— Выпей водки, — посоветовал мне мужчина. — Или лучше коньяка. И мне принеси.

Перед сеансом штопки пришлось сбегать за огненной водой. После рюмки обжигающей горло жидкости смелости у меня значительно прибавилось. Макаров как в воду глядел.

От первого прокола кожи я заверещала больше, чем Герман. Мужчина лишь скривился и потребовал действовать быстрее. Зато со вторым у меня получилось лучше. Я стягивала края раны, как было показано в ролике на ютубе, завязывала узелки, которые так и норовили развязаться, и втихаря материлась, проклиная свою судьбу, которая заставила меня заниматься совершенно не подходящим для меня делом.

— Ты терминатор? — поинтересовалась у Германа, видя, как он стоически переносит экзекуцию.

— Нет, — ответил он, — просто у меня высокий болевой порог. Так что можешь не волноваться и спокойно продолжать свое дело.

Звук прокалываемой иголкой кожи заставлял меня всякий раз морщиться, мой же пациент лишь кривился и сильнее сжимал зубы. Я подозревала, что все же бахвальство по поводу нечувствительности было несколько напускным. Однако само по себе терпение заставляло снимать шляпу перед самоотверженностью Макарова. Хотя, по моему мнению, можно было обойтись и без него.

К концу экзекуции мои руки были чуть ли не по локоть в крови, по лбу лил пот, а одежду можно было выжимать, словно я только что вылезла из бассейна.

— Я закончила, — смахнула норовящую сорваться с носа соленую каплю.

— Теперь надо наложить асептическую повязку.

Это сделать оказалось гораздо проще. Поднаторев в лечении, я без сомнений раскрыла индивидуальный пакет и прилепила его к ране, вид которой меня пугал не менее сильно, чем в самом начале. Одно лишь радовало, что кровь больше не текла. Противник Германа надсек лишь только кожу на боку, не повредив мышцы.

— Теперь все, — я сложила руки на коленях, не зная, куда их деть.

— Спасибо, — хрипло произнес мужчина. — Ты прекрасная медсестра. Я бы без тебя не справился, — похвалил меня мужчина.

— Скажешь тоже, — я не ожидала, что мне будет настолько приятно услышать добрые слова от Германа.

Мужчина зашевелился, принимая более удобную позу.

— Я бы хотел тебя кое о чем попросить, — на меня посмотрели серые уставшие глаза.

— Слушаю, — вся обратилась в слух.

— Если вдруг тебе понадобится моя помощь, то ты обязательно о ней попросишь. Хорошо? — а это к чему он сказал?

— Непременно, — с облегчением вздохнула в ответ, радуясь, что от меня не нужно ничего не выполнимого. — Я пойду, помою руки, если тебе больше ничего не надо.

— Иди, конечно, — дал добро мужчина.

Когда я вернулась спустя несколько минут, чтобы спросить нужно ли чего еще, то обнаружила Германа спящим. Я так и застыла в дверях, понимая, что вряд ли мне выдастся еще одна возможность рассмотреть Макарова в столь непринужденной обстановке.

Мужчина лежал, подложив руку под голову. Его дыхание было несколько рваным и не естественным. Еще бы, не каждый день удается ни с того ни с сего получать ранения чуть ли не средь бела дня. Я смотрела на Германа и пыталась запечатлеть в памяти самые мельчайшие детали внешнего вида мужчины. Макаров даже спящим не выглядел добродушным парнишей. Он скорее напоминал затаившегося в зарослях хищника. Который готов в любой момент настигнуть свою жертву. Это пугало и притягивало одновременно. Глядя на сонного мужчину второе действовало сильнее.

Надо было его раздеть. Только я о том подумала, как зазвонил телефон.

Я бросилась на поиски сумочки, что оставила где-то в прихожей.

— Ты где? — недовольный голос Виталия выдернул меня в реальность.

— Еду домой, — я разумно предположила, что если мужчина ждет меня на квартире, то меня там точно нет.

— Хорошо. Я завтра в пять утра улетаю в командировку на неделю, — поставил меня в известность Слюсаренко.

— А что случилось? — придала голосу как можно больше участия. — Ты же вроде бы никуда не собирался.

— Дела, — коротко бросил мужчина. По его тону я поняла, что о сути дел мне знать не стоит, не моего ума.

— Я буду скучать, — выдавила из себя на полном автоматизме.

