— Вот, значит, чем тебя братец держит?! — скорее для себя сделал заключение Макаров. — Компроматом, причем сфабрикованным. И только по этой причине ты до сих пор с ним? Или есть что-то еще, чего я не знаю? Может быть деньги? — пытливо поинтересовался Герман.

До столика в общем зале мы так и не дошли, оставшись разговаривать в просторном холле ресторана.

Я в изумлении посмотрела на мужчину. Меньше всего я была готова услышать предположение по поводу моей материальной заинтересованности в нахождении рядом со Слюсаренко.

— Ты тоже, как и Игорек, считаешь, что я раздвигаю ноги за деньги? — я нарочно грубила Макарову, и мне приятно было видеть, как мужчина поморщился, когда продолжила. — Например, перед тобой?

— Ну, должна же всему быть причина, — Герман смотрел не мигая.

Я бы несомненно могла отшутиться, сказать что-нибудь несущественное или, вообще, фантастическое, вот только ситуация к тому совершенно не располагала. Слишком напряженно выглядел мужчина, слишком переломным был момент.

Никогда не думала, что он наступит в таком неудобном месте, где из стороны в сторону сновали люди, где то и дело открывалась и закрывалась дверь, где даже время от времени проскакивал сквозняк, отчего приходилось ежиться.

— Причину хочешь знать? — переспросила, затягивая время для ответа.

— Хочу, — мужчина засунул руки в карманы.

— А сам ответить не хочешь? — решила сделать внеочередной пас, задав вопрос.

— По поводу чего? — Макарову не нравилось мое юление. А я просто боялась обнажить душу. Слишком часто в последнее время ее приходилось прятать от посторонних. Не хватало, чтобы по ней еще и потоптались.

— Почему ты со мной? Ведь десятки женщин готовы оказаться рядом с тобой. Ты не гей, это я точно знаю. Страстен и необуздан в постели. Твои потребности в сексе велики. Так почему ты выбрал меня? Что во мне есть такого, чего нет в других женщинах? Ответь.

Взгляд Германа потяжелел, и теперь я совсем не могла определить, что он думает. Я почувствовала, что поступила неверно, уйдя от прямого ответа и начав выяснять мотивы Макарова. Я же всего лишь испугалась. Испугалась того, что мне не поверят, что меня не поймут, что посмеются над моими чувствами, бушевавшими в груди, всякий раз стоило только увидеть мужчину. Поэтому и затеяла свой допрос.

Но Герман, как и я, не стал напрямую отвечать.

— Тебе нужны доказательства моих чувств? — глухо спросил у меня мужчина. — А свои проверить не желаешь?

Я даже опешила в первую секунду, не предполагая, что Макаров поставит вопрос ребром.

Кивнуть было проще всего. Вот только спустя время я пожалела о своем решении, но было слишком поздно.

Меня ухватили за руку и поволокли прочь из ресторана.

Да что у всех привычка такая, тягать меня, словно я неодушевленный предмет?

***

— Что мы здесь делаем? — оказаться ночью на крыше высотки, под пронизывающим ветром, это не могло присниться даже в самом чудаковатом сне. Здесь бескрайняя свобода граничила с необоснованным риском. Нахождение в данном месте само по себе щекотало нервы и проверяло их на прочность.

— Пытаемся понять, что мы значим друг для друга, — хрипло произнес Макаров, подводя меня ближе к краю здания. Ограничителей и заслонов здесь не было. Рай для самоубийц. Достаточно сделать один шаг за стену и вероятность стать трупом равняется двумстам процентам.

— Каким образом? — было ужасно страшно, но в то же время любопытно до чертиков. Кровь бурлила в венах, неслась с неимоверной скоростью, разнося с собою адреналин. От чего чувство эйфории присутствовало в каждой клеточке тела.

— Ответь мне на один вопрос, — я скорее почувствовала пытливый взгляд, чем увидела его.

— Какой? — и опять мы обходили скользкую тему чувств. По всей видимости, каждый из нас боялся ее затронуть, хоть и желал услышать ответ другого.

— Ты мне доверяешь? — спросил мужчина.

— Да, — не задумываясь, ответила Герману. Мне уже не впервой было слышать подобный вопрос. Всякий раз, задумывая что-то новое во время секса, мужчина интересовался моим мнением. И я всегда отвечала «да».

