Джулия Лонг - Граф-пират

— Как вам нравится в Англии, сэр?

Он коротко рассмеялся.

Вайолет рассердилась.

— Я не собиралась показаться остроумной.

— Значит, это был просто заурядный вопрос? — вежливо осведомился он.

— Я никогда в жизни не была заурядной, — немало удивившись, возразила Вайолет.

На повороте он чуть наклонился к ней, и они сделали грациозный круг. Она как будто бы села в колесницу и теперь неслась вперед с головокружительной скоростью. Он притянул ее чуть ближе, чем дозволялось. Вайолет ощутила запах крахмала и еще чего-то резкого и свежего, наверное, мыла и, возможно, одеколона. Перед глазами у нее был галстук такой необыкновенной белизны, какой она видела лишь у лорда Аргоси, и внезапно ее ошеломили сила и мощь этого человека.

— Докажите, — прошептал он ей на ухо.

И тут же он выпрямился, вновь стал галантным и безупречно вежливым. Они кружились под знакомую мелодию, но Вайолет уже почти не узнавала ее.

Она была поражена.

У нее было такое чувство, будто граф просто развлекается. Он смотрел прямо на нее, но его взгляд блуждал где-то далеко, хотя они двигались в такт музыке, а его твердая теплая рука покоилась на ее талии. Скорее всего, он уже раскусил ее, сделал выводы и почти перестал о ней думать, а теперь лишь забавлялся вопросами, словно перед ним детская игрушка, которая только качается и пищит, а он хочет узнать, способна ли она на большее. Он желал занять себя во время вальса, который ему пришлось терпеть.

— У нас принято, чтобы джентльмен развлекал свою даму во время танца. Возможно, вы слишком долгое время провели в плавании и забыли об этом, — с легкой иронией ответила Вайолет.

Граф изобразил насмешливое раскаяние.

— Возможно, вы правы. Наверное, во время своих походов я стал дикарем.

Она сузила глаза. Он спокойно встретил се взгляд.

Несколько секунд они молча двигались в такт музыке.

— Невежливо подслушивать, — наконец сказала Вайолет.

— А я и не подслушивал.

— Все равно невежливо подсылать шпионов, чтобы они подслушивали разговор. Это ведь очевидно.

Граф развеселился. Его глаза засияли, рука сильнее сжала ее талию — совершенно поразительное, новое ощущение возникло у нее.

— Не уверен, что «невежливо» — подходящее слово. По правде говоря, это вышло совершенно случайно. Но поскольку вы большой знаток этикета, прошу, освежите мою память. Насколько вежливо сплетничать?

— Сплетничали обо мне, — чуть подумав, ответила Вайолет, опустила ресницы и улыбнулась.

От этой чарующей улыбки другие мужчины были готовы броситься перед ней на колени. Обычно на следующий день ей присылали букеты из оранжереи.

Граф не остался равнодушным. Блеск в его зрачках был тому доказательством.

— Но вы же совершенно невинны, мисс Редмонд.

Его голос звучал необычайно мягко. Губы дрогнули в ироничной усмешке, одна бровь чуть поползла вверх. На этот раз его слова таили угрозу, он словно говорил; «Не докучайте мне».

Если это был конкурс кокетства, то граф только что передал ей эстафетную палочку.

Вайолет ощутила знакомое волнение, когда на нее внезапно накатывала волна безрассудства. Ей не часто удавалось противиться этому зову.

Она приподнялась на цыпочки и прошептала эти слова прямо ему в ухо. Она была так близко, что он мог ощутить ее аромат и почувствовать горячее дыхание. Благодаря близости теплого тела и Вайолет снова вдохнула его пьянящий запах: резковатый, чистый.

— А вы как думаете, сэр?

Впервые с начала вальса он внимательно посмотрел на нее.

Но Вайолет все еще не была уверена, хочет ли она этого. Все равно что слишком долго держать в руках что-нибудь горячее. У него был пронзительный взгляд, и ничего похожего на мольбу, которую она так часто читала в глазах других мужчин. Он изучал ее с определенной целью. Его взгляд скользнул по ее глазам, губам, декольте; он изучал ее как женщину, отчего Вайолет почувствовала вдруг как участилось ее дыхание; и одновременно она еле сдержала желание влепить ему пощечину.

И тут он улыбнулся далекой, почти снисходительной улыбкой, и когда они поменялись местами, поднял глаза.

Его взгляд снова стал застывшим.

