Мария Акулова - Гранатовое зернышко

Мир улыбнулся, переводя взгляд уже на ее профиль. Красивый, аристократичный. Залюбовался немного.

— На самом деле, хороший район. Я, когда квартиру покупал, долго выбирал. Остановился на этих застройках. Так что одобряю твой выбор.

Амина фыркнула. Смысл поняли оба — только его одобрения ей в жизни и не хватало. В слух можно было не произносить.

— Держи меня в курсе, Мир. С этой историей с Русланом.

— Зачем?

— Просто держи…

— Хорошо.

Амина кивнула, вновь берясь за ручку.

— Бросаешь? — Мир опустил взгляд на тонкие пальцы, сжавшиеся на металле, даже немного обижено.

— Освобождаю, — Амина этот взгляд засекла — усмехнулась, но не зло и язвительно, а даже как-то ласково. Как мама снисходительно улыбается, объясняя ребенку, что ее любовь к отцу не отменяет любви к ревнивому ребенку. Все они женщины такие… Умеют свою любовь делить на весь божий свет. А им, мужикам, от этого страдать.

Как раз в этот момент к подъезду подошла пара — пожилой мужчина с женщиной. Остановились у стоявшей тут лавочки, мужчина начал похлопывать по карманам — сначала брюк, потом пиджака, потом вновь брюк — явно в поисках ключей, а его дама в этом время окидывала взглядом двор.

Наткнулась на машину, застыла на секунду, а потом почему-то замахала.

— Это кто? — Мир вновь оглянулся на Амину, которая до сих пор так еще и не «бросила» его, задержалась из-за своей папки, которая все никак не хотела застегиваться…

— Кто? — глянула на него непонимающим взглядом, потом посмотрела туда, куда он кивнул… Улыбнулась непроизвольно…

— Мои родители, — ответила не то, чтоб с удовольствием, понимая, что этот вопрос станет первым в череде… Так и случилось.

— Родители? — Мир еще раз скептически окинул взглядом пару, которая теперь уже в четыре руки активно махала им, будто подзывая к себе. Узнать в Амине их черты было нереально. Даже делая скидку на то, что мужчина давным-давно седой, а женщина, сейчас покрашенная в блонд, в молодости могла быть черноволосой. Они были абсолютно разными.

— Да, и если я сейчас не выйду, они придут знакомиться, так что лучше давай так — я выпрыгиваю на ходу, а ты сдаешь задом и сматываешься по быстрому…

— Ну я и не против познакомиться, в общем-то…

Мир был бы не собой, если поступил бы так, как ему предложила мудрая женщина. Нет, он расстегнул ремень безопасности, первым открыл дверь, выходя из джипа.

* * *

— Ой, Коль, это же этот ее — начальник… — Людмила Васильевна часто страдала из-за своей пронесенной через всю жизнь детской непосредственности: в неожиданных ситуациях она просто не могла сдержать удивления.

Так и сейчас, увидев, как из машины, в которой они засекли свою Аминушку, выходит мужчина, Людмила чуть не подпрыгнула, вцепившись в руку мужа.

Дамира она никогда не видела, но приближающийся к ним мужчина точно подходил под описание Амины. Конечно, если вычесть эпитеты, характеризующие его как человека. По мнению дочери — человека просто ужасного…

Амина тоже шла к ним. Шла недовольная, бросающая на начальника злые взгляды.

Рядом они смотрелись хорошо — высокая стройная девушка, цокающая каблуками по асфальту и мужчина одного с ней роста в льняных брюках и светлой рубахе. Глядя на них даже можно было подумать, что это брат и сестра — оба черноволосые и черноглазые, молодые, красивые…

— Добрый день, Дамир, — эти самые молодые-красивые успели подойти, Мир протянул руку в сторону Николая Митрофановича.

— Это управляющий Бабочки, — пояснила чуть отставшая Амина.

— Очень приятно, Николай Митрофанович, св…

— Папа, — Амина перебила Краевского, мягко улыбаясь.

— Да, папа.

— Людмила Васильевна, — потом Мир повернулся уже к старшей Краевской, взял ее руку в свою, поднес к губам.

— Очень приятно… А мы заехали во двор, Амина увидела вас, предложила познакомиться, раз уж такой повод…

Амине захотелось покрутить у виска.

Мир преобразился. Из шкодного мужчины, с которым она ехала сейчас, из придолбистого начальника, каким он был раньше, Бабаев вдруг стал практически идеальным зятем.

