Екатерина Кариди - Гражданская жена

И тут следом за Верховцевым засеменила его девчуля. Остановилась напротив.

Вера посторонилась и выдала ей зеркальную офисную улыбку. Пусть проходит. Ей надо спешить. Из фойе они исчезли оба.

Тошно так вдруг стало, засосало под ложечкой. Нахмурилась и отвела взгляд в сторону. Но...

Даже если небо валится на землю, надо помнить о делах. Кого-то в этом зале Вера знала в лицо, с другими была знакома лично. Так или иначе приходилось сталкиваться со многими. Десять минут перерыва были потрачены на то, что здороваться, знакомиться, еще раз здороваться. И так далее.

Перерыв подошел к концу, началась вторая половина. Поскольку места были ненумерованные, в этот раз Вера постаралась раньше всех попасть в зал и устроиться в середине центрального сектора. В самой гуще и поближе к выходу.

Верховцев подошел позже, докладчик уже начал выступать. Один, куда он дел свою помощницу, было непонятно. Вера откинулась назад, наполовину скрывшись за колонной. Ей было видно, как он искал ее, скользя взглядом по рядам. Нашел. И снова это прожигающее ощущение на коже.

Наконец все закончилось, они с Панкратовым вышли одними из первых. Быстро к лифтам, шла вперед, не особо заморачиваясь тем, что там себе шеф подумает. А тот вопросов и не задавал, сам, казалось целеустремленно двигался к выходу, стараясь  поскорее выбраться наружу.

Наконец они покинули Департамент, и Вера смогла вздохнуть спокойно. Федор Михайлович вел машину, рассказывал о своих впечатлениях, время от времени на нее странно поглядывал. И вдруг спросил:

- Вера Дмитриевна, а как вы относитесь к консорциумам?

- Что? - пробормотала Вера, до того момента расслабленно его слушавшая.

- Видите ли... Из того, что я там по приоритетным направлениям услышал, получается, что дробить крупный заказ мелкими тендерами нецелесообразно.

- А-аа, да-а, - кивнула она с открытым ртом.

- Ну и вот, Вера Дмитриевна, - он шевельнул бровями и выдал свою мысль дальше. - Сил, чтобы выдержать борьбу за большой заказ, у каждой отдельно взятой фирмы мало. Дикая конкуренция, начнут друг друга топить, сбивать цены на аукционах и тендерах, в итоге большая часть в погоне за большим кушем попросту обанкротится.

У нее глаза на лоб полезли. Мысль, конечно, здравая, она и ей не раз в голову приходила, но при нем Вера никогда этих соображений не озвучивала.

- И это вы смогли просчитать, просто один раз поприсутствовав? - спросила, не удержалась.

- Э... - он слегка покраснел. - Нет, я думал об этом и раньше. А теперь... Кстати, а кем вам приходится этот Верховцев?

Ей пришлось сглотнуть, чтобы обрести способность говорить.

- Никем. - Пожала плечами и отвернулась, понимая, что вряд ли он поверил.

А в сердце от этого «никем» игла зазубренная. Десять лет не выкинешь как один день, они не захочешь, все равно оставляют след.

***

Если можно пытать человека льдом и огнем, то примерно это с ним и происходило. Огонь, бродивший в душе оттого что его женщина... Жар! Плевать ему было, что она бывшая! Его женщина была с другим. И это было оскорбительно до такой степени, что вызывало ледяное бешенство

Он уже понял, что тот мужик и есть Панкратов. В первый момент, когда они оказались лицом к лицу, у него внутри все настолько кипело, что не смог находиться рядом. А потом, честно, хотелось зашибить его к чертям, чтобы под ногами не мешался.

Прошел мимо. Вышел в курилку, дико хотелось курить. Да, бл****! Не курил два года, сорвался. Прилезла Вика, подошла сзади.

- Я помогу, Саша, - шепнула в спину.

И потянулась разминать ему плечи. А ему тошно. Ему плевать!

Стряхнул ее руки.

- Отвали. Возвращайся в офис. Давай. Прямо сейчас.

- А... Тебя ждать? Я приготовлюсь?

- Нет, - проговорил он, глядя ей в глаза. - Иди и работай.

Она отшатнулась, как-то странно кивнула, так, что голова метнулась вбок, развернулась и ушла. Он еще какое-то время стоял. Сигарета дымилась в пальцах, Забыл о ней, вспомнил, только когда почувствовал ожог. Затушил и выбросил, потом долго мыл руки, мрачно гладя на себя в зеркало.

