– Ну, раз ты так торопишься, – сказала она, подстраиваясь под шаг Элизабет, – а у меня еще есть время, я подвезу тебя, если ты не против. Я могу выпить свой аперитив и в «Пене»[5]. Там бармен делает великолепный «Манхэттен».

Когда они уселись в крошечный «моррис» Жюльенны, Элизабет почувствовала, что ее гнев понемногу улетучивается. Риф Эллиот всего лишь развязный, наглый грубиян. Теперь понятно, почему он пользуется симпатией таких людей, как Жюльенна и ее супруг, Элен и Том Николсон, Алистер Манро. Они наверняка не считают Адама идиотом. Их мнение куда важнее того, что сказал какой-то Риф Эллиот.

Словно прочитав ее мысли, Жюльенна вдруг произнесла:

– Ты обратила внимание на двух мужчин, что вошли в бар перед твоим уходом? Темноволосый и высокий – это и есть Риф Эллиот. Я как раз звонила Ронни и через стекло будки увидела их. Несмотря на судебное разбирательство и волну поднявшихся пересудов, он ведет себя так, словно ему все трын-трава.

Элизабет понимала, что не следует спрашивать, но любопытство пересилило.

– Что за пересуды? – поинтересовалась она, когда Жюльенна лихо вывела «моррис» на проезжую часть.

Глаза Жюльенны сверкнули.

– Ну, о том, что он сослал Мелиссу на одну из своих ферм на Новой территории. О том, что не дает ей развода и держит затворницей. Даже не сообщает ее отцу, где именно она находится.

– Господи, разве полиция ничего не может предпринять?! – явно шокированная тем, что услышала, произнесла Элизабет.

Жюльенна засмеялась.

– Он ведь ее муж. И законники не очень-то торопятся связываться с Рифом, особенно после того, как ему было предъявлено обвинение в убийстве, а он выставил их всех дураками. Могу поспорить, что полковник Лэнгдон, отец Мелиссы, не спешил бы прибегнуть к помощи закона, знай он заранее, что адвокат Рифа построит свою защиту на обвинении Мелиссы в пристрастии к наркотикам. Mon Dieu! Слышала бы ты, какое впечатление произвели эти слова!

– А это правда? – спросила Элизабет, припомнив утверждение сэра Денхолма о том, что Риф возвел напраслину на свою жену, чтобы спасти собственную шкуру.

Жюльенна вела машину, почти не обращая внимания на другие автомобили и вовсе не замечая пешеходов, которые только и успевали уворачиваться от ее «морриса».

– А кто его знает, – типично по-галльски пожав плечами, ответила Жюльенна. – Риф говорит, что его жена наркоманка, а ее отец и те, кто давно ее знает, утверждают, что ничего подобного. Присяжные не поверили Рифу, когда он сказал, что, вернувшись из деловой поездки в Сингапур, застал жену в постели с Джако Латимьером. А этот Джако хорошо известен всем живущим на острове европейцам как торговец наркотиками. Что касается меня, то я уверена: Риф говорит сущую правду. Какие еще причины у Мелиссы ложиться в постель с таким ничтожеством, как этот Джако? Такие мужчины перед каждой женщиной на коленях должны ползать, умоляя о любви, как о великой милости. А уж такой красавице, как Мелисса, Джако даром не нужен, вот что я тебе скажу. Так что если Мелисса пустила его к себе в постель, то вовсе не потому, что ей понадобился партнер для секса. Стало быть, хотела за что-то расплатиться натурой. Скорее всего за героин.

Машина затормозила перед величественным фасадом отеля «Пенинсула».

– Но почему Риф отказался дать ей развод и держит взаперти на Новой территории, этого я и сама не понимаю. Мне казалось, он был бы рад избавиться от нее. Не могу поверить, что он ее еще любит.

Она порочно захихикала. Они вошли в прохладное фойе отеля.

– Люби он ее до сих пор, тогда Джако сразил бы не случайный, а самый что ни на есть прицельный удар! Он этого Джако на кусочки бы разорвал и бровью не повел! – Она очаровательно передернула плечиками. – Ты представляешь, каким душкой должен быть такой мужчина в постели? А, Элизабет? Если бы он только не предпочитал китаянок и малаек. – Она провела языком по своей полной верхней губе и смеясь добавила: – Если бы он позволил прекрасной француженке показать, на что она способна...

После обеда с четой Гресби Элизабет извинилась и, вернувшись к себе, легла. Она никак не могла привыкнуть к местному влажному и жаркому климату. А встреча с Рифом Эллиотом произвела на нее куда более сильное впечатление, чем она готова была признать.