— Эх. Если бы не ранний рейс, то мы бы с тобой…, - произнес мужчина мечтательно. Меня же всю передернуло. Знаю я его мечтания, аж мурашки по коже и не от удовольствия.

— Счастливого полета, дорогой.

Связь прервалась, а я еще несколько секунд стояла и размышляла над превратностями судьбы. Как же вовремя подвернулась командировка Слюсаренко.

Мне послышался шум из спальни Германа. Я направилась туда. И точно, стоило только войти в комнату, как увидела, что мужчина пытается встать с кровати.

— Ты куда? Зачем? Лежи, — приказала я.

— Мне надо, — отрывисто произнес Макаров, садясь на кровати.

— Давай помогу, — предложила в ответ.

— Я сам.

— Сам, так сам, — осталась на месте, хотя меня так и подмывало подать руку и придержать мужчину.

Макаров с трудом поднялся с кровати и, пошатываясь, пошел в сторону ванной. Я следила за ним, словно беркут за добычей, готовясь в любую минуту протянуть руку помощи.

Когда мужчина справился со своими делами и вновь оказался в спальне, я предложила:

— Тебе бы раздеться.

— Хорошая мысль, — Герман замер.

— Я помогу? — осторожно спросила, боясь, что мою помощь опять отвергнут.

— Помогай, — к моему удивлению произнес мужчина.

Сразу было видно, что любое движение причиняет Макарову боль. Мужчина кривился, но терпел, когда я снимала испорченные кровью легкую куртку и рубашку. А дальше я замерла. Следовало снять брюки.

— Чего ждешь? Или никогда мужчину не раздевала? — мне показалось или Макаров пытался со мной заигрывать?

— Обычно они меня, — ответила в унисон. И сразу же заметила, как мужчина нахмурился. Было видно, что ему неприятны мои слова.

Я потянулась к пряжке ремня, отчего нечаянно коснулась кожи. Инстинктивно мужчин втянул живот и громко выдохнул. Я одернула руку, словно ошпаренная.

— Что такое?

— Ничего. Продолжай, — сверкнув глазами, произнес мужчина.

— Может быть ты сам? — я не знала, как реагировать и боялась вызвать недовольство со стороны Германа. Меньше всего мне хотелось, чтобы мужчина меня прогнал.

— Я сказал — продолжай! — Макаров повысил на меня голос.

Вновь протянула руку и взялась за пряжку, стараясь не касаться мужчины. Пришлось помогать второй рукой, чтобы расстегнуть ремень, который никак не желал поддаваться.

— Вижу, что опыта у тебя с гулькин нос, — прокомментировал мое замешательство Герман.

— Да уж, с тренировками у меня туговато, — наконец справилась с поставленной задачей.

Я принялась расстегивать молнию на брюках и в следующий миг поняла, что Макаров не так спокоен, как пытался казаться. Восставшая плоть недвусмысленно оттопыривала плавки. От осознания этого меня бросило вначале в жар, потом в холод, отчего-то задрожали руки, а по спине прошелся озноб.

Можно подумать, что я никогда не сталкивалась с мужским возбуждением.

— Ты так и будешь держать в руках мои брюки или позволишь им упасть на пол? — надо мной раздался чуть хрипловатый голос Макарова.

Я в растерянности подняла голову и взглянула мужчине в глаза. Огонь, бушевавший в них, опалил меня.

Пришлось сглотнуть внезапно возникший в горле ком, прежде чем ответить.

— Тебе, наверное, будет неудобно без брюк.

— И чего это мне будет неудобно? Перед тобой что ли? Так без них ты меня не один раз видела. Я тебя не стесняюсь, — Макаров явно решил надо мной поиздеваться.

— Так тебя стесняюсь я.

— Ой, ли, — мужчину было не пронять. — Не обращай внимание. Что естественно, то не безобразно, — Герман, словно не замечал моего смущения, накатившего внезапной волной.

Я выпустила брюки из рук, и они мягкой волной скатились к ногам. Мужчина попытался переступить через брюки, но чуть не упал. Пришлось его поддержать. И тут я ощутила, что у Германа жар.

— У тебя температура, — в ужасе воскликнула я.

— Пустяки. К утру все пройдет, — отмахнулся мужчина.

Я заметалась по комнате, пытаясь вспомнить какие лекарства нужно давать против жара, после того как помогла Герману лечь на кровать. На ум как назло ничего не шло.

