богатых и очень умных мужчин, но чтобы вступить в клуб, новый кандидат должен быть одобрен всеми. Поскольку вы сами занимались торговлей, то должны знать, что корабли часто финансируются целыми компаниями вкладчиков, члены которых затем получают свою долю прибыли, чтобы снова вложить деньги или израсходовать по своему усмотрению.

Граф коротко кивнул.

— К чему вы клоните?

— Мистер Хардести занимается торговлей на законных основаниях. Граф Эбер собирался сотрудничать с ним, как и в прошлом. Каким же мотивом руководствуется Кот? И что он делает с похищенным товаром?

— Мотив пиратства всегда жадность и неспособность устоять перед соблазном наживы. Не важно, какие у него мотивы, но ваш брат, мисс Редмонд, совершает преступление.

Молчание.

— Может быть, и нет.

Граф не находил слов.

— Как это… — Он замолчал, чувствуя, как терпение подходит к концу. — Как это возможно?

— Лайон не простой преступник. Я знаю моего брата.

— Знали. Он ведь покинул родной дом, а вы не могли представить, чтобы он пошел на такое.

Вайолет замолчала.

Граф нарочно это сказал и не жалел.

Вдруг ему захотелось объяснить.

— Представьте себе старого капитана, которого под угрозой смерти заставляют сесть в лодку и оставляют на верную гибель. И скажите мне, разве подобное можно оправдать?

Вайолет беспокойно повела плечами.

— Возможно, Кот грабит богатых, чтобы раздать добычу бедным, — с отчаянием в голосе предположила она.

— Хотите сказать, он Робин Гуд? Боже правый, мисс Редмонд!

— Откуда вы знаете, что во всех грабежах повинен именно он?

— Мы этого не знаем, — нетерпеливо повторил граф. — Самое главное, что корабли были ограблены и потоплены. Капитану Морхарту принадлежал «Стойкий». Понятия не имею, финансировал ли он эти предприятия. И про другие корабли мне тоже ничего не известно.

— А как можно об этом узнать? — упрямо продолжала Вайолет. — Что они перевозили, кто финансировал плавание? Разве вам не интересно, капитан Флинт?

Упорства Вайолет было не занимать.

Они молча смотрели друг на друга. Капитан страдальчески вздохнул и рассеянно провел пальцем по влажному от росы поручню. Поднял голову и посмотрел на звезды. Орион, Сириус. Старые друзья и проводники, его секстант и карты. Но звезды безмолвствовали: они были неизменно прекрасны и неизменно помогали ему находить путь в океане.

Но ни одна из них не знала, что делать с этой упрямой женщиной.

Несколько дней назад все было так просто. А теперь Флинт уже не мог разочаровать Вайолет, хотя и был убежден, что она обманывает сама себя и ее вера в невиновность брата скоро пошатнется. Он не желал отнимать у нее надежду. Он восхищался ее убежденностью и завидовал ей.

На какой-то миг ему захотелось быть тем человеком, при виде которого ее лицо освещалось бы счастливой улыбкой.

— Мы поговорим в Бресте с мистером Мазгроувом и расспросим рабочих в порту. Может быть, удастся что-нибудь выяснить о кораблях.

— Я могу пойти с вами?

— Да, — коротко ответил Флинт, не глядя на Вайолет, но почувствовал, как на ее лице появилось выражение радости. «Это я сделал ее счастливой».

Странно, но Флинт вдруг отчего-то рассердился на самого себя.

Прядь снова выбилась из ее прически. Опьянев от свободы, она развевалась прямо у лица.

— Вы не забудете о нашей сделке?

Через две ночи Вайолет будет спать в удобной каюте капитана, если все это время сможет послушно выполнять указания повара.

Флинт представил ее в своей постели с разметавшимися по подушке волосами.

— Разве я могу забыть?

Он опустил глаза и только тут заметил, что нарисовал на влажном поручне: там был прелестный профиль мисс Редмонд.

Граф встревожено рассматривал его несколько секунд, а потом быстро стер.

— Спокойной ночи, мисс Редмонд. Вам пора спускаться вниз.

Вайолет была удивлена столь неожиданным окончанием разговора.

— Спокойной ночи, капитан.

Он смотрел ей вслед: гордо выпрямленная спина, вновь аккуратно уложенные в прическу волосы.

Никогда прежде Вайолет не заключала столь странного соглашения, но ей удалось выдержать три дня за чисткой картофеля, не потеряв ни одного пальца и не поссорившись с Геркулесом, и еще две беспокойные ночи на маленьком, плохо набитом матрасе в убогой каюте.

Эти два дня она только издалека видела графа. Кажется, он избегал се.

Вайолет знала, что той ночью он покинул ее, почти потеря в терпение. Однако к радости по поводу еще одного достигнутого компромисса в пользу Лайона примешивалось беспокойство, не отпугнула ли она своим поведением графа. Возможно, ему стало скучно.

Огорченная, Вайолет тем не менее с нетерпением ожидала своего переезда в каюту с более удобной кроватью, где пахло чистотой и в воздухе не витали ароматы от побывавших там высоких гостей. Поэтому на третий вечер она осторожно постучала в дверь капитана и стала дожидаться ответа.