Спустив жалюзи на окнах, она сняла блузку и юбку. В комнате стоял довольно прохладный полумрак.

– Черт бы его побрал! – в сердцах прошептала она, плотно закрыв глаза. – Как он вообще посмел говорить об Адаме в таком тоне?! Да еще предложить выпить вместе?!

Щеки Элизабет запылали, когда она припомнила обращенный на нее взгляд Рифа. В его темных глазах читалось неприкрытое самодовольство! А в голосе прозвучало снисходительное удивление – мол, надо же, кого Бог послал!.. Вообще он вел себя так самоуверенно и нагло, что Элизабет до сих пор не могла успокоиться.

– Черт бы его побрал! – гневно повторила она и ударила кулаком по ни в чем не повинной подушке. Жюльенна может мечтать о встрече с ним, сколько ей заблагорассудится. Элизабет считала, что у Жюльенны полностью отсутствует здравый смысл и самый элементарный вкус. Риф Эллиот вовсе не произвел на нее впечатления неотразимого и сексуально привлекательного мужчины, которому пришлось много вынести из-за своей жены-наркоманки. Скорее, он показался ей несносным, отвратительным болтуном, который был не только отъявленным бабником, но и, судя по всему, настоящим убийцей.

Она еще раз ударила кулаком по подушке, легла поудобнее и постаралась уснуть. Но это ей никак не удавалось. Мешала не только встреча с Рифом Эллиотом. Элизабет вспоминала, что ей удалось узнать о географии Гонконга и какие из этого можно сделать выводы.

Когда они отплыли из Саутгемптона на борту «Восточной принцессы», Элизабет лишь знала, что Гонконг это остров неподалеку от побережья Китая, который находится под юрисдикцией Великобритании. Она верила тому, что ей рассказывал об этом Адам. А он говорил, что Япония давно уже зарится на остров и при первом же удобном случае предпримет вторжение; что, если начнутся боевые действия, они развернутся на материке. Адам собирался в них участвовать. Элизабет понимала, что по завершении военных действий он непременно вернется в Англию с чувством человека, выполнившего свой гражданский долг, хотя и не надевая военной формы, и потом будет рассказывать о своих подвигах, давая понять, что он помог своей стране разгромить врага. Ему нечего будет стыдиться, и главное – у него не будет комплекса неполноценности. Он перестанет чувствовать себя старой развалиной, не сумевшей встать на защиту родины.

Все это Элизабет понимала очень хорошо. Но вот прошли считанные дни после их приезда в Гонконг, и она выяснила для себя много нового.

Здесь говорили не столько о принципиальной возможности вторжения японцев, сколько о том, что они в случае нападения сразу получат от ворот поворот.

Впервые увидев карту Гонконга, Элизабет была просто потрясена. Она-то думала, что это большой остров, расположенный далеко от Китая, что на острове хорошо укрепленный порт и мощный флот, способный отразить серьезную атаку. Но выяснилось, что в некотором смысле это как бы и не остров: всего-навсего восемь миль в ширину и одиннадцать в длину. Не остров, скорее – большая скала, выступающая из моря. И до Китая рукой подать. Через узкий пролив располагался полуостров Цзюлун – 360 квадратных миль земли, известных под названием «Новая территория». Именно там, по мнению Адама, и будут происходить военные действия. Эту территорию он склонен был именовать глубинкой. Для защиты острова и Новой территории от японцев имелись две регулярные армейские части: батальон «Королевских шотландцев», в котором служил Алистер Манро, и так называемый Мидлсекский батальон. Авиации практически не было. Флот насчитывал всего несколько кораблей.

Когда Алистер Манро рассказал ей все это, Элизабет недоуменно подняла брови:

– И это все? Так мало?

– Для того чтобы прогнать японцев, этого вполне достаточно, – с благодушной улыбкой ответил Алистер. – Да и зачем держать тут лишнюю технику и лишних людей, если то и другое больше понадобится в случае войны с Гитлером.

Тогда Элизабет вынуждена была согласиться. Но слова Алистера Манро не прозвучали убедительно. Более того, ей показалось, что для японцев не составит большого труда перейти границу и вторгнуться на Новую территорию, если они вдруг так решат. А едва они там окажутся, узкая полоска воды между полуостровом Цзюлун и островом Гонконг вряд ли послужит серьезным препятствием для их дальнейшего продвижения.

Позднее в тот же день они с Адамом получили ключи от нового дома и покинули отель «Пенинсула», перебравшись в район Пика.