— Надо в больницу.

— Никакой больницы. Даже не думай, — оборвал на корню мои благие намерения мужчина.

— Тогда нужно много питья, — вспомнила, как меня лечили в детстве.

— Иди и организуй, — коротко бросил Макаров.

— А еще обтирать. Водкой.

— Может быть лучше коньяком? У меня есть хороший французский коньяк, — обрадовал меня больной.

— Ты еще наливку предложи, — сыронизировала, выходя из комнаты.

С трудом нашла в квартире у Германа нужного размера посудину, в которую можно было бы вылить водку. С алкоголем оказалось все проще. Этого добра у мужчины в запасе было ой как много. У меня даже промелькнула мысль, а не злоупотребляет ли этим делом Макаров? Может быть он тайный алкоголик? Потом сама же отмахнулась от собственных догадок. Если бы он был таким, я бы заметила. При мне мужчина ни разу не пил вообще. Злоупотребляй он выпивкой, вряд ли бы мог удержаться, чтобы не опрокинуть в себя рюмку другую.

На кухне нашлась новая тканевая салфетка, которой решила обтирать мужчину, чтобы сбить температуру. Из посудомоечной машины достала глубокую тарелку. Попыталась найти уксус, но его найти оказалось сложнее, чем все остальное. Я оставила поиски, не увенчавшиеся успехом.

Когда я зашла в комнату, то Макаров уже лежал на кровати…абсолютно голый.

— А трусы, зачем снял? — вырвалось у меня, стоило увидеть обнаженного мужчину.

— Ты же сказала надо обтирать полностью, — Герман явно решил проверить меня на прочность.

— От стеснительности ты не умрешь, — буркнула в ответ, отводя глаза в сторону.

Я прошла в комнату и поставила на тумбочку возле кровати все, что принесла с собой. Меня волновало, как же я буду прикасаться к мужчине? От одной только мысли об этом у меня начинали дрожать руки.

— Если только от любви, — немного невпопад, на мой взгляд, произнес мужчина.

Резко обернулась, чтобы посмотреть на Макарова. Он лежал на боку и с блеском в глазах следил за моими действиями, словно коршун за добычей. Блеск я отнесла на счет жара, захватившего тело.

Серые омуты притягивали меня к себе, заставляя проваливаться в их пучину все глубже и глубже. Внутри меня зарождалось непонятное томление, от которого перехватывало горло, будто обручем. Дабы вырваться из плена, пришлось тряхнуть головой, чтобы согнать наваждение. А ведь мне надо было еще обтирать мужчину.

Я взяла с тумбочки бутылку, открутила крышку и принялась наливать водку в глубокую тарелку, в которую опустила тканевую салфетку, напитав ее резко пахнущей жидкостью. Отжала.

Сделать шаг к кровати, с лежащим Макаровым, было тяжело, но я пересилила себя.

— Откуда начнем? — мой голос дрогнул.

— Ты доктор. Ты и начинай, — мужчина откинулся на спину. Его явно забавляло мое замешательство, которое мне так и не удалось скрыть.

Я решила, что грудь это самое безопасное место, откуда следует начать, тем более для задуманного она была оптимальным местом в силу своей площади. Сложно было сделать первое движение, однако после первого прикосновения к мужчине, стало гораздо проще.

Мужчина лежал не шелохнувшись. Я проводила мокрой салфеткой по литым мышцам, стараясь не дотрагиваться пальцами до кожи. Моя рука скользила медленно, повторяя рельеф мускулистого тела Германа, осторожно обходя ранение. Я несколько раз мочила салфетку, страшась того момента, когда мне придется перейти к нижней части тела. И не потому, что я никогда не видела обнаженного мужчины. Нет. А все из-за того, что не могла не реагировать на Макарова. Мое тело предавало меня, возбуждение накатывало с частотой прибоя. А фантазия словно с цепи сорвалась, подбрасывая то одно, то другое видение эротического содержания.

— Переворачивайся на живот, я оботру тебе спину, — хрипло попросила мужчину.

Я изо всех сил сдерживала себя, чтобы не прильнуть к обнаженному телу, лежащему передо мной. Это было какое-то наваждение. Мне хотелось тереться о мужчину, дотрагиваться до него, ластиться, словно кошка. Нервы были напряжены до предела и звенели, будто струны на ветру.

— Ты еще с ногами не закончила, — заметил Герман.