***

В какой момент человек начинает ощущать, что вокруг его не удовлетворяет? Почему это состояние наступает вообще? Вдруг, без видимых причин, когда все казалось, бы должно только радовать, потому что все сложилось, как надо?

Все, за исключением маленького нюанса. Крохотная ложечка дегтя...

Море яда!

Все должно было быть совершенно не так! Все.

К хренам! Хлопнул дверью и ушел оттуда. Ходил в боковом коридоре, надо было успокоиться. В зал вернулся, когда вторая половина уже началась, прошел к своему месту, взглянул туда, где эта рыжая стерва со своим хорьком в ошейнике сидела. И в первый миг опешил. Аж сердце упало. Где? Где она?

Ммммммм! Вспомнилось, как Вика тянула к нему руки в курилке. Как он сам когда-то драл Веру при каждом удобном случае, и пох***, что там, совещание или нет...

В глазах потемнело от ужасной догадки. Обвел взглядом зал и вдруг увидел ее. И опять сердце куда-то ухнуло, а потом в горле заколотилось. Злость взяла.

На себя, на нее, на этот идиотизм вокруг.

Ему бы сосредоточиться и слушать, что докладчики говорят, потому что это ВАЖНО. А у него ее смех стоит в ушах, трелями перекатывается. Уму не постижимо! Ведь пряталась сколько времени, стерва, ждала момента, пряталась! Дохлой кошкой маскировалась. И только он повернулся спиной - ударила.

В самое больное место ударила.

В офис из Департамента Александр не вернулся, он поехал на набережную.

Днем тут все выглядело совершенно иначе. Машин море, люди вечно куда-то спешат. Честно? В этот момент он просто им всем завидовал. Едут себе, суетятся, торопятся по делам, у них наверняка жизнь ничем не засрата.

Но текущая вода, облака, все это постепенно помогло сосредоточиться на своих мыслях. Вот только откуда этот осадок, едкой горечью налипший на всем? Выплюнуть бы его, пусть унесет река.

Ах да, это просто усталость.

Просто на него нежданно обрушился девятый вал, а сейчас эмоции отхлынули, остался один пепел. Пепел забивался везде, песком скрипел на зубах, мешал работе сердца, засорял кровь.

А в груди как после пожарища, все разворошено, одни обломки торчат.

Он поморщился, вспомнив Вику. Потер глаза, переносицу.

Ведь все должно было быть иначе, правильно должно было быть, по уму.

Повел шеей, тяжело выдыхая, потому что в голову опять, как это уже слишком часто случалось, полезли мысли о бывшей жене. Смешно сказать, она в голове занимала теперь больше места, чем... Чуть не сказал бизнес. Боже упаси, дожиться до такого маразма. И без того чувствовал себя экзальтированным идиотом.

И все равно, что бы не происходило, а мысли постоянно сползали на нее. Дожился.

От этого было муторно.

Вспоминал свои действия мысли, пытался понять, где ошибся, когда. Он же все продумал, год думал, прежде чем на что-то решиться, давал ей время. Ждал от Веры ответку, черт побери! Она же первая охладела, потеряла всякий интерес к сексу. Их ночи, прежде такие жаркие, стали просто... какой-то данью, супружеским долгом. Как с под палки, бл****.

Что ему было делать? Если ему мало этого?! Если...

Передернул плечами, сбрасывая начинавшее тлеть раздражение. Видать не все угли погасли. Мужчина смотрел на воду, утекавшую куда-то в бесконечность, и вдруг подумал, а ведь так и жизнь. Его жизнь утекает, а он тут топчется как дурак.

Нет, ну правда?! Он что, хотел ее без средств оставить, на улицу выбросить? Да никогда! Он что, что-нибудь пожалел бы для нее? Он когда-нибудь что-нибудь от нее жалел?!

Что она бросила ему в лицо:

- Мне не нужно от тебя ничего. Я ни в чем не нуждаюсь и сына прокормлю сама. Если ты имеешь желание оставить что-то Вовке, можешь открыть на его имя счет.

Да он с самого его рождения сына открыл на его имя счет!

Оскорбительно было об этом думать. Злость вскипала где-то в горле, и снова начинала душить обида. Сменил позу и закрыл глаза, проговаривая снова и снова про себя.

Все должно было быть не так. Его семья должна была жить обособленно, под его опекой. Вера растила бы сына и жила в достатке. Как сыр в масле каталась бы. Он никогда не оставил бы их своим вниманием. Никогда!