Я, вообще, привыкла доверять Макарову. С чем это было связано, даже сама не могла сказать. Просто что бы он не сделал, все казалось для меня правильным.

Однако мой короткий ответ не удовлетворил мужчину, и это стало ясно из его следующего вопроса:

— Хорошо. Я спрошу иначе. Ты доверяешь мне свою жизнь? — мы стояли почти у самого края крыши. Хоть на улице была практически безветренная погода, но на высоте, на которой находились мы, все было иначе. Ветер, пусть и не очень сильный, шевелил мои волосы и пробирался под одежду.

Я утвердительно кивнула, хоть и с небольшим опозданием.

— Докажи, — прогремело в ответ.

— Как? — удивилась.

В этот момент Макаров подошел вплотную к краю. Сделай он малейшее движение вперед и мужчину уже не спасти.

Если бы в данный момент был день, а не ночь, то я бы сошла с ума от страха, видя внизу далекую землю. В это же время суток расстояния скрадывались и ощущались совершенно иначе, но от этого были не менее зловещи. Бездна, развернувшаяся перед нами, манила черным зевом, подсвеченная лишь огнями фонарей далеко внизу.

— Дай мне руку, — безусловно, у меня возникла мысль, что Макаров желает сделать что-то из ряда вон выходящее. Это стало понятно сразу, как только мы поднялись на крышу строящегося бизнес-центра в полной темноте.

Я без сомнений сделала то, о чем меня просили.

— Не боишься? — хрипло спросил Макаров. Лихорадочный блеск в глазах мужчины трудно было не заметить, как раз в это время луна вышла из-за тучи.

— Боюсь, — я вложила свою руку в руку Германа, предвидя, что произойдет в следующий миг.

Висеть над бездной совершенно не страшно, если не смотреть вниз. Я всегда об этом знала, поэтому даже не пыталась опустить взгляд. Единственное, что меня раздражало, так это холод. На высоте холодно всегда, а уж тем более ночью, и уж тем более, когда единственное, что не позволяет упасть вниз — мужская рука.

***

Уже потом, спустя пару часов, нежась в огромной ванне, налитой для меня Германом, до меня, наконец, дошел весь ужас того, что могло произойти, и на краю чего я находилась. Ведь Герману достаточно было всего лишь разжать пальцы … и я бы научилась летать. Правда, длилось бы это недолго.

Что хотел доказать Макаров своим поступком, я до конца так и не поняла, но, судя по всему, проверку прошла, сама того не ожидая. Просто живя со Слюсаренко, я научилась отключать эмоции, что мне пригодилось в ситуации на крыше. Не будь у меня этой привычки вряд ли бы я осталась в своем уме после болтания над бездной.

Одно я поняла точно. Со мной что-то не так. Впрочем, как и со всеми мужчинами, меня окружающими. Пожалуй, для психиатра я была бы любимым пациентом. А компанию мне бы составили Слюсаренко или Макаров, или тот же Игорек. У всех были отклонения от нормы. Чтобы это понять мне хватило побыть между жизнью и смертью, как бы пафосно это не звучало.

— Когда прилетает Виталий? — Макаров появился в дверном проеме как всегда бесшумно.

— Завтра. Вернее сегодня утром, — я уже не сомневалась, что Герман знал о том, что Слюсаренко мне звонил.

Депутат устроил по телефону мне разнос, когда, наконец, сумел мне дозвониться. Я включила телефон, чтобы связаться с сотрудницей, а в это время прошел вызов от Виталия. Пришлось выслушивать гневные высказывания в свой адрес по поводу моего безответственного поведения. Я сослалась на неисправность телефона, который постоянно выходил из строя. Слюсаренко требовал, чтобы я купила новый и не позволяла ему по этому поводу нервничать. Я же заявила, что пока не заработала на крутой, с которым не стыдно появиться в тусовке. Мужчина посчитал, что я шучу, а потому перестал настаивать на покупке, которую я не собиралась совершать.

— Что ты решила? — вопрос был более прозрачен.

Недвусмысленно Герман ставил меня перед выбором. Либо он, либо Слюсаренко.

— Я не знаю, — уткнулась в ладошки, лежащие на коленях, чуть ли не захлебываясь водой.

— А кто знает? — голос Макарова стал на октаву выше.

— Я боюсь, — пришлось признаться в том, что меня беспокоило.

— Неужели ты думаешь, что я не смогу тебя защитить? — набычившись, спросил мужчина.

