— Мне завтра на работу, а от тебя добираться гораздо дальше.

— Ты можешь не ходить на работу. У меня достаточно средств, чтобы обеспечивать не только себя, но и тебя.

Ну, вот. Начинается.

В сердце вонзилась острая игла.

— Мне нравится моя работа. Там я ощущаю себя востребованной. Для меня крайне важно иметь собственные средства для существования, — сквозь зубы произнесла, полагая, что история начинает повторяться.

— Я не предлагаю тебе совсем уволиться, а только лишь на время. Пока не утрясу все вопросы с Виталием, — Герман взял мою руку и поднес к губам. — Ты можешь взять на время отпуск или же отгулы?

— Считаешь, что он может мне навредить? — меня интересовало мнения Макарова по этому поводу.

— Считаю. Может, — коротко бросил мужчина, лишь на миг отрывая взгляд от дороги.

В его устах это звучало даже не как предупреждение, а как серьезная угроза.

Для меня стало ясно одно, Макаров знал что-то такое о Виталии, что не лучшим образом его характеризовало. А с учетом сведений сообщенных мною, для Германа добавился еще один фрагмент в общей картине.

Я повела плечами. И совершенно не от холода. В машине была вполне комфортная температура.

Этой ночью Макаров впервые не стал проявлять инициативу и провоцировать меня на секс. Он лишь прижал меня к себе и сказал «спи, утро вечера мудренее». Было немного удивительным слышать подобное изречение в устах мужчины. Я возражать не стала, заснув сном младенца. К сожалению, под утро мне приснился кошмар, как будто я попала в загон с огромными собаками, то ли доберманами, то немецкими овчарками, которые кинулись на меня нападать с нескольких сторон. Вначале поводки, державшие собак и закрепленные за края вольера, не позволяли им ко мне приблизиться, но постепенно они вытягивались, истончаясь, и морды злобных псов оказались со мною рядом. Я же находилась в самом центре вольера. Возможности убежать у меня не было, если только подпрыгнуть и зависнуть в воздухе. Безвыходность ситуации заставила меня покрыться липким потом.

Кажется, я кричала. По крайней мере, пришла в себя в тот миг, когда Герман меня успокаивал, говоря ласковые слова, и гладил по голове и спине.

— Я тебя разбудила? — за окном едва брезжил рассвет. Похоже, что прошло не так много времени с момента как я уснула.

— Нет. Я не спал.

— А почему? — спросонья мне было невдомек, что тревожило Макарова, не позволяя уснуть.

— Все-то тебе надо знать. Спи. Еще рано, — и мужчина поцеловал меня в макушку, притягивая к себе поближе.

Я заерзала на месте. После приснившегося кошмара было как-то страшно вновь погружаться в царство Морфея.

— Мне кажется, что тебе лучше не двигаться, — выдохнул мне в ухо Макаров.

— Это еще почему? — я специально еще раз повторила движение.

— А иначе я начну к тебе приставать, — и в подтверждение своих слов Герман положил руку мне на грудь. Приятное тепло начало расползаться лучами в разные стороны от места прикосновения.

— Ты знаешь, наверное, я буду не против, — выдала, на секунду задумавшись.

— Ну, берегись, — мужчина развернул меня так, чтобы ему было удобнее ласкать мое тело.

— Давно бы так. А то только угрожает, — я потянулась к губам Макарова, желая ощутить их вкус.

Мужские руки заскользили по плечам, принялись сжимать грудь, оглаживать бока. Я млела под нежными прикосновениями, но чего-то во всем этом мне не доставало. Ласковые поцелуи сменялись один за другим, а мне хотелось укусить мужчину, что я не долго думая и сделала.

— Ты чего? — удивился Макаров, приподняв голову. До этого я никогда не вела себя агрессивно, а тут как будто с цепи сорвалась. В душе разрасталось желание кусаться, царапаться, а еще мне хотелось, чтобы Герман поддержал инициативу, ответив.

— Ничего, — признаться в собственном желании было стыдно, вбитые годами правила поведения, гласящие, что женщина должна быть всегда ведома, не давали возможности честно признаться в своих потребностях.

Герман продолжил медленно, но верно возбуждать меня. Впрочем, мне много не требовалось, спустя несколько минут я уже пыла, желая ощутить чувство удовлетворения, которое мне мог дать только Макаров.