А ему всего-то нужно была в жизни маленькая отдушина. Чтобы жить и работать нормально. Мужику тоже надо расслабляться! Иначе сдохнуть можно на работе! Он же не робот, бл***.

И все было продумано, он же не раз возвращался к этому, прикидывал. И что в  итоге? Женщина, на понимание которой он рассчитывал, извратила абсолютно все, перевернула с ног на голову. Чего ей не хватало? Спрашивается, чего?! Ведь в ее жизни ничего бы не изменилось! Он собирался обеспечивать ее до конца дней, всегда готов был помочь, был бы рядом. Квартира? Все из-за именно этой проклятой квартиры? Он собирался приобрести для нее равноценное жилье.

То, что Вера стала бывшей, ничего не меняло, она по-прежнему оставалась ЕГО женщиной. Черт бы ее побрал, он беспокоился о ней!

В который раз хотелось сказать, довольно об этом. Закрыть тему. Но НЕ довольно.

Потому что он видел, как эта женщина меняется на глазах. Словно змея сбрасывает кожу. Стоило Вере уйти от него, с нее как будто слетела окалина. Снова сияла. Искрила!

Только не для него. Для какого-то хорька.

Это ужасно было осознавать, душной волной поднималась ревность. Какой смысл теперь пытаться отрицать? Сегодняшний день выявил самое неприятное. Он по-прежнему на нее бурно реагировал. Просто на факт присутствия, на этот независимый вид, на стервозный взгляд. На волосы ее яркие.

Заводило его опять, против воли заводило. А ей, оказывается, ничего этого не надо.

Ей просто ничего от него не надо! Она потому так легко от него ушла, даже сцены ни одной не закатила. Просто плюнула в него, растерла и ушла. А теперь ему еще объяснять сыну, почему папа злодей, а мама святая.

В какой-то момент, он просто сжал виски и крикнул в душе:

- Верка, твою мать! Что ты с нами сделала! Как ты могла...

Мужчина снова шумно выдохнул, потому что защемило сердце. Он действительно устал от всего, четыре часа, надо ехать в офис. Позвонил Вике, она стала частить, о проделанной работе отчитываться. Вникал.

Надо работать, а то совсем выбился из колеи, бл***.

Пока он добрался до офиса по пробкам, было уже начало шестого, до конца рабочего дня оставалось немного. Но когда это Верховцева лимитировало? Вика уже ждала его с пакетом документов, однако сейчас мужчина здорово устал, чтобы сходу кидаться подписывать.

Снял пиджак, подошел к окну, разминая шею. Смотрел на город. За окном поднялся ветер, хотелось бы ветра в лицо, но лень было протягивать руку.

Шаги сзади услышал. Она всегда мягко подходила, тихонько. Вообще мягкая вся, такая гнущаяся, как лиана, податливая... И при этом весьма и весьма упорная. Вообще-то именно эти качества он в своей молодой помощнице и ценил.

Сейчас подойдет и положит ему руки на плечи. Мягко так, нежно. Начнет мышцы массировать.

- Вика, скажи, за что ты меня любишь? - спросил он, раньше, чем девушка это сделала.

- Что? - она замерла, так и не дотронувшись.

Усмехнулся про себя, сбил алгоритм. Секунду девушка молчала, потом встала рядом с ним, скрестив руки груди, и заглянула в лицо. Александр знал, о чем она думает, они подумали об этом одновременно. О словах его матери, прочно застрявших в сознании обоих. Смотрел ей в лицо, считывал. Нахмурилась и повела плечом и закрылась. Ответила хорошо, правильно.

- А разве любят за что-то?

Э, нет, так не пойдет. Хрен его знает зачем, но ему нужна была от нее откровенность.

- Давай, Вика. Я хочу услышать твою версию.

- Ну... Ты сильный. Сексуальный. Ты заставляешь меня...

Она говорила прищурившись, словно глядела в себя, и для большей убедительности кивала головой. Как будто некий текст считывала. А может, ему это казалось? Но слышал он рефреном совсем другое.

Да, это льстило его самолюбию. Он сексуальный, даже слишком, порой это вредило. А еще богатый и почти вдвое старше. И никогда не обещал ей ничего, кроме тех игр, в которые они играли оба.

- И ты поэтому решила, что должна знакомиться с моей мамой?

Вика осеклась, взгляд из-под бровей отражал уже совсем другие чувства.

- К чему этот вопрос сейчас? Я думала, мы уже закрыли эту тему.

Ответ был дерзким. Напряжение задрожало в воздухе ультразвуком. Ухо не слышит, но идентифицирует. Напрашивалась на наказание?