Анна Рэндол - Грехи негодяя

Клейтон взял Оливию за руку, не позволив ей поглазеть по сторонам, и втащил за собой в самую густую толпу. Теперь они пробирались мимо магазинов, торгующих книгами и мехами, духами и позолоченными иконами. Потом шли мимо торговцев, выкрикивавших, что их серебро – лучшее в России.

Оливия тихо проговорила:

– Откуда ты знаешь, от кого мы стараемся скрыться, если не видел, кто за нами следит?

– Мы ни от кого не скрываемся. Они не должны понять, что мы знаем о слежке. Так будет лучше.

Шедший мимо мужчина с кипой плащей в руках толкнул Оливию в плечо. Она споткнулась. Клейтон вовремя поддержал ее, не дав наступить на собачку, привязанную к металлическому кольцу возле одного из магазинов, но та все равно возмущенно залаяла им вслед.

Клейтон тихо выругался и затащил Оливию в ближайший магазин, где торговали шерстяными шарфами. Он быстро выбрал два шарфа, один – ярко-красный, другой – синий. Затем бросил несколько монет хозяину магазина, и они снова смешались с толпой.

Протянув красный шарф Оливии, он сказал:

– Надень это на голову.

– Но разве красный цвет не слишком… – Она умолкла, заметив рядом трех женщин в таких же головных уборах.

Клейтон снял с себя овчинный тулуп, под которым оказался его теплый плащ, а синим шарфом подпоясался.

– Обмотай свой старый шарф вокруг талии, – сказал он Оливии, и та молча повиновалась.

Тут Клейтон остановился у витрины соседнего магазина.

– Купи табакерку и стой на месте. – Вложив ей в руку несколько монет, он исчез, оставив ее перед рядом ярко раскрашенных коробочек.

Оливия в испуге вздрогнула, почувствовав, что кто-то положил ей руку на плечо. Но это оказался молоденький темноволосый юноша, почти мальчик. Он с широкой улыбкой проговорил:

– Если вам что-то нужно, зайдите в магазин и найдите это.

– Я просто смотрю, – пробормотала Оливия и стала с преувеличенным вниманием разглядывать позолоченную табакерку с портретом царя, который предпочитал называть себя императором Александром.

Где же Клейтон? Она осмотрелась, выискивая его в толпе. И вдруг заметила знакомую массивную фигуру. От неожиданности Оливия уронила купленную только что табакерку, инкрустированную янтарем.

– Блин… – не веря своим глазам, прошептала она. – Что ты здесь делаешь?

– Следую за тобой.

– С тобой кто-нибудь есть?

– Нет. Я тебя выследил. В этом деле мне нет равных. Я иногда охочусь на оленя, чтобы прокормить семью. – Великан пригладил бороду. – Мне надо было убедиться, что с тобой все в порядке. Мне жаль, что граф причинил тебе боль. Я не должен был помогать в твоем похищении. Но я был… напуган.

– Со мной все в порядке, – сказала Оливия.

– Но твой мужчина взорвал дом графа.

– Что?… Дом графа?

– По крайней мере часть его. Ночью он к нам вернулся и взорвал одну из построек.

Клейтон возвращался в дом? Неужели он убил Аршуна? Мерзкий граф заслужил смерть, но мысль о том, что Клейтон вернулся специально, чтобы убить, заставила Оливию похолодеть.

– Кто-нибудь пострадал?

Блин покачал головой:

– На этот раз нет. Но Николай рассказывал мне о людях, которых когда-то убил и ранил этот англичанин. Николай очень его боялся. – Блин переступил с ноги на ногу. С его грязных валенок стали отваливаться комья свежей грязи.

Кем же стал Клейтон? Безжалостным и хладнокровным убийцей?

– А ты его боишься? – спросил великан. – Хочешь, я защищу тебя от него? Только скажи.

Оливия никогда не боялась Клейтона. Ни прежде, ни теперь.

– Нет, не боюсь. Он меня спас.

Она не хотела, чтобы Клейтон увидел Блина. Нельзя было допустить, чтобы этот русский пострадал от его рук. И нельзя допустить, чтобы Клейтон утвердился в мысли о том, что она на стороне революционеров. Но что же делать? Где Клейтон? Оливия снова осмотрелась.

Тут у великана громко заурчало в животе, и Оливия, взглянув на него, спросила:

– Когда ты в последний раз ел?

– Я поел капусты, которую вы потеряли, – ответил Блин.

Она вложила оставшиеся у нее монеты ему в руку.

– Купи себе еды. А потом где-нибудь спрячься.

Блин в недоумении уставился на монеты.

– Я никуда не уйду.

В очередной раз осмотревшись, Клейтон зашел в полутемную табачную лавку. Следовало отдать должное «торговцу хлебом». Он шел за ними дольше, чем следовало ожидать, и потерял их с Оливией совсем недавно.

Молодая девушка проводила его в заднюю часть магазина, где сидел немолодой сгорбленный человечек с трубкой.

– Мне нужна информация о Васине, – заявил Клейтон.

Старик жестом отослал из комнаты свою внучку и сделал глубокую затяжку. Немного помолчав, проговорил:

– Я больше не имею со всем этим никаких дел. Ты же знаешь.

– Но ты был его дворецким. Как Васин передавал шифрованные сообщения? Ты ведь знаешь, не так ли?

Оборин погладил изуродованной артритом рукой одеяло, укрывавшее его ноги.

– Понятия не имею. – Он выдохнул дым. – Но моей внучке скоро понадобится хорошая работа.

Значит, такова цена, установленная стариком за помощь? На таких сделках специализировался Йен. Клейтон же предпочитал угрозы.

– Если будет революция, она начнется во дворце. Твой сын, по-моему, до сих пор там служит. Я не ошибся?

Оборин сдвинул в угол рта черную полированную трубку, которой продолжал попыхивать, и проговорил:

– Несмотря на все разговоры о равенстве, Васин никогда не доверял слугам. Он писал свои приказы в библиотеке и никого не допускал туда, во всяком случае – когда работал.

– Так было всегда?

Оборин кивнул.

– А если он получал записку, находясь в другой части дома? Куда он в таком случае шел, чтобы ее прочитать?

Оборин вытащил изо рта трубку и постучал ею по подлокотнику кресла.

– В библиотеку. Даже ночью. Он часто заставлял меня разжигать там огонь в самое неурочное время.

– Оставались ли на столе какие-нибудь книги после того, как он заканчивал работу?

– Нет. Васин был педантом. Фанатиком порядка. У него все и всегда находилось на своих местах.

– Что стало с имуществом Васина после