На интуитивном уровне чувствуя, что я готова, мужчина накрыл мое тело и устроился меж разведенных бедер.

Я уже предвидела, как эрегированный член проникнет в мое естество, а его хозяин начнет совершать размеренные движения. У Германа был минорный настрой и именно так он вел себя в постели. А я же так не желала. Мне хотелось какой-то остроты, перчинки. Вот только как об этом сказать я не знала.

Чтобы хоть как-то удовлетворить собственную потребность, обвила ногами торс мужчины, чтобы изменить угол проникновения, но и этого мне оказалось не достаточно. Шли минуты, и вроде бы Герман делал все как обычно, время от времени меняя темп, позы, а удовольствия я все не получала. От бессилия хотелось завыть… или признаться в собственных желаниях.

Но как? Этого я не знала.

Мне захотелось хоть как-то выплеснуть накопившиеся эмоции, ногти сами собой впились в обнаженную спину Макарова. Кажется, я перестаралась, а кроме того задела, хоть и поджившую порядком рану на боку. Мужчина застонал, но не от удовольствия, а от боли.

— Ах, ты так, — рыкнул он. — Хочешь погорячее? — чуть не выпалила «да». Впрочем, этого уже не требовалось. В мгновение ока я была перевернута и поставлена на четвереньки. В этот раз мужчина со мной не церемонился, проникая сзади. Я даже почувствовала легкую боль, когда Макаров, засунул в меня свой совсем не маленький член. Стон наслаждения сорвался с моих губ, стоило мужчине ухватить меня за волосы и начать с силой вбиваться в разгоряченное тело. Вот теперь все встало на свои места. Хватило нескольких толчков, чтобы ощутить приближение оргазма, лавинообразно захватившего все мое естество. Лишь после моей разрядки Герман позволил себе кончить. Мы как стояли на четвереньках, так и рухнули после пережитого наслаждения.

— В следующий раз, когда захочется чего-то этакого, лучше скажи, а не дырявь мою шкуру, — шепнул мужчина. — Терпеть не могу, когда меня царапают.

— Буду знать. В следующий раз наточу ногти поострее, — довольно улыбнулась в ответ.

Все же приятно иметь дело с умным мужчиной. Вроде бы ничего не сказала, а он и без слов все понял.

***

— А молоко у тебя есть? — спросила, заглядывая в холодильник.

— Сейчас посмотрим, — со спины подошел Герман и, приобняв меня, принялся разыскивать глазами искомое. — Похоже, что нет.

— Блин, — протянула. — А я так хотела выпить зеленого чая с молоком.

Все утро мы с Макаровым делали вид, будто ничего не произошло накануне. По поводу прилета Слюсаренко не было сказано ни слова. По настоянию Германа я позвонила на работу и взяла отгулы, скопившиеся за время работы сверхурочно. Пришлось сослаться на плохое самочувствие и якобы подхваченный кишечный грипп.

— Значит, будет тебе зеленый чай с молоком, — уверенно произнес мужчина, захлопывая холодильник. — Супермаркет всего в паре шагов. Так что я одной ногой там, другой здесь.

Герман развернул меня и заключил в свои объятья, потеревшись своим носом о мой.

— Я быстро, — мужчина чмокнул меня в лоб.

Все утро Макаров был напряжен, словно натянутая струна, однако пытался не показать своего состояния. Я не меньше его волновалась, ожидая какие последствия окажутся в результате принятого решения уйти от Слюсаренко.

— Я с тобой, — меньше всего мне хотелось оставаться одной в огромной квартире. Почему-то она не казалась надежным убежищем. Может потому, что я чувствовала себя в ней гостьей.

Макаров понимающе посмотрел на меня и кивнул в знак согласия.

Мы быстро собрались и как школьники, держась за руки, вышли из дома. Всю дорогу до магазина не размыкали рук, отчего были награждены удивленными взглядами прохожих. В последнее время не часто встретишь парочки, держащиеся за руки. Все-таки мы были далеко не дети. Ощущение руки Германа в моей дарило некое успокоение. Я хотела верить, что мужчина в состоянии меня защитить.

В магазине мы купили не только молоко, но еще много чего. Макаров заявил, что свежие булочки будут как нельзя лучше подходить к моему чаю. А к булочкам прилагался контейнер с икрой, пачка масла, кусок сыра, фрукты и десяток других продуктов без которых завтрак, по мнению Германа, был не завтрак.

