– Вздумала, представь себе, – посмотрела прямо на него, видя в его взгляде одну только растерянность. – А что?

– И как?

Но он «надежд» не оправдал – даже шуточки не отпустил по этому поводу. Вопрос издевательским не звучал.

– Что «как»?

– Учится как, Амине-ханым, тебе что, толковый словарь моих вопросов предоставить? – и тут же наехал, но абсолютно не по тому поводу.

– Хорошо учится, Дамир. Тяжело, непонятно, но учится…

– А на каком ты…?

– Маркетинг.

– Оу…

– Что «оу»?

– Неожиданно…

Мир видел, что Амина все ждет от него подвоха. Понимал, что если судить по его прошлому поведению, ничего, кроме подвоха, тут ждать и не следует, но сейчас ему было просто интересно.

– Почему?

– Хочешь услышать – потому что я не считаю, что оно того стоит?

– Ну ты же не считаешь… – и как бы Амина ни пыталась скрыть обиду, замечание все равно получилось таким, что сразу стало ясно – она помнит все отпущенные им шпильки по поводу ее необразованности. Шпильки, ставшие основной причиной ее решения пойти учиться.

К этому времени Мир успел домчать до нужной улицы, заехать в арку, ведущую во внутренний двор одного из домов, остановиться…

– Ты молодец, Амина, – повернуться к девушке и ответить совершенно искренне, и тут же, пользуясь ее растерянностью, потянуться к лицу, действую на удачу – ну а вдруг не даст по лицу, а вот поцеловать даст…

Повезло – по лицу не дала, но и губ коснуться не позволила.

– Не прокатит, Дамир, не пытайся даже, – Амина накрыла его рот ладонью, а потом нажала, заставляя отодвинуться.

Мир сопротивляться не стал – чмокнул что дали – ладонь, а потом разулыбался, когда Амина, как маленькая девочка, стала брезгливо ее обтирать почему-то об его рубашку.

– Совсем с катушек слетел, маньяк ты сексуальный… – приговаривая при этом…

– Даааа… – заставляя улыбаться еще больше, – и это ты еще бицепс мой не щупала – там вообще – шик, поймешь, что таки сексуальный.

Амина закатила глаза, еле сдерживаясь, чтоб тут же не рассмеяться из-за той ереси, которую он несет.

– Я много чего не щупала, Дамирка… И слава богу. А то ведь и оторвать могу… Помни об этом, – подмигнула, взялась за ручку, собиралась на этой ноте и закончить – выпрыгнуть из машины, да побежать к подъезду, но Мир придержал за плечо.

– Подожди, Амина, посиди со мной чуть-чуть…

И руки, кажется, вместе с языком, вдруг перестали повиноваться Бабаеву. Будь он при своем уме и в доброй памяти – никогда бы не позволил себе обратиться к ней с такой просьбой. Это практически то же, что сейчас ей в любви признаться, а потом услышать громкий смех в ответ.

Но она не рассмеялась, затормозила, обернулась, ручку отпустила…

– Зачем? – вопрос задала – самый что ни на есть логичный и абсолютно сейчас неуместный.

– Ну на чай ведь не зовешь, а разговор есть…

Амина насупилась. Звать его на чай не собиралась. Пригласить в дом – это как в личную жизнь позвать, а там сейчас Краевские, с ними знакомить – совсем не вариант. Она была слишком скрытной для этого. Да и смысла нет – у них с Дамиром никогда ничего не будет – ни любви, ни дружбы, ни приятельства.

– Какой разговор?

– Я звонил сегодня Руслану…

По правде, вводить ее в курс переговоров с бакинскими агентами Мир не собирался. Из ее реакций понял, что для Амины эта тема нервная, нежелательная, и если уж он сможет решить все сам – она только поблагодарит, но сейчас темой воспользовался исключительно чтоб подольше ее рядом с собой подержать.

Амина тут же напряглась, чем в очередной раз доказала его правоту – тема ей неприятна.

– И что он?

– Недоволен… Очень.

Настолько неприятна, что во взгляде пробежала тень страха, и сглотнула она непроизвольно.

– Пусть бы Имагин сам разбирался, – и как отвечала, в голосе слышалось явное раздражение.

– Я разберусь, не проблема, просто…

– Что?

– Что ты знаешь о нем такого, что тебя беспокоит? Возможно, и мне стоит это знать…

– Нет. Во-первых, ничего я не знаю. Во-вторых, тебе знать это не стоит, – Амина отчеканила так уверено, глядя своими честными черными глазами прямо в его глаза, что у Мира не осталось сомнений – врет.

– Ясно…

– Это хорошо… – замолчали, продолжая смотреть друг на друга.