– Обслугу тут найти не проблема, – сказала Элен Николсон, помогая Элизабет снять размеры для покупки штор и жалюзи. Элен привезла с собой детей – двух и пяти лет. – Если хотите, контора Хобсона найдет вам слуг. Только скажите, что вам нужны лишь бой, повар и горничная. У Тома прислуживает мальчишка, у которого есть сестра, сейчас она как раз подыскивает себе место. Ей, правда, всего лет семнадцать, но Ли говорит, что она все умеет делать. А для них было бы исключительно удобно работать по соседству.

Она записала ширину последнего окна и привычным движением отбросила с лица свои рыжие непокорные волосы.

– Ты не против, что я привела с собой Джереми и Дженнифер? С тех пор как не стало Алана, они, бедняжки, не выносят одиночества.

– Ну что ты! – ответила Элизабет. – Напротив, очень хорошо, ведь они могут поиграть в саду. – При упоминании о детях глаза Элизабет заблестели. – С детьми дом выглядит настоящим и обжитым.

Элен вопросительно взглянула на нее.

– Судя по всему, тебе и Адаму собственные дети будут в радость, – как обычно, без обиняков произнесла она. – Вы что, пока не хотите заводить детей или есть проблемы?

– Ровным счетом никаких проблем, – ответила Элизабет, плотно скручивая гибкий метр, – просто пока у нас нет детей. Но время еще есть.

– Ну конечно, – поспешила согласиться Элен, но вопрос в ее глазах так и не исчез. Вообще в Гарландах чувствовалась некоторая странность, хотя Элен и не могла пока определить, в чем именно она заключается. Они казались вполне счастливой парой, и Элен не могла даже на минуту себе представить, что какой-нибудь Ронни Ледшэм сможет втянуть Элизабет в любовную связь.

Из сада доносились голоса. Смеясь и визжа, дети играли среди деревьев в прятки. Элен смотрела на них в окно, и ее голубые глаза подернулись грустью. Казалось, совсем недавно дети еще играли перед их домом в Сингапуре. И когда Алан, возвращаясь домой, шел по дорожке, они мчались ему навстречу.

– Все переживаешь, Элен? – тихо спросила Элизабет.

Элен кивнула:

– Да... Год прошел, а я никак не могу поверить. Иногда, особенно по утрам, спросонья, мне кажется, что он рядом. Или что ненадолго уехал и вскоре непременно вернется. А потом я окончательно просыпаюсь и понимаю, что все самое ужасное уже случилось и что ничего теперь не вернешь. Не понимаю, как вообще он мог умереть, если я его так любила! – Элен поспешно промокнула глаза и мужественно попыталась изобразить некоторое подобие улыбки. – Извини, я вовсе не собиралась хныкать, как бедная вдовушка. Вообще-то я ни с кем не говорю об этом. Просто увидела, как дети играют в саду, и вспомнила...

Некоторое время они молчали. Затем Элизабет сказала:

– Алистер Манро кажется мне привлекательным и симпатичным человеком.

Элен улыбнулась, и по ее лицу было видно, что она вновь взяла себя в руки.

– Это так и есть. Ты хочешь сказать, что он, кажется, влюблен в меня и, следовательно, отчего бы мне не выйти за него замуж?

Элизабет улыбнулась. Прямоте Элен можно было противопоставить лишь такую же прямоту и откровенность.

– Ну, в общем, да.

Элен вздохнула.

– Да, внешне он очень привлекателен, ты права, Элизабет. И мне он нравится. Но дело в том, что я не люблю его так, как любила Алана. Если, скажем, он задерживается, я ничуть не волнуюсь. И при мысли о том, что скоро увижу его, не испытываю никакого волнения. Когда он прикасается ко мне, я не млею от наслаждения. И если подумаю, что вдруг потеряю его, – не умираю от страха. Не хочу выходить за него просто потому, что никого лучше не нашлось. Мне хотелось бы любить его, как раньше Алана. Как ты любишь своего Адама. Но не уверена, смогу ли я когда-нибудь полюбить его так! И вообще, смогу ли полюбить кого-нибудь другого.

Ночью, лежа в темноте рядом с Адамом, Элизабет испытывала подозрительное беспокойство. Конечно, глупо было так близко к сердцу принимать слова Элен. Любовь бывает разная, неразумно ожидать, что всякий раз это чувство будет проявляться одинаково. Наверняка Элен любит по-своему, а Жюльенна иначе. Элен любила всей душой и сердцем лишь своего мужа, но едва ли Жюльенна может кого-нибудь любить так же. И нечего удивляться тому, что она, Элизабет, любит Адама на свой манер и ее любовь не похожа на чувства других людей.