От пристального, оценивающего взгляда не осталось и следа — так маленький мальчик забывает об игрушке, как только его позовут обедать.

Подбородок графа словно превратился в камень, рука, обхватившая ее талию, была напряжена. Он сжал пальцы Вайолет чуть сильнее дозволенного.

Что он мог такого увидеть?

Она попыталась высвободить руку. Он рассеянно разжал пальцы.

— Мисс…

Он бросил на нее небрежный взгляд и тут же снова принялся смотреть в ту сторону, где перед этим узрел нечто интересное.

Неужели он успел забыть се имя? Вайолет сжала зубы, чтобы не раскрыть рот от изумления.

— Редмонд, — нарочито ласковым тоном напомнила она.

— Конечно, — примирительно ответил он.

Еще раз коротко взглянул на нее, словно успокаивая. А потом снова отвел глаза, Вайолет видела такой взгляд у лисицы, прежде чем та бросилась на мышь и не начала трясти ее, пока не сломала шею.

— Кажется, я знаком с тем джентльменом, что танцует с дамой в желтом. Если не ошибаюсь, его зовут мистер Хардести. Вы его знаете?

Вайолет удалось проследить за направлением его взгляда, рискуя вывихнуть шею.

Ее руки в перчатках похолодели. Он смотрел на ее брата Джонатана.

— Вы имеете в виду мистера Джонатана Редмонда? Это мой брат.

Граф пристально взглянул на нее. От выражения его лица она чуть не задохнулась, словно он с силой толкнул ее в грудь.

Она почувствовала, как он усилием воли пытается подавить напряжение. Ему это удалось.

— Ваш брат, Джонатан Редмонд, случайно, не торговец? — мягко осведомился граф, — Не капитан судна?

Даже танцуя, он ухитрялся не отрывать взгляда от Джонатана. Раз-два-три, раз-два-три… Вайолет почувствовала себя лишней. Граф просто использовал ее, чтобы преследовать Джонатана в зале.

Однако тот, подобно всем привлекательным, богатым и многообещающим мужчинам его возраста, был убежден в своей неотразимости и продолжал непринужденно болтать со своей партнершей, которая лучезарно улыбалась ему.

— Боже правый, конечно, нет, сэр! Джонатан живет вместе с нами в Пенниройял-Грин и в Лондоне. Развлекается он в столице и Суссексе, и если бы когда-нибудь был на палубе корабля, то не переставал бы этим хвастаться. Джонатан никогда не проявлял интереса к морскому делу. Возможно, сегодня вечером вас ему представят. При ближайшем рассмотрении вы поймете, что он совсем не похож на мистера Хардести.

Вайолет старалась разубедить графа и защитить Джонатана.

Граф хранил молчание.

На мгновение она будто ощутила себя кораблем, влекомым по волнам. И хотя она всегда страстно искала новых ощущений, это не пришлось ей по вкусу?

— Он не просто напоминает мистера Хардести, — пояснил Флинт, словно перед ним был неразумный ребенок. — Они могли бы быть близнецами.

Разговор становился тягостным. Вайолет хотела было отнять руку, но он крепко сжал ее, словно только он один мог позволить ей уйти.

— У Джонатана нет брата-близнеца, сэр, — сухо заметила Вайолет.

Через плечо она оглянулась на Лавея, с которым ей предстояло танцевать после, и с облегчением заметила, что вальс вот-вот закончится, а на лице леди Перегрин совсем не сердитое, а довольное выражение.

— Мистер Хардести тоже моряк?

Граф медлил с ответом.

И снова он рассеянно улыбнулся. Странно, но от этой улыбки по спине Вайолет пробежали мурашки.

— Можно и так сказать.

Вайолет поняла, что дальнейшие расспросы о мистере Хардести ни к чему не приведут.

Внезапно граф потерял всякий интерес к разговору.

— Вы надолго в Лондоне? — поинтересовалась она.

— На рассвете вернемся на корабль и отчалим вскоре после восхода солнца, — коротко пояснил он.

— И направляетесь вы…

— В Гавр, — последовал краткий ответ.

К счастью, через несколько мгновений вальс закончился. Граф элегантно поклонился — само воплощение изящества, Вайолет сделала реверанс, и он без всякого сожаления передал ее мистеру Лавею, словно перед ним была миска супа.

Краем глаза Вайолет видела, как он поклонился леди Перегрин и принялся танцевать с ней.

