— Как это — может быть?

— Вопрос о том, кто ее родители, спорный. Но я надеюсь, ты сможешь пролить свет на это дело. А теперь твоя очередь. Итак, расскажи мне все, что ты знаешь о ней.

— О ком — о ней?

— О ребенке, естественно.

— А что я, собственно, могу о ней знать? — нахмурилась Элеонора.

— Может быть, очень многое. Начни с того, что ты тайно родила Марианну и подбросила ее мисс Мейхью.

— Я ее подбросила? Я?! Так ты считаешь, что я ее мать?

Изумленное выражение на лице Элеоноры сменилось печальным. Уголки пухлых губ понуро опустились. Она похлопала ладонью по дивану, а когда пудель вскочил на него и сел рядом, обняла его, прижала к себе, и оба они, хозяйка и собака, уставились на Итана прозрачными карими глазами.

— О, Чейз, — сказала Элеонора тихим голосом, совершенно не похожим на тот жизнерадостный тон, которым она разговаривала только что. — Как бы я хотела, чтобы это, и в самом деле было так.

— А ты можешь доказать обратное?

— К сожалению, да. — Прижавшись щекой к пушистой белой шерстке собаки, она тихонько продолжила:

— Хотя я и не должна тебе этого рассказывать. Это знал только мой дорогой Гарри, упокой. Господи, его душу.

— Не беспокойся, я никому ничего не расскажу. И Джейн тоже. Она не из тех, кто выдает чужие секреты.

Итан твердо знал, что, несмотря на все причуды, присущие старым девам, Джейн верна своему слову. Она была одной из немногих, которым он доверял.

— Клянусь честью, леди Эслер, — совершенно искренне пообещала Джейн.

Прикусив нижнюю губку, Элеонора медленно, как будто каждое слово доставляло ей боль, начала:

— Я отдала бы все за то, чтобы у меня был ребенок. И когда-то он мог у меня быть… Видите ли, вскоре после моего замужества я принесла маркизу счастливейшее из известий, что еще до конца года он станет отцом. О, как мы оба были счастливы! Доктор предупреждал, чтобы я была осторожной, побольше отдыхала, но…

Элеонора замолчала, и Джейн осторожно спросила:

— И что случилось, миледи?

— Я не могла целыми днями лежать в постели, слишком уж была порывиста и нетерпелива. И от прогулок верхом тоже не хотела отказываться. Как-то раз моя лошадь испугалась и шарахнулась в сторону. Я упала и… потеряла ребенка.

Джейн ласково погладила Элеонору по руке, пытаясь успокоить. Итан окаменел. Угрызения совести мучили его. Быть может, если бы он так быстро не расстался с Элеонорой, посчитав ее пустой кокеткой, она бы поведала ему свою печальную тайну.

— Мне очень жаль, — с трудом выдавил он.

— Но это еще не все. — Слезы заструились по веснушчатым щекам Элеоноры. Наклонив свою медноволосую голову, она погладила пуделя по белоснежной шерстке. И дрожащим от сдерживаемых рыданий голосом прошептала:

— Доктор сказал, ., сказал, что у меня больше никогда не будет детей.


Джейн сидела в своей спальне на подоконнике, сжимая в руке записку. Было уже слишком темно для того, чтобы перечитывать послание, вызывающее у нее тревожное чувство, и Джейн стала смотреть в окно. Во дворе два лакея зажигали фонари вдоль подъездной дороги, ведущей к парадному подъезду. В мерцающем желтом свете на фоне сгущавшихся сумерек ворота, казалось, вели в какую-то сказочную страну. Сегодня вечером должен состояться бал по случаю помолвки леди Розалинды и герцога Келлишема, и Джейн раздирали противоречия. Она не знала, что ей делать.

С самого начала она решила не ходить на этот бал. Джейн знала, что она чужая на этом празднике, что бы там ни говорила леди Розалинда. Наверняка будет держаться скованно, да и как себя вести и о чем говорить с расфранченными и искушенными представителями высшего общества, не имела ни малейшего представления. И в то же время мечты, которым не суждено было сбыться, завладели ее душой, и она только поэтому позволила суматохе приготовлений увлечь себя.

А суматоха в доме царила невообразимая! Всю последнюю неделю леди Розалинда вела себя как генерал, подготавливающий свои войска к сражению. Целый полк горничных натирал полы, что-то чистил и подметал. Целая армия слуг что-то полировала, переносила, устанавливала. Целый батальон садовников полол сорняки, подстригал кустарники, облагораживал деревья.