Мир жалел сейчас, что она поцеловать не дала, и что правду не говорит, а Амина – что села в машину.

– Знаешь, а мы почти соседи… – тишину нарушил Мир. Оторвался от разглядывания ее лица, перевел взгляд на высотку, в которой она предположительно жила.

– Ну вот, всегда знала, что живу в неблагополучном районе, – Амина проследила за взглядом мужчины. Возможно, ей показалось, но смотрел он ровнехонько на окно ее кухни на восьмом этаже.

Мир улыбнулся, переводя взгляд уже на ее профиль. Красивый, аристократичный. Залюбовался немного.

– На самом деле, хороший район. Я, когда квартиру покупал, долго выбирал. Остановился на этих застройках. Так что одобряю твой выбор.

Амина фыркнула. Смысл поняли оба – только его одобрения ей в жизни и не хватало. В слух можно было не произносить.

– Держи меня в курсе, Мир. С этой историей с Русланом.

– Зачем?

– Просто держи…

– Хорошо.

Амина кивнула, вновь берясь за ручку.

– Бросаешь? – Мир опустил взгляд на тонкие пальцы, сжавшиеся на металле, даже немного обижено.

– Освобождаю, – Амина этот взгляд засекла – усмехнулась, но не зло и язвительно, а даже как-то ласково. Как мама снисходительно улыбается, объясняя ребенку, что ее любовь к отцу не отменяет любви к ревнивому ребенку. Все они женщины такие… Умеют свою любовь делить на весь божий свет. А им, мужикам, от этого страдать.

Как раз в этот момент к подъезду подошла пара – пожилой мужчина с женщиной. Остановились у стоявшей тут лавочки, мужчина начал похлопывать по карманам – сначала брюк, потом пиджака, потом вновь брюк – явно в поисках ключей, а его дама в этом время окидывала взглядом двор.

Наткнулась на машину, застыла на секунду, а потом почему-то замахала.

– Это кто? – Мир вновь оглянулся на Амину, которая до сих пор так еще и не «бросила» его, задержалась из-за своей папки, которая все никак не хотела застегиваться…

– Кто? – глянула на него непонимающим взглядом, потом посмотрела туда, куда он кивнул… Улыбнулась непроизвольно…

– Мои родители, – ответила не то, чтоб с удовольствием, понимая, что этот вопрос станет первым в череде… Так и случилось.

– Родители? – Мир еще раз скептически окинул взглядом пару, которая теперь уже в четыре руки активно махала им, будто подзывая к себе. Узнать в Амине их черты было нереально. Даже делая скидку на то, что мужчина давным-давно седой, а женщина, сейчас покрашенная в блонд, в молодости могла быть черноволосой. Они были абсолютно разными.

– Да, и если я сейчас не выйду, они придут знакомиться, так что лучше давай так – я выпрыгиваю на ходу, а ты сдаешь задом и сматываешься по быстрому…

– Ну я и не против познакомиться, в общем-то…

Мир был бы не собой, если поступил бы так, как ему предложила мудрая женщина. Нет, он расстегнул ремень безопасности, первым открыл дверь, выходя из джипа.

***

– Ой, Коль, это же этот ее – начальник… – Людмила Васильевна часто страдала из-за своей пронесенной через всю жизнь детской непосредственности: в неожиданных ситуациях она просто не могла сдержать удивления.

Так и сейчас, увидев, как из машины, в которой они засекли свою Аминушку, выходит мужчина, Людмила чуть не подпрыгнула, вцепившись в руку мужа.

Дамира она никогда не видела, но приближающийся к ним мужчина точно подходил под описание Амины. Конечно, если вычесть эпитеты, характеризующие его как человека. По мнению дочери – человека просто ужасного…

Амина тоже шла к ним. Шла недовольная, бросающая на начальника злые взгляды.

Рядом они смотрелись хорошо – высокая стройная девушка, цокающая каблуками по асфальту и мужчина одного с ней роста в льняных брюках и светлой рубахе. Глядя на них даже можно было подумать, что это брат и сестра – оба черноволосые и черноглазые, молодые, красивые…

– Добрый день, Дамир, – эти самые молодые-красивые успели подойти, Мир протянул руку в сторону Николая Митрофановича.

– Это управляющий Бабочки, – пояснила чуть отставшая Амина.

– Очень приятно, Николай Митрофанович, св…

– Папа, – Амина перебила Краевского, мягко улыбаясь.

– Да, папа.

– Людмила Васильевна, – потом Мир повернулся уже к старшей Краевской, взял ее руку в свою, поднес к губам.

– Очень приятно… А мы заехали во двор, Амина увидела вас, предложила познакомиться, раз уж такой повод…

Амине захотелось покрутить у виска.