Леди Перегрин быстро обернулась к Вайолет и незаметно постучала кончиком пальца по зубам, словно говоря: «Они у него все на месте!»

Вайолет сомневалась, что граф вспомнит ее имя.

По сравнению с графом месье Лавей был само очарование.

Сначала они молча восхищались друг другом. Во внешности Лавея не было ничего необычного: вьющиеся темно-золотистые волосы, узкие серые глаза, орлиный нос, изящно очерченный рот, широкие плечи. Он не был так строен, как граф, но и тучным его не назовешь. Он был высокого роста, но не великан.

Это был привлекательный мужчина, словно глоток свежести после зловеще сгустившихся туч во время беседы с графом. Лавей казался слегка усталым и сдержанным. Возможно, во время революции он стал свидетелем казней своих родственников.

— Как вам нравится Лондон, лорд Лавей? — спросила Вайолет. Вполне безобидное начало разговора, но ничего банального. — Вы давно здесь?

— Мы причалили две недели назад. Но странное дело, мисс Редмонд, теперь я сожалею, что завтра нам придется отплыть.

Его тон был беззаботным, но в голосе слышалась страсть. Эти слова напрямую относились к Вайолет. Глаза лорда Лавея блеснули. Вайолет довольно кивнула и слегка улыбнулась ему: «Хорошее начало».

Взгляд месье Лавея оживился.

— А прежде вы были в Лондоне, месье Лавей?

— Да, за много лет до начала войны, но при других обстоятельствах. Сейчас мы выполняем поручение короля, а также должны взять на борт дипломата, служившего в Испании. И, конечно же, мы развлекаемся на званых вечерах и балах, потому что не каждый день капитан становится графом.

Вайолет улыбнулась:

— Наша семья счастлива праздновать награждение графа этим титулом.

Это было не совсем так, но Вайолет знала, что сказать, чтобы установить с собеседником дружеские отношения, пока они не сойдутся достаточно близко и не станут откровенны друг с другом. Она всего дважды в жизни слышала, как ее отец ругался: когда Колина Эверси не повесили и когда он узнал, что новым графом будет капитан Ашер Флинт. Однако обычно в разговоре с мужчинами Вайолет избегала быть откровенной.

Будучи любительницей испытывать людей и рисковать, она намеренно задала следующий вопрос:

— Вы, случайно, не знакомы с мистером Хардести, лорд Лавей?

И опять это имя вызвало то же странное молчание.

— А вы, мисс Редмонд?

Голос лорда Лавея звучал уже не так тепло.

— Просто граф решил, будто мой брат Джонатан на него похож, и сказал, что мистер Хардести тоже моряк.

Вайолет не стала рассказывать, как на самом деле повел себя граф, однако, судя по горькой улыбке Лавея, он догадался сам.

— Вот как? Интересно. Дело в том, что мы в последнее время только о нем и думаем, и неудивительно, если граф видит Хардести повсюду. Но я полагаю, он не желал нанести оскорбление вашему брату.

— Тогда мне хотелось бы узнать, что вы считаете: оскорблением.

Месье Лавей улыбнулся:

— Чтобы вас успокоить, скажу, что, по слухам, мистер Хардести само воплощение обаяния. С ним приятно оказаться за одним столом во время ужина, как мне однажды посчастливилось. Его манеры и речь необычайно утонченные, он определенно получил блестящее образование, хотя для меня остается загадкой, где он добыл свое состояние и где научился вести такую блестящую беседу. Он прекрасно осведомлен обо всем, что касается торговли. Его видели во Франции, Бельгии, Португалии, Испании и Марокко. В основном он привозит товары из Вест-Индии и с Кубы.

— Похоже, замечательный человек. И все же у меня такое впечатление, что вы не встретите его с распростертыми объятиями.

Лавея поразила проницательность Вайолет, и он приподнял брови, однако отвечать не спешил.

— Думаю, нет ничего страшного, если я вам скажу. Мы полагаем, что этот мистер Хардести на самом деле человек по прозвищу Кот. А он, как бы это помягче сказать, капитан судна — другими словами, пират.

Боже! Вайолет в изумлении замолчала. Она не ожидала, что слова Лавея произведут на нее такое впечатление.

Однако она редко вела себя разумно.

— Но что пират может делать на балу?

— Мисс Редмонд, я уверен, Кот рискнет быть повешенным, если ему выпадет возможность потанцевать с вами. Возможно, именно по этой причине они посещает балы.