Раззнакомился с Краевскими, наплел с три короба о том, как он рад иметь возможность сотрудничать с Аминой. Аккуратно прощупал почву прежде, чем углубляться в подробности их работы — на случай, если родители не в курсе специфики. Когда понял, что в курсе, предложил лично устроить экскурсию, которую им обещала Амина.

Рассказал, какой она незаменимый сотрудник, но как же все таки правильно, что в честь их приезда решила перестроить свой график.

В общем, пел — как соловей, а Амине хотелось его придушить… Нерациональное и безосновательное в общем-то желание, но побороть его было очень сложно.

Ей не хотелось, чтоб Дамир очаровывал родителей. Отвечать на неизбежные вопросы матери о том, почему это она рассказывала о Бабаеве такие ужасы, если на поверку он оказался просто замечательным человеком…

— Может мы домой уже..? — а периодические замечания подобного толка выглядели откровенно жалко…

В Мире открылся фонтан, который было не заткнуть. Они говорили-говорили-говорили, а Амина медленно закипала.

В конце концов, не выдержала, когда Дамир договорился с Николаем Митрофановичем как-то на футбол выбраться, чтоб Амина с Людмилой могли посплетничать — свернула лавочку, отправила своих стариков ставить дома чайник…

— На троих… Исключительно на троих… Дамирсабирычу пора ехать, правда?

Ущипнула его больно, и пофиг было, что вполне заметно, после чего он послушно кивнул, тяжело вздыхая. Сама же задержалась.

Уперла руки в боки, посмотрела на него своими пылающими гневом глазами…

И снова захотелось ее поцеловать…

— Ты что творишь?

— Впечатление произвожу… — Дамир врать не пытался. Она не дура, значит нечего ее за дуру держать.

— С какой целью?

— Стратегически важной…

— Рррррррр, — Амина не выдержала, в прямом смысле зарычала, чем вызвала у Бабаева очередной приступ веселья. — Никогда больше в машину к тебе не сяду, придурок. Никогда больше к своим не подпущу… Манипулятор хренов, — и начала его вычитывать, тыча пальцем в грудную клетку. Он руку ее быстро перехватил, к губам поднес, снова ладошку поцеловал, чем вызвал очередное рычание, отпустил.

— А почему ты-то так злишься, Амине-ханым, золотце? Чего боишься?

— Тебя боюсь, опасный ты, Дамир Сабирович. Ой какой опасный… И настырный очень. Я вас таких знаю — влюбитесь в меня, а потом караулите ночами под подъездом. Серенады орете, спать не даете, звоните и в трубку дышите, смс-ки вон ночами шлете, чтоб проверить — сплю я или гуляю где. Ревнуете к столбу каждому. Цветами засыпаете. Не люблю я это…

— А часто достают? — Мир понимал, что она сейчас так — для того, чтоб что-то говорить, рассказы рассказывает, но слова кольнули.

— Чаще чем хотелось, так что вы это… планы свои бросьте — по завоеванию. Кого-то другого катайте, окей?

— Посмотрим…

— Ну посмотрите… А еще подумайте. Желательно, головой, а не тем, что у вас при виде меня кровью наливается… и я не о глазах сейчас.

— Язва ты, Амина, редкая…

— Редкая. И вам ненужная. Так что езжайте, Дамир-бей. Езжайте с богом…

— Поцелуй — уеду…

— Опять двадцать пять… — Амина всплеснула руками, папка полетела на землю. Опустились они одновременно, поднялись — держась за противоположные углы.

— Ну один поцелуй прошу, Амине-ханым, разве много? — Мир дернул на себя, будто давая понять, что без поцелуя не отдаст. Но Амина была бойцом — не сдалась.

— Знаешь что, жених… Я девушка порядочная, по подворотням не целуюсь. Так что папку отдал и по делам своим свалил. А поцелуй хочешь — зарабатывай. Я люблю розы и сотнями. Из драгоценностей — платина с брильянтами, из машин — бэхи. Вот как со всем комплектом разом придешь — поцелую… В щечку, а пока спасибо тебе, что подвез, и хорошей дороги.

Папку Амина выдернула, подбежала к входной двери, обернулась напоследок, вновь показала язык, а потом скрылась за дверью, тихо хихикая.

Поднималась в лифте, одновременно предчувствуя расспросы Краевских и ощущая, что на душе подозрительно тепло и хорошо после такой маленькой перепалки с Миром.