Каждое утро к Джейн приходил учитель танцев, впадавший в отчаяние от ее скудных способностей. Джейн послушно посещала эти ненавистные уроки, которые организовала для нее леди Розалинда, ни словом не обмолвившись о том, что не собирается идти на бал. Она рассчитывала, что при таком скоплении гостей никто не заметит ее отсутствия.

И вот всего лишь полчаса назад лакей доставил ей записку, которую она держала сейчас в руках. От записки исходил нежный цветочный аромат.

Хотя в комнате уже сгустились сумерки и разобрать буквы было почти невозможно, Джейн развернула послание Порции и с трудом перечитала его.


Мое положение становится отчаянным. Я должна немедленно поговорить с Чейзбурном! Но он отказывается Принимать меня в своем доме. Поэтому во время бала, устраиваемого ее светлостью, я попытаюсь проскользнуть в сад. В полночь вы должны выманить Чейзбурна из дома, чтобы я могла с ним встретиться.

Прошу вне, умоляю, не подведите меня! От вас зависит будущее моего ребенка. Я верю, вы мой единственный настоящий друг

Порция.


Джейн понимала, что не сможет проигнорировать записку. Стоило ей подумать о леди Порции, о ее будущем ребенке, и она была готова сделать все, чтобы помочь ей. Сложность заключалась в том, что Итан презирал свою бывшую жену и запросто мог отказать ей в помощи. И она, Джейн, должна. заставить его пойти на свидание.

Как же она жалела, что отказалась заказать то нарядное платье для бала, которое выбрала для нее леди Розалинда. Тогда она могла бы спокойно войти в залу и смешаться с толпой гостей, не стесняясь своей поношенной одежды. А теперь ей придется украдкой спуститься вниз, выждать, пока Итан окажется поблизости, и, придумав какой-нибудь предлог, выманивать его из залы. Что ж, ничего не поделаешь. Сама виновата. Решила показать характер. Придется действовать по обстановке. Но она сделает для леди Порции все, что может.

А сейчас она поднимется наверх, к Марианне.

Крошка уже, должно быть, спит, но можно посидеть у колыбельки и почитать при свете свечи. Рядом с Марианной она не будет чувствовать себя такой одинокой.

Как бедняжка леди Эслер.

Мысли Джейн перенеслись к вдовствующей маркизе. При всей своей красоте и богатстве леди Эслер не была счастлива: у нее не было ребенка. Неудивительно поэтому, что она так нянчилась со своими питомцами, домашними животными.

Неужели и она, Джейн, закончит свою жизнь вот так, в полном одиночестве и никому не нужной?

Нет! Она должна изыскать способ оставить у себя Марианну. Нужно во что бы то ни стало убедить Итана не отдавать девочку матери, которая от нее отказалась.

Джейн думала, что не будет испытывать к бывшим любовницам Итана никаких чувств, кроме омерзения. Но оказалось, что они вовсе не бессердечные эгоистки, какими она их себе представляла, а несчастные женщины, достойные жалости. Все они пережили в жизни большие трагедии: леди Эслер потеряла желанного ребенка, так и не доносив его; мисс Аврора Дарлинг вынуждена была жить в разлуке с любимой дочерью; леди Порция понесла жестокое наказание за то, что раз в жизни изменила мужу.

Единственная, кто вызвал в ней отвращение, была мисс Диана Рассел, к которой они с Итаном ездили несколько дней назад.

Мисс Рассел, знаменитая актриса театра в Хеймаркете, оказалась хрупкой женщиной с огромной грудью и непомерным самомнением. Театрально всплеснув руками, она заявила, что нелепо даже думать о том, что она могла позволить себе забеременеть, поскольку каждый день занята в спектаклях. Она бы ни за что не стала рожать ребенка, ведь это означало бы на какое-то время отказаться от сцены. И уж если бы у нее возникли какие-то проблемы, она бы непременно обратилась к Итану. После этой тирады мисс Рассел, нимало не смущаясь присутствием Джейн, уселась к Итану на колени и поцеловала его.

Да еще в губы!

Джейн готова была провалиться от стыда сквозь землю.

Краешком глаза она заметила, как мисс Рассел нагло прижалась к нему всем телом, забралась руками под сюртук, словно бы для того, чтобы быть к нему еще ближе. Поцелуй длился недолго — Итан отстранил от себя чересчур ретивую любовницу, пожурив ее, — однако и за это короткое время Джейн успела залиться краской стыда от унижения…

— Почему ты здесь сидишь? — послышался у нее За спиной голос леди Розалинды.

Джейн, по-прежнему сидевшая на подоконнике, обернулась. При свете свечи она увидела графиню, которая вошла в спальню в сопровождении нескольких служанок. Джейн украдкой сунула сложенную записку под подушку, на которой сидела.