Мир преобразился. Из шкодного мужчины, с которым она ехала сейчас, из придолбистого начальника, каким он был раньше, Бабаев вдруг стал практически идеальным зятем.

Раззнакомился с Краевскими, наплел с три короба о том, как он рад иметь возможность сотрудничать с Аминой. Аккуратно прощупал почву прежде, чем углубляться в подробности их работы – на случай, если родители не в курсе специфики. Когда понял, что в курсе, предложил лично устроить экскурсию, которую им обещала Амина.

Рассказал, какой она незаменимый сотрудник, но как же все таки правильно, что в честь их приезда решила перестроить свой график.

В общем, пел – как соловей, а Амине хотелось его придушить… Нерациональное и безосновательное в общем-то желание, но побороть его было очень сложно.

Ей не хотелось, чтоб Дамир очаровывал родителей. Отвечать на неизбежные вопросы матери о том, почему это она рассказывала о Бабаеве такие ужасы, если на поверку он оказался просто замечательным человеком…

– Может мы домой уже..? – а периодические замечания подобного толка выглядели откровенно жалко…

В Мире открылся фонтан, который было не заткнуть. Они говорили-говорили-говорили, а Амина медленно закипала.

В конце концов, не выдержала, когда Дамир договорился с Николаем Митрофановичем как-то на футбол выбраться, чтоб Амина с Людмилой могли посплетничать – свернула лавочку, отправила своих стариков ставить дома чайник…

– На троих… Исключительно на троих… Дамирсабирычу пора ехать, правда?

Ущипнула его больно, и пофиг было, что вполне заметно, после чего он послушно кивнул, тяжело вздыхая. Сама же задержалась.

Уперла руки в боки, посмотрела на него своими пылающими гневом глазами…

И снова захотелось ее поцеловать…

– Ты что творишь?

– Впечатление произвожу… – Дамир врать не пытался. Она не дура, значит нечего ее за дуру держать.

– С какой целью?

– Стратегически важной…

– Рррррррр, – Амина не выдержала, в прямом смысле зарычала, чем вызвала у Бабаева очередной приступ веселья. – Никогда больше в машину к тебе не сяду, придурок. Никогда больше к своим не подпущу… Манипулятор хренов, – и начала его вычитывать, тыча пальцем в грудную клетку. Он руку ее быстро перехватил, к губам поднес, снова ладошку поцеловал, чем вызвал очередное рычание, отпустил.

– А почему ты-то так злишься, Амине-ханым, золотце? Чего боишься?

– Тебя боюсь, опасный ты, Дамир Сабирович. Ой какой опасный… И настырный очень. Я вас таких знаю – влюбитесь в меня, а потом караулите ночами под подъездом. Серенады орете, спать не даете, звоните и в трубку дышите, смс-ки вон ночами шлете, чтоб проверить – сплю я или гуляю где. Ревнуете к столбу каждому. Цветами засыпаете. Не люблю я это…

– А часто достают? – Мир понимал, что она сейчас так – для того, чтоб что-то говорить, рассказы рассказывает, но слова кольнули.

– Чаще чем хотелось, так что вы это… планы свои бросьте – по завоеванию. Кого-то другого катайте, окей?

– Посмотрим…

– Ну посмотрите… А еще подумайте. Желательно, головой, а не тем, что у вас при виде меня кровью наливается… и я не о глазах сейчас.

– Язва ты, Амина, редкая…

– Редкая. И вам ненужная. Так что езжайте, Дамир-бей. Езжайте с богом…

– Поцелуй – уеду…

– Опять двадцать пять… – Амина всплеснула руками, папка полетела на землю. Опустились они одновременно, поднялись – держась за противоположные углы.

– Ну один поцелуй прошу, Амине-ханым, разве много? – Мир дернул на себя, будто давая понять, что без поцелуя не отдаст. Но Амина была бойцом – не сдалась.

– Знаешь что, жених… Я девушка порядочная, по подворотням не целуюсь. Так что папку отдал и по делам своим свалил. А поцелуй хочешь – зарабатывай. Я люблю розы и сотнями. Из драгоценностей – платина с брильянтами, из машин – бэхи. Вот как со всем комплектом разом придешь – поцелую… В щечку, а пока спасибо тебе, что подвез, и хорошей дороги.

Папку Амина выдернула, подбежала к входной двери, обернулась напоследок, вновь показала язык, а потом скрылась за дверью, тихо хихикая.

Поднималась в лифте, одновременно предчувствуя расспросы Краевских и ощущая, что на душе подозрительно тепло и хорошо после такой маленькой перепалки с Миром.