Заботы о насущном на время отодвинули в сторону проблему, связанную со Слюсаренко. В магазине мы шутили с Макаровым и вели себя легкомысленно, как будто ничего не происходило.

Наша беззаботная жизнь закончилась перед домом Макарова. Прямо под подъездом, перегородив дорогу, стоял внедорожник Слюсарено. Не заметить его было практически не реально.

— Вот и выпила я чай с молоком, — еле слышно прошептала я, сжимая руку Германа.

— Верь мне, — в ответ успокоил меня Макаров.

Мы, не сбавляя шаг, пошли в сторону подъезда. Я поняла, что мужчина не собирался уходить от неминуемого разговора.

— Далеко собрались? — услышали мы в след, стоило только обогнуть машину.

Пришлось останавливаться и оборачиваться. Все же в противном случае наше дальнейшее движение выглядело бы как бегство.

— Как видишь — нет. Надо продукты разложить, — спокойно ответил Макаров, показывая пакет с покупками.

Виталий был не просто зол, он был в бешенстве. Складка меж бровей, прочертившая лоб чуть ли не пополам, сжатые губы свидетельствовали о том, как нельзя лучше.

— Ирина, садись в машину, — приказал мне Слюсаренко. — А мы пока с братцем поговорим, — рука, лежащая на дверце автомобиля, побелела от напряжения, с каким мужчина сжимал эту самую дверцу.

— Она никуда не пойдет, — рыкнул Макаров. — Разве что со мной.

— Не кажется ли тебе, братец, что ты залез не на свою территорию? — рявкнул мужчина.

— Если ты по поводу девушки, то она сама в состоянии решать с кем ей быть, — Герман переложил пакет с продуктами из одной руки в другую, освобождая правую.

— Вон как ты заговорил, — криво улыбнулся Виталий, — а еще недавно звал не иначе как «шалава», — напомнил Слюсаренко, по всей видимости, забывая, какими эпитетами он меня величал.

— Я изменил свое мнение, — Макаров бросил на меня мимолетный взгляд.

— Отдай мне ее по-хорошему, — угрожающе произнес мужчина, сверля Германа тяжелым взглядом.

— Даже не подумаю.

В тот миг братья напоминали двух волков, встретившихся на узкой тропинке, где никто не хотел уступать другому.

— Последний раз предлагаю…, - у Слюсаренко разве что пар из ушей не шел, от злости.

— А я последний раз отвечаю — иди куда шел. Надеюсь, я ясно выражаюсь? — от звука голоса Макарова у меня по спине побежали мурашки, настолько угрожающе он звучал.

— Ты еще пожалеешь о своем решении, — Виталий сузил глаза. — Но будет поздно.

— Это уже мои проблемы.

— Вот именно, — поддакнул Слюсаренко.

— Тебе не пора ли, братец? — складывалось ощущение, что Макаров специально провоцирует Виталия. Но тот, при всей своей вспыльчивости вел себя достаточно хорошо, даже голоса до крика не повысил, что было на него не похоже.

— Мне решать, — прорычал он.

Мужчины еще перебросились несколькими фразами, с завуалированными угрозами, но в конце концов Слюсаренко хлопнул дверью и умчал в неизвестном направлении.

Меня же не покидало чувство опасности. И вроде бы беседа между мужчинами прошла достаточно спокойно, но что-то меня тревожило, занозой впиваясь в мозг.

— Он просто так это не оставит, — глухо произнесла, входя в квартиру Макарова и в изнеможении приваливаясь к стене.

— Это уже не твоя забота, — уверенно ответил Герман, бросая пакеты с продуктами на пол и исподлобья смотря на меня.

Как мне хотелось бы в это верить.

***

Следующие три дня не происходило ничего сверхъестественного. А точнее, вообще, ничего не происходило. Утром Макаров уходил на работу, оставляя меня одну в квартире, заставляя закрываться на все замки. Я же до вечера, пока мужчина не возвращался, слонялась по дому. Читать не хотелось, на телевизор у меня была стойкая аллергия, а приготовление пищи для себя и хозяина квартиры не занимало чересчур много времени. Лишь ночи были насыщены впечатлениями. По поводу их разнообразия никаких претензий к Герману у меня не было, зато были другого плана.

— И сколько мне еще сидеть в четырех стенах? — заявила, стоило появиться Макарову на пороге квартиры.