— Я и не слышала, как вы постучали, миледи, — извинилась она.

— Должно быть, витаешь в облаках. Ничего удивительного.

Сидишь тут в темноте. — И, проворно повернувшись к толпе слуг, захлопала в ладоши:

— Бетти, зажги свечи. Элис, разожги в камине огонь. Еще час назад следовало бы это сделать!

Девушки бросились выполнять распоряжение хозяйки.

— Они не виноваты, — вступилась за них Джейн. — Служанка уже приходила зажечь свечи, но я ее отослала. Не вижу необходимости тратить столько свечей на одного человека.

— Ну ладно, не будем об этом. Я должна посмотреть на дело рук своих.

— Какое дело? — удивилась Джейн.

Таинственно улыбнувшись, леди Розалинда кивнула служанкам, и они исчезли.

Только сейчас Джейн обратила внимание, что в руках они держали коробки всевозможных размеров — и большие, и поменьше, и совсем крохотные.

— Что это у них?

— Мне бы тоже хотелось это знать, — послышался с порога голос тети Вильгельмины. Придерживая одной рукой подол домашнего платья пурпурного цвета, а в другой держа свою любимую серебряную фляжку, она просеменила в спальню. — Я отдыхала перед балом и проснулась от громкого топота.

— Вот и прекрасно, что проснулись. Давно пора вставать и начинать собираться, — улыбнулась леди Розалинда. — До приезда гостей осталось всего два часа. Так что туалеты Джейн доставили от модистки как раз вовремя.

— Туалеты? — едва выдохнула тетя Вилли. — Все это?!

— Должно быть, произошла какая-то ошибка, — пролепетала Джейн, чувствуя, однако, как в душу ее начинает закрадываться подозрение. — Я заказывала только одно платье.

— Давай посмотрим, что у нас есть. О, обожаю распечатывать свертки и открывать коробки! — Взяв Джейн за руку, леди Розалинда повела ее в туалетную комнату, где одна служанка зажигала свечи, а другие распаковывали свертки, в которых оказались и платья, и туфли, и шляпки, и нижнее белье, причем все в таких количествах, что у Джейн голова пошла кругом.

Опустившись на табурет перед туалетным столиком, она слабым голосом проговорила:

— Я же вас предупреждала. Я не могу себе позволить всего этого.

— Давай не будем об этом говорить. — Наклонившись, леди Розалинда порывисто обняла Джейн, обдав ее ароматом фиалок. — Не мешай мне сделать своей дорогой крестнице подарок. Я так долго тобой пренебрегала, что теперь мне не терпится наверстать упущенное, так что не порти мне удовольствие!

— Но я не могу вам этого позволить! — воскликнула Джейн и, оглянувшись на деловито снующих служанок, понизила голос:

— Я не могу допустить, чтобы Итан все это оплатил.

— Итан? — взвизгнула тетя Вилли. Подойдя прихрамывая к туалетному столику, она сделала очередной глоток из фляжки, — Незамужней девице не положено принимать такие интимные подарки от мужчины! Особенно от такого негодяя, как Итан!

— Не забывайте — вы говорите о моем сыне! — резко бросила леди Розалинда.

Поджав губы, тетушка Вильгельмина опустила глаза.

— Кроме того, он ничего не платил, — продолжала графиня. — У меня есть собственные средства. Я кое-что унаследовала от отца. — Она перевела взгляд на Джейн, и выражение ее лица смягчилось. — Прошу тебя, скажи, что ты принимаешь мой подарок. Ну пожалуйста!

Джейн взглянула на изысканные туалеты, разложенные на высоком комоде и на столе, и вдруг почувствовала такое острое желание их померить, что внутри у нее все сжалось. Как же ей хотелось хоть раз в жизни надеть нарядное платье, а не практичное убогое одеяние. Да и вид у леди Розалинды был такой несчастный, что у Джейн не хватило духу ей отказать.

— Вы клянетесь, что сами заплатили за все? — строго спросила она.

— Конечно. Итан не потратил ни пенса.

— В таком случае благодарю вас, миледи, за вашу доброту — воскликнула Джейн, порывисто стиснув маленькие нежные руки леди Розалинды.

— Ну что ты, — улыбнулась ее крестная. — О какой доброте может идти речь? Ведь ты дочь Сьюзен, и она бы хотела, чтобы я ввела тебя в высшее общество — Встав у Джейн за спиной, она принялась расстегивать ей пуговицы на платье — И для того, чтобы подготовить тебя к балу, у нас времени в обрез.