Ишь ты… целоваться вздумал… Амина поднималась на свой восьмой этаж, непроизвольно водя пальцами по губам. После прошлого их поцелуя она еще долго его к себе не подпустит.

Хотя что за мысли… Вообще не подпустит. Никогда. Конечно, никогда…

* * *

Куковать под подъездом неудавшейся невесты Мир не стал — поехал дальше, периодически возвращаясь мыслями к произошедшему и улыбаясь.

Если она собиралась его отвадить, то получилось очень плохо — он только сильней загорелся мыслью добиться от нее ответа.

Уже много позже, вечером, мысли об Амине на какое-то время совсем вылетели из головы — произошло это после неожиданного звонка с неизвестного номера на вотсап. Звонили из-за границы.

— Добрый вечер, Дамир…

— Добрый, — и судя по всему номером не ошиблись.

— Руслан должен был предупреждать о моем звонке. Мое имя Шахин…

— Предупреждал, Шахин.

— Это хорошо… Но плохо, что вы бросаете своих, Дамир. Очень плохо… — голос у собеседника был молодым, немного хриплым, будто ровным, но Мир слышал, как в нем то и дело прорывались истеричные нотки. Это значило, что звонивший бесится, каким бы спокойным не хотел казаться.

— Шахин, я могу вам только повторить то же, что до этого сказал Руслану. Нам очень жаль, что приходится практически в последний момент все переигрывать. Мы понимаем, что вашей вины в этом нет, поэтому готовы принять любое ваше решение — будь то согласие на перенос выступления или отказ выступать у нас.

— Ваша девка сбила сумму неустойки. Выплачивайте то, о чем мы заявляли изначально…

В принципе, выплатить изначальную запрашиваемую сумму для Баттерфляя не составило бы труда. Тем более если учесть, что платить все равно будут «Stage guys», но вот эта «ваша девка» Миру не понравилась.

— Ваши люди… А как я понимаю, в Киеве мы общались именно с вашими людьми, участвовали в переговорах. Это не «наша… сотрудник сбила» — это мы с вами договорились. Не устраивает до чего именно договорились — принимайте непосредственное участие в переговорах. Другого не дано…

С ответом где-то там не спешили.

Те несколько секунд молчания были для Дамира чем-то на подобии последнего шанса. Он мог, выдержав театральную паузу, сказать, мол, «но исключительно с целью сохранить наши хорошие отношения… мы согласны выплатить больше», а потом стребовать это «больше» с агента напросившейся группы да и жить себе спокойно дальше. Но он почему-то не захотел.

— Так дела не делаются. Пожалеешь еще… — неизвестный Шахин сбросил.

— Может и пожалею, а может нет. Увидим… — Мир же еще какое-то время сидел в собственной квартире, в темноте, в тишине, на ковре, сложив ноги по-турецки, глядя перед собой в панорамное окно, и думал.

О себе как о руководителе думал, о ситуации сложившейся думал, о Баттерфляе думал, даже о костюмах этих дурацких, которые Амине обещал, думал. Как бы там ни было, но решение Глеба было правильным. Для клуба так точно, а уж для отдельных людей — это дело второе.

Подобные конфликты всегда заглаживались с помощью денег. Этот ничем не отличается, а угрозы — просто следствие несдержанности и гнева, которые непременно поутихнут. Со временем. А потом можно будет и вновь попытаться договориться.

— Аминушкаааааа, — Людмила Васильевна приложила руки к щекам, качая головой. — Какая же ты красивая, словами не передать…

Отошла на шаг, чтоб разглядеть еще внимательней.

Амина же, специально, чтоб разглядывать старшей Краевской было удобней, отложила блеск, которым докрашивала губы, медленно обернулась вокруг своей оси.

Она и сама была очень довольна тем, как выглядит, да и сердце сегодня пело, радовалось.

Радовалось неспроста…

Сегодня вечером играли чудесную свадьбу. Свадьбу просто замечательных людей — Зарины и Фурхада.

Зарина — давняя подруга Амины, практически сестра, а может даже ближе. Они вместе бегали в детстве по дворам, сидели за одной партой в школе, обе танцевали в ансамбле Аббаса Абдуловича, пока жизнь не разбросала кого куда.

Зарина поехала поступать в Киев — отучалась здесь на медика, прошла огонь, воду и медные трубы интернатуры, поработала медицинской сестрой, тратила все свои силы и энергию на то, чтоб реализовать собственную мечту — стать хорошим хирургом. Своего добилась, даже вопреки постоянным намекам близких на то, что так недолго и в девках засидеться…