Я была не против откровенных ласок, при которых приходилось раскрываться полностью перед мужчиной, но не до такой же степени.

— Всего лишь подготавливаю к удовольствию, — оторвавшись от своего занятия, произнес Макаров, прижимая меня рукой к постели и не позволяя встать. — Расслабься и доверься мне.

После таких слов ничего другого не оставалось, как выполнить пожелания. Из ящика у кровати был извлечен тюбик со смазкой, облегчающей проникновение, как мне в процессе объяснил мужчина. Впрочем, и без того было ясно, что больно делать мне никто не собирался.

Подобного рода секс для меня не был в новинку, но никогда ранее я не испытывала таких острых ощущений, а тем более никто и никогда не подготавливал столь тщательно и с удовольствием. Под ласками мужчины я млела, рассыпаясь на крошечные осколки, от переполняющего наслаждения, зарождающегося в каждой клеточке тела. Герман был нежен и нетороплив, увлекая меня в запретные чертоги. С ним любое действо было волшебным и изысканным, каждое любовное кушанье он мог превратить в деликатес. Наслаждение с таким мужчиной можно было смаковать часами, а времени все равно не хватало, чтобы в полной мере распробовать.

Проникновение было мучительно-сладким, дарящим небывалые ощущения, позволяющим в полной мере испытать все оттенки запретной любви. Даже внушительный размер Германа не позволил испортить очарование момента. Я не знаю как, но Макаров сумел отыскать ту точку «джи», о которой столько писалось в дамских журналах. Мужчина возносил меня к небесам в феерическом оргазме, на мой взгляд, иной раз, даря мне больше ощущений, чем получал сам. Я не могла не нарадоваться счастью, в котором купалась с щедрой подачи Макарова.

Я не знала, что будет завтра, мне было хорошо именно в минуты наслаждения, сносящего крышу и заставляющего забыть все на свете. В какой-то миг я представила, что подобное может продолжаться вечно, до тех пор, пока Герману будет хорошо со мной. Ведь я отдавала себе отчет, что мужчины подобные ему никогда не связывают свою жизнь с женщинами типа меня. Я прекрасно знала, как между собой называют любовниц в кругах, в которых вращались Слюсаренко и Макаров. Тот факт, что Герману было хорошо со мной в постели, а этого нельзя было не заметить, еще ничего не значило. Секс являлся всего лишь сексом, способом удовлетворения физических потребностей тела, и более ничем. Но в короткие минуты одиночества, когда оставалась наедине с собой, могла помечтать о чем-то более серьезном, чем обалденный секс на квартире мужчины.

***

А после мы отправились вместе в душ, где с наслаждением искупали друг друга.

— Сколько времени тебе понадобиться одеться? — внезапно спросил мужчина.

— Для чего? — не поняла.

Неужели он меня выпроваживает домой? Это первая мысль, которая появилась после услышанного вопроса.

— Хочу пригласить тебя в ресторан, — заявил Герман, обнимая меня и целуя в губы.

Я внутренне напряглась, меня посетило плохое предчувствие. Никогда до этого времени мужчина не заикался о совместном времяпрепровождении за пределами его квартиры. Этому я была безумно рада, с удовольствием купаясь во внимании Макарова к своей персоне. Теперь же он желал вывести меня в люди.

— Или ты никуда не хочешь со мной идти? — взгляд мужчины потемнел, в то время как он сам превратился в натянутую струну.

Дальнейшие сомнения были неуместны. Всего лишь доли секунды хватило понять, что мой отказ обидит Германа до глубины души. Я не могла допустить ничего подобного.

— Ты что? Как ты мог такое подумать? — слова сами собой сорвались с языка.

Уже в ресторане меня не отпускало предчувствие, что должно произойти что-то плохое. Я постоянно ощущала чей-то липкий взгляд, скользящий по моему телу. И все никак не могла уловить, откуда он исходит. Мне постоянно хотелось обернуться, что я и делала, стараясь, чтобы это было как можно более незаметнее для Макарова.

— Ты нервничаешь? В чем дело? — внезапно спросил мужчина. Ему, по всей видимости, надоело следить за моими тщетными попытками оглядеться по сторонам.

— Ни в чем, — не могла же я рассказать о своих предчувствиях и выставить себя полной дурой.

Находясь в ресторане, я молила Бога не встретить кого-нибудь из знакомых. Тех, кто неоднократно видел меня со Слюсаренко, и кто знает о наличии между нами отношений. К моему огорчению молитвы не были услышаны.