Никто не открыл, и Вайолет повернула ручку.

Она проскользнула в каюту, прикрыв за собой дверь, надела ночную сорочку, распустила волосы и энергично тряхнула головой, отчего они рассыпались по плечам. Глядя в зеркало, Вайолет принялась тщательно расчесывать щеткой длинные пряди, пока они не заблестели и не заструились по рукам словно вода.

Вайолет зажгла лампу на прикроватном столике, и каюта озарилась слабым, неровным светом. Она решила немного почитать перед сном.

Обычно уснуть ей помогала книга Майлза.

Она подошла к книжной полке. Туг стояли книги по английской грамматике, которую изучал граф. Вайолет бережно вытащила одну и принялась с нежностью перелистывать страницы, словно могла заглянуть графу в сердце. На полях были сделаны пометки: вначале чуть угловатым, неловким почерком — и это растрогало Вайолет, — потом он стал смелее, размашистее.

Перед ней было доказательство, что Флинт не самонадеянный авантюрист, бороздящий моря словно Посейдон. Усилием воли он изменял себя.

Вайолет провела пальцем по корешкам испанских книг — она немного знала язык. «Дон Кихот». Забавно, граф совсем не похож на человека, готового сражаться с ветряными мельницами, — скорее, этим занималась Вайолет, убежденная в невиновности и добродетели Лайона. Было еще несколько книг на французском, и Вайолет с легкостью прочитала название: «Роман о Розе». Неужели, Флинт? Вайолет стало смешно, ведь граф с таким упорством пытался уверить ее в своей неприязни к романтике. Правда, в этой книге было много действия. На корешках некоторых книг названия были написаны на греческом или арабском, и буквы казались Вайолет просто непонятными символами.

Граф действительно побывал всюду. Неудивительно, что он мечтал о собственном доме.

Наконец Вайолет нашла книгу Майлза о Лакао, села на кровать и укуталась в одеяло, хранившее запах Флинта и его мыла. На миг она опустила голову на колени и, затаив дыхание, представила, каково это, лежать в его объятиях.

Книга соскользнула с ее колен и раскрылась в том месте, где, очевидно, читал Флинт. Возможно, это были забавные истории о женщинах, не прикрывавших грудь?

Вайолет из любопытства перелистнула страницы.

Из книги выпал цветок жасмина. Вайолет пораженно смотрела на него как на упавшую с неба звезду.

Помятые лепестки сияли на фоне ее белоснежной сорочки.

Она бережно отложила книгу в сторону. Дрожащими пальцами девушка осторожно взяла кремовый бутон, как будто это была сказочная фея, прикрыла глаза и провела цветком по лицу. Флинт сделал это, словно хотел лучше запомнить ее. Сердце Вайолет сладко заныло: у нее было такое чувство, будто в груди распустился цветок. Этот человек хранил только то, что много значило для него.

И вновь Вайолет показалось, как будто она впервые смотрит на море, такое бесконечное, пугающее, великолепное, изменчивое.

Тут за дверью каюты раздались шаги.

Вайолет резко выпрямилась.

Она быстро схватила книгу, спрятала цветок между страницами, в несколько прыжков преодолела расстояние между кроватью и полкой, пока наконец не решила, что будет лучше сунуть книгу под кровать, а самой лечь и натянуть одеяло до подбородка.

Вайолет замерла, когда отворилась дверь, вошел капитан Флинт, расстегивая на ходу рубашку, и принялся устанавливать на маленький столик зажженный фонарь. Стянув рубашку через голову, он повесил ее на спинку стула и остановился перед зеркалом.

О Боже!

Сердце Вайолет мучительно сжалось при виде его красивого обнаженного торса: широкие плечи, которыми она так восхищалась с самого начала, узкая, крепкая талия. Флинт чуть повернулся, собираясь встряхнуть свою рубашку и как следует развесить ее на стуле, и перед глазами Вайолет мелькнули полоски шрамов на его спине. Это была загорелая спина, местами гладкая и блестящая, местами вся испещренная шрамами: вот узкий белый плоский шрам — может быть, он получил его, когда спасал Лавея из карточного притона, — другой, округлый и выпуклый, на пояснице; еще один, похожий на зашитую рану, неровный и чуть сморщенный по краям, возможно, оставшийся после побега из тюрьмы? Вайолет вспомнила, как за обедом у графа Эбера гостья восхищалась романтикой пиратства.

В жестокости не было ничего романтичного.

То, что Вайолет воспринимала как произведение искусства, отмеченное мужественной красотой, для Флинта было всего лишь броней, жизненной необходимостью в повседневных делах. Он бездумно рисковал жизнью, танцевал вальс, управлял кораблем, спасал жизни, занимался любовью с Фатимой.

Последняя мысль заставила Вайолет вздрогнуть.

«Он спрятал цветок жасмина в книге».

Так мог бы поступить чувствительный человек, но сейчас перед ней стоял полуобнаженный воин.

Вайолет поднесла руки к лицу, ее щеки горели, все тело было охвачено неистовым желанием. И вновь она почувствовала, что ей не сравниться с Флинтом. Правда, она с радостью попыталась бы.

— У него форма римской цифры «пять».