Я по голосу слышала, что Герман начинает заводиться, хоть и пытается не показать своего состояния.

— Он меня убьет, — я подняла лицо. На моих глазах блестели слезы. — Он так и сказал, что убьет меня, если я вдруг надумаю от него уйти без позволения.

— Значит, предлагать тебя за деньги он может, а иначе нет? — рыкнул мужчина, непонятно к кому обращаясь.

И тут я не выдержала и выдала все, что накопилось в груди.

— Ведь я для вас яблоко раздора. Вы постоянно меряетесь, кто из вас круче и у кого тверже яйца. Я больше чем уверена, что не будь твой заинтересованности во мне, Слюсаренко даже не обратил бы на меня внимания. Он еще в беседке заметил твое отношение и решил на этом сыграть. Неужели я не понимаю? Я так же не уверена, что с твоей стороны все обстоит менее плачевно, — я уже не сдерживала себя. Боль, копившаяся месяцами, выплеснулась через край. — И я не хочу в один прекрасный миг оказаться с проломленной головой. Хватит уже одной жертвы.

— Какой жертвы? — мужчина напрягся.

— Виталий однажды обмолвился, что в его жизни была одна красотка, которая долго ломалась, так доломалась до того, что ее нашли в подвале с проломленным черепом.

Слюсаренко тогда напился и начал откровенничать, что с ним случалось не часто.

— Он случайно не называл ее имени? — Герман подошел ко мне вплотную.

— Да вроде нет. Лишь упоминал про какую-то ежевику, говорил, что она слишком сладкая снаружи, но кислая внутри.

Макаров почернел лицом, но никак не стал комментировать мои слова, лишь тяжело провел ладонью по лицу, словно пытаясь избавиться от воспоминаний.

— Понятно. Собирайся, — резко сказал мужчина.

— Поедем за твоими вещами, пока еще не поздно.

— Что ты имеешь в виду? — вода из ванной выплеснулась на пол. Я слишком быстро попыталась встать.

— Ничего. Так надо.

— Ну, надо, так надо, — я вылезла из воды в объятья Макарова, который подал мне огромное махровое полотенце, в которое и закутал с головы до ног.

Я, как настоящий солдат, собралась буквально за десять минут. По всей видимости, сумасшедшая ночь закончится еще не скоро. Макаров оделся еще быстрее, ему хватило минуты. Оставшееся время он следил за мною, словно цербер. Однако надо отдать должное мужчине — не подгонял. Хотя, я почти ощущала кожей, с каким нетерпением Герман ожидал окончания моих сборов.

В моей голове роились сотни мыслей, главной из которых была «что же будет завтра?». Этого я не знала.

Хотя, кое-что могла предположить.

Слюсаренко будет в бешенстве.

Я представляла, как он отреагирует на полную недоступность моего номера телефона и отсутствие моей персоны в квартире. Вещи, купленные на деньги Виталия, я предусмотрительно оставила все на месте. Повторения истории с часами мне не хотелось. Хотя я не думала, что Слюсаренко будет настолько мелочиться. Он, скорее всего, поступит иначе. А вот как, только лишь ему и известно.

Из квартиры забрала только лишь документы и кое-что из шмоток, которые были приобретены задолго до знакомства с Виталием.

Мда. Не густо.

Я кинула на заднее сиденье автомобиля Германа пару пакетов. Как оказалось, в них уместилась вся моя жизнь.

«Как пришла голой, так и ушла», — эта мысль не давала мне покоя.

Макаров при сборе вещей присутствовал, но никаких ценных указаний не выказывал. Однако если судить по одобрительному взгляду, брошенному при выходе из квартиры, я все сделала правильно.

На что я шла?

Не из одной ли кабалы в другую?

Недавняя проверка, устроенная Германом, свидетельствовала о многом. Мужчина требовал к себе полного и безоговорочного доверия. К чему это могло привести меня?

Не стала ли я, подав мужчине руку, на путь, ведущий к собственной смерти? Эта мысль все чаще и чаще стала приходить мне в голову.

Могло ли случиться так, что я поставила не на ту лошадь? И не скрывается ли за личиной доброго и ласкового мужчины еще больший деспот и сатрап, нежели Слюсаренко?

Ведь я могла и ошибиться в оценке Макарова.

— О чем задумалась? — через зеркало на меня внимательно смотрел Герман.