От выпитого шампанского, которым так щедро угощал меня Макаров, пришлось идти в дамскую комнату, дабы облегчить себе жизнь. Путь туда проходил через весь зал. Я лавировала между столиками с гостями, все время ощущая на себе посторонний взгляд, он словно прилип ко мне, не отпуская ни на секунду. Уже на выходе из общего зала мне стало казаться, будто я все себе придумала, и никто за мной не наблюдает. Но какого же было мое удивление, когда была схвачена за руку, входя в дамскую комнату.

— Куда? Тпру, — услышала мужской голос, прежде чем увидела, кому он принадлежит.

— Игорь?! — меньше всего я ожидала увидеть своего бывшего любовника, который так подло поступил со мной.

Как-то в подпитии Слюсаренко мне проболтался о том, что чтобы вытащить меня из цепких рук правоохранительных органов пришлось сильно надавить на моего бывшего. Якобы Игорек ни в какую не соглашался забирать свое заявление и только после проникновенной беседы с одним из «мальчиков» депутата мужчина выполнил «просьбу» Слюсаренко. И вот теперь мужчина из далекого прошлого вновь стоял передо мной.

— А ты думала Санта Клаус? Да, детка, это я. Не ожидала? — зловеще произнес мужчина.

— Н-нет, — я на самом деле и думать забыла о Воропаеве, слишком много событий произошло в моей жизни, затмивших подлого Игорька. Жизнь со Слюсаренко научила не заглядывать в прошлое, а жить сегодняшним днем, мечтая о будущем.

— А вот это ты зря, красотка. Не тот я человек, которого можно забыть, — вот это он точно подметил. В такое дерьмо вступишь, ни за что не отмоешься.

— Отпусти. Мне больно, — попыталась выпутаться из захвата мужчины.

— Куда? Я с тобой еще не закончил, — заявил Воропаев, глумливо улыбаясь. — Пойдем-ка отойдем в сторонку, а то девочкам мешаем.

Возле туалета появились посторонние люди, а, судя по всему, Игорьку лишние глаза были совершенно ни к чему.

— Я с тобой никуда не пойду, — начала упираться, при этом стараясь не сильно привлекать к себе внимание. Ведь я знала, что в зале сидит Макаров, а сводить бывшего любовника и настоящего у меня не было никакого желания.

— Пойдешь как миленькая, если не хочешь чтобы господин Слюсаренко узнал, как ты ему рога наставляешь с его же братцем, — обмерла от услышанного.

— Откуда? — вырвалось у меня прежде, чем я подумала, а тем более прикусила язык.

— От верблюда, — подленько улыбнулся мужчина. — Я все о тебе, сучка дешевая, знаю. Думаешь, что если стала трахаться с крутым перцем, то получила статус неприкасаемой? Ошибаешься, сучка. Ты как была дешевой подстилкой за пять копеек, которая готова раздвигать ноги за ночлег, так ею и осталась. И ни один покровитель не сделает тебя другой. А теперь пошла, — меня толкнули в шею, загоняя в полутемный коридор.

И как он их только находит?

— Что тебе от меня надо? — в ужасе воскликнула в ответ.

— Я бы с удовольствием отодрал тебя, шалава, вот только сделаю это в следующий раз. А пока слушай меня сюда, — Игорь ухватил рукою за горло и с силой сжал. — Ты мне крупно должна еще с прошлого раза. И если не хочешь, чтобы твой кошелек с ушками узнал, с кем ты сегодня милуешься, то через неделю принесешь мне двадцать кусков. Поняла? — рука на шее сжалась еще сильнее.

— А если нет? — меньше всего мне хотелось становиться жертвой шантажа.

— Тогда твой один любовничек узнает о существовании твоего второго любовничка.

— Я рассталась со Слюсаренко, — принялась блефовать.

— Да?! А у меня совершенно другие сведения. Но раз ты утверждаешь, что это так, то думаю, стоит спросить у самого депутата. Как думаешь, что он ответит? — мужчина злорадно ухмылялся.

— Он тебя убьет, — прошипела я в ответ.

— А вот это вряд ли, ведь ты ему ничего не скажешь. Уж слишком рожа у тебя довольная была при общении с Макаровым, — Игорь резко схватил меня за волосы и притянул вплотную к своему лицу. — Я тут кое-какие справочки навел и узнал, что братья-то друг друга терпеть не могут и все ждут, как бы вцепиться в глотку. А трахать, оказывается, любят одну и ту же шлюшку. Ты случайно не знаешь, кто эта шлюшка? — я лишь гневно посмотрела на мужчину. А он продолжил изливать душу. — Зря ты тогда отвергла мое предложение. Сейчас бы как сыр в масле каталась.

