Екатерина Кариди - Гражданская жена

Александр знал одно - то, что он назвал своим, должно было оставаться с ним всегда, какое бы место он не назначил.

А его не просто поставили перед выбором, его лишили этого самого выбора.  

Ты ничего мне не должен, и я тебе ничего не должна.

Вот так легко и просто?

Была ЕГО семья, о которой он заботился, а теперь одни ошметки? Так не должно было быть. Он оказался не готов, все произошло слишком внезапно. Как будто смотрел на жизнь в обратную сторону бинокля.

Ценности разом перевернулись, и девушка в его спальне вовсе не ощущалась равнозначной заменой тому, что он утратил. Потому что

...Ты сильный. Сексуальный. Ты заставляешь меня...

Это то, что ты хочешь услышать. Может быть, даже в где-то в чем-то и правда, тешь этим свое эго. Но ты-то ведь знаешь ПРАВДУ о себе!

...Знала и все равно продолжала любить тебя...  

Уела его Вера этим, сильно уела. Не давали покоя ее слова. За ними он чувствовал разочарование женщины, и оно разъедало его мужское самолюбие не хуже, чем кислота.

Любила его как нечто жалкое, безвольное, слабое, вот где унижение, бл****.

Но ведь все было не так!

Любил ли он ее сам?

Зачем ему было задавать такой вопрос, что за маразм?

Любил ли он вообще кого-нибудь? Он не знал смысла этого чувства. То, что в это обычно вкладывают женщины, вызывало у него пренебрежение.

Еще недавно он сказал бы, что в жизни главное - борьба, поединок, победа. Драйв. А теперь и это стало всего лишь средством достижения.

Чего? Он не мог проговорить это про себя. Вызывало спазм в горле.

Стыдился. Да, бл*****! Он стыдился своих чувств, потому что это делало его зависимым, слабым.

Самое неприятное, что он и ощущал себя зависимым, потерянным и слабым. Оттого и злился сейчас. Не такой человек был Верховцев, чтобы сдаться, но не хватало уверенности в победе.

Не хватало самого главного.  

Вчерашний вечер у Веры прошел в раздумьях. Проверять Вовкину домашку не пришлось, это с первого же дня взял на себя дед. Совместное обучение, союз поколений, так сказать. Этому Вера могла только порадоваться.

Но ей теперь нечем было отвлечься, чтобы успокоить нервы!

Сидела с кружкой чая на кухне, уставившись в темное окно, и хмурилась.

Потому что это было ненормально, так реагировать на мелкие придирки бывшего. Каждым своим звонком или, того хуже, посещением он как будто выдирал из души нити. Там потом все саднило и кровило.

Надо из этого состояния как-то выбираться, а как? Если она знала, что завтра придется снова сидеть с ним за одним столом. И как это выдержать, если он даже по телефону ее на эмоции выводил?

Да так, что прямо трясло изнутри.

Что ей теперь, упасть на пол и разрыдаться? Побить посуду вдрызг???

И самое обидное, как Вера ни старалась, совершенно скрыть свое состояние от Вовки и от папы у нее не получилось. Они с того ночного визита Верховцева затаились, а сегодня и вовсе странно на нее поглядывали, как будто она обезьяна с гранатой, и того гляди, что-то ужасное вытворит.

Или может быть ей это уже просто казалось.

Короче говоря, налицо психоз.

Нужна скорая душевная помощь. Набрала Марину, она у них дама семейная, многоопытная. И после первых приветствий спросила, прикрывая ладонью трубку, чтобы бдительные товарищи. окопавшиеся на лоджии, не услышали:

- Марин, вот у тебя так бывает, когда что-то бесит, достает до трясучки?

- Регулярно, - ответила та. - Бесит и достает все. Пацаны, Костик, мама, свекровь, кошка, засорившаяся мойка, рыбки в аквариуме. Список продолжать?

- Нет, - вздохнув, проговорила Вера и отключилась.

Напрашивался философский вывод. Ей повезло, потому что ее лично достает только Верховцев. Стало смешно, и со смехом пришло успокоение, скорая душевная помощь сработала. Она потихоньку запела. Вымыла и поставила на место чайную кружку, а потом ушла спать с мыслью, что проблемы следует решать по мере поступления.

А то сидит она тут и переживает, а господин Верховцев может, вообще не придет на встречу, проигнорирует их предложение. Оно ему надо? У него и так все схвачено.

Решила перед сном почитать тот слезливый женский роман, что ей Люська одолжила, чтобы уж наверняка. И правда, на шестой странице, когда герой в очередной раз начал злостно абьюзить героиню, обещая располовинить ей кредитку, заснула.

***

Ой, снилось потом ей...

Коридоры, коридоры, коридоры.

Белая плитка. Стекло, кафель. Металлический стук. И отдаленный визг тормозов, почему-то. Огонь, огонь, жарко...

И как будто она бежит куда-то. А сердце выпрыгивает.

Сон сменился.

Как будто завязанные глаза, и звуки странные отовсюду. Попробуй, угадай...

Приглушенное рычание. Страх. Как будто зверь сейчас вопьется в затылок.

И снова сон сменился.

На этот раз она видела море. Ходила по берегу. Песок, следы, чайки.

Вдруг волны стали расти. Ей бы уйти с пляжа, а ноги в песке увязают. А волны уже большие. Совсем большие... Одна как дом, Вера замерла, думала, накроет ее волна, поглотит! Но вода не дошла до ног, остановилась и потом откатилась мягко шурша по песку.

Проснулась, а в голове все еще остатки снов, и все перемешалось.

Ну еще бы. Ночник горит, она спит с подогнутой шеей и с этой книженцией в руке.

Кошмар, во что сублимирует сознание дневные переживания и страхи.

Потом был черный провал, до самого утра ей уже больше ничего не снилось.

***

Ночные сны стерли болезненные ощущения из души, но проблемы, как от них не отмахивайся, остались.

Честно говоря, Вера сильно надеялась, что Верховцев на встречу не явится. Он же вчера ясно дал понять, что не его уровень. Ей даже почти удалось убедить себя, а все равно волнение прорывалось внутренней дрожью. И на месте не сиделось. Выйдет, постоит в коридоре, вернется, поработает, а изнутри как будто часовой механизм тикает. Того и гляди, рванет.

У них недавно еще несколько помещений закончили, в том числе небольшой уютный зал для релаксации. Взяла с собой планшет и телефон и забралась туда. Вере всегда казалось, все это немного отдает шаманством. Мягкие кресла в кружок, зелень на стенах, экраны, фотообои, музыка. Как в психушке или в другом мире. Но в ее теперешнем состоянии - в самый раз.

Положила планшет и телефон на колени, обняла себя руками, откинулась в кресле, закрыла глаза...

- Вера Дмитриевна?

Шеф. Откуда только он возник!

Глаза мгновенно вытаращились сами.

Вера подскочила от неожиданности как ванька-встанька. Телефон загрохотал на пол, планшет он успел поймать, каким-то образом очутился прямо у ее коленей. Они на мгновение застыли, глядя друг на друга, а потом он отодвинулся и встал.

- Не хотел вас напугать, извините.

- Ах, ну что вы, - Вера замялась, неосознанным жестом поправляя волосы на затылке. У нее всегда тянулись руки к волосам, когда она нервничала. - Я... просто волнуюсь.

Хотела потянуться за телефоном, но он уже успел и его поднять.

- Уцелел, - усмехнулся, передавая ей.

И вдруг признался:

- Знаете, я тоже волнуюсь.

Его откровенность удивительным образом подействовала на Веру, заставляя забыть собственные страхи. Разом сменилась полярность и настрой. Добавилось уверенности.

- Я думаю, идея пройдет, - сказала она. - Возможно, кто-то проигнорирует наше предложение, кто-то отсеется в процессе. Но большая часть примет. Во всяком случае, у меня есть такое убеждение.

Мужчина странно глянул на нее и неожиданно проговорил:

- Спасибо, Вера Дмитриевна. А вам, кстати, пакет нарочным доставили.

И вышел.

О! Пакет это было хорошо, замечательно было!

Вера сразу почувствовала прилив сил и побежала на свое рабочее место, забыв на время и про Верховцева, и про свои страхи. Все-таки, как тут не признать, она фанатичная трудоголичка, и только работа могла отвлечь ее по-настоящему.

Еще в пятницу Вера связывалась с Татьяной Анатольевной, и та по блату прислала ей под большим секретом ксерокопии проектов (в просторечьи - рыбу) будущих госконтрактов с промежуточными правками и пометками, сделанными прямо на полях вручную. Конечно, это было бы проще и удобнее сделать электронкой, но Татьяна Анатольевная была старой закалки и доверяла только бумаге. А для Веры это не тот случай, чтобы перебирать харчами. К тому же, собственноручные правки некоторых высокопоставленных товарищей!

На ближайшие два часа Вера была потеряна для общества, и только деликатное покашливание шефа и его ставшее уже привычным:

- Вера Дмитриевна? - Заставило ее отвлечься.

Настал час. Неприятное крапивное ощущение, все волнения вернулись.  

Пока ехали, она вкратце изложила свои наметки, Панкратов слушал внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы. Вера в который раз порадовалась тому, как они в некоторых моментах синхронно мыслят. В принципе, имея уже сейчас некую базовую информацию, им было что предложить тем, кто примет идею сотрудничества. Стратегия.

Все это тоже было пока всего лишь рыба, и многое зависело от того, как пройдет эта встреча. А то, может их вообще тухлыми помидорами закидают. Выражаясь фигурально, конечно.

В общем, пока добрались до места, Вера успела десять раз перенервничать из-за всего. И только в последний момент, когда они уже были на месте, успокоилась. Первые из приглашенных уже были в холле, это тоже прибавило бодрости.

Вера бегло поздоровалась со всеми, и Верховцева среди них не было. Отлегло от сердца, а мысли ушли в другое русло. До начала по времени оставался маленький зазор. И пока холл стал понемногу заполняться, Вера незаметно отошла на минутку в смежную с залом вспомогательную комнату.

Оперлась руками о стол, выдохнула. Слава Богу, завертелись колесики, есть надежда, что все будет хорошо. Потом посмотрела на себя в зеркало.

Ну и взгляд... От нервности глаза блестели и горели изнутри. Зрачки огромные, как у кошки на охоте. В сочетании с бледным лицом особенно ярко. Повертела головой, и сняла заколку с волос - тянет, нервирует. Расчесалась, тряхнула волосами, собрала снова. Подкрасила губы, прищурилась. Так-то лучше.

Теперь духи. Капельку...

Глубоко вдохнула и вышла.

***

С утра он надавал Вике поручений собрать полную информацию обо всех, кто был там этом списке. Но в основном, конечно, о Панкратове. Этот человек вызывал у Верховцева какую-то интуитивную неприязнь.

Вика отчитывалась, а у Александра как будто триггер в мозгу включался, пропускавший ток туда-обратно. В конце концов, все это надоело.

На встречу ехал сумрачный. Чувствовал себя тигром, которого зазвали в песочницу опоссумов. Время подгадал так, чтобы появиться минута в минуту к началу, не хватало еще там ждать. Войдя в холл, в первую очередь осмотрелся.

Серая толпа унылых одинаковых костюмов, кивнул всем походя. Заметил Панкратова, этот хорек уже избавился от своего ошейника. Но взгляд искал иное - рыжее пятно. Неужели не пришла? Душа стала наливаться разочарованием. И в этот момент, случайно повернув голову, заметил ее в дверях.

Стук сердца, перебой, а потом вскачь. И снова включилось тоннельное зрение, когда не видишь ничего вокруг, только одни яркие стервозные глаза. Да! Она была здесь! Волной поднялось в груди странное чувство, и тут же все перевернулось досадой.

Она была не одна.

***

Первое, что поняла Вера выйдя, еще не успев до конца идентифицировать. Даже не увидела, почувствовала. Движение. Как в замедленной съемке.

Крупный мужчина, тяжелая поступь, мощная энергетика. Верховцев. Потом уже она отметила про себя то, как он выделяется из толпы. Прием был ей известен. Дорогой костюм, от которого так и прет богатством, лощеный и независимый вид, словно он собрался на встречу как минимум с президентом. И взгляд.

Король явился. Падайте перед ним ниц.

В первый миг ей хотелось развернуться и уйти. Спасло привычное:

- Вера Дмитриевна?

Рядом стоял Панкратов и смотрел на нее, как будто понял ее состояние и ждал, предлагая поддержку. Отпустило. Сразу вспомнилось все: они команда, у них тут дело. Работа.

К тому же из-за спины Верховцева показалась его молодая спутница. Тоненькая, в темном деловом костюмчике, подчеркивавшем стройную фигурку. Сосредоточенная, с портфелем в руках. У Веры перед глазами мелькнула картинка, вот они в клубе, и как Верховцев эту девочку целовал и тискал.