— Да что ты мог мне предложить? — меня разобрал смех. — Да у тебя даже своих бабок нет, раз у меня вымогаешь. Что, мамочка на карманные расходы денег зажала?

— Молчи, сучка, — Игорь размахнулся, и я уже практически чувствовала его ладонь на моей щеке.

Но ничего не случилось. Вернее случилось. Игоря со всей силы швырануло о стенку. И этой силой оказался… Макаров.

Как он оказался в закутке, где я стояла с Воропаевым, одному Богу известно, ведь шагов слышно не было.

— Не смей ее трогать своими погаными пальцами, а то ни одного здорового не останется, — тихо произнес Герман, сжимая Игорька за шею. И от его вкрадчивого голоса все волоски на моем загривке стали по стойке смирно.

В таком состоянии Макарова я не видела никогда, даже во время стычки со Слюсаренко. От мужчины исходила агрессия в чистом виде. Она была разлита в воздухе и ощущалась кожей. Вены на висках у мужчины вздулись, а желваки ходили ходуном.

— Я все понял. Понял, — хрипел Воропаев, пытаясь оторвать от себя руку Макарова. — Я ее больше не трогаю.

— И не тронешь. А теперь быстро извинился перед девушкой.

— Да какая она девушка, — пропищал Игорек. — Шалава она…

Второй кулак Макарова без особого замаха влетел в правый глаз Воропаева.

Я не думала, что Игорек может скулить, как побитая собачонка. Оказалось, я сильно ошибалась. Может. Потому как мой бывший любовник пищал и всхлипывал, как юная гимназисточка из института благородных девиц, которой по случайности чернильницу на передник перевернули.

Все же Макаров со Слюсаренко были во многом похожи, но как день и ночь. У мужчин в целом и манера поведения сходилась и способы убеждения. Не даром они были братьями.

— Заглохни, — прошипел Макаров, — если не хочешь еще раз получить в глаз.

Воропаев начал затихать. По всей видимости, понял, что лучше послушаться Германа, а то будет хуже.

— Ты меня понял? — Игорек закивал. — А теперь повторяю для особо тупых. Девушка ждет твоих извинений. Усек, мальчик? — то, каким тоном произнес Макаров слово «мальчик» не оставляло никаких сомнений на чьей стороне сила. — Итак, я жду. И девушка тоже.

— Ир-Ир- Ирина, — начал Игорь, пытаясь прочистить горло, которое до сих пор сжимал Макаров. — Прости, — с облегчением выдохнул Воропаев.

Однако Герман не посчитал достаточным подобного рода извинений, а еще раз доходчиво, теперь же ударом в лицо, объяснил, как нужно просить прощения у девушки, то есть меня. В какой-то миг мне даже стало жалко Игорька, но потом я вспомнила с каким наслаждением он собирался упечь меня за решетку, так сразу же и перестала рефлексировать по поводу членовредительства, причиняемого Воропаеву.

— И что б я тебя возле девушки больше не видел. А начнешь еще раз шантажировать, то сломанным окажется даже не нос, а что-нибудь посерьезнее, — теперь я поняла, что Герман слышал весь мой разговор с Игорьком.

Бежал Воропаев, как настоящий заяц, петляя и заметая следы. Мне очень хотелось верить, что больше никогда я не встречусь с этим мужчиной.

— Пойдем в зал, я только руки сполосну, — Макаров, как будто ничего не случилось, приобнял меня за талию и повел в нужном направлении.

Мужчина оставил меня буквально на несколько секунд, в течение которых я чего только не передумала. Уж слишком о многом заставил меня задуматься Герман, продемонстрировав, как он может себя вести.

— Ты чего нахохлилась, как воробей? — Макаров принялся искать мой взгляд. Я же обняла себя руками, пытаясь согреться. — Тебя этот козел обидел?

— Не успел, — меньше всего мне хотелось жаловаться на поведение Воропаева.

— Что ты ему должна? — в лоб спросил у меня Макаров.

— Игорьку? — уточнила.

Мужчина кивнул. Я мгновение помедлила, а потом рассказала всю историю с самого начала, как я познакомилась с Воропаевым, и как он меня чуть не упрятал в тюрьму. Лишь умолчала о роли Слюсаренко во всем этом. Однако Герман умел читать между строк и все то, что я не договорила, не стало для мужчины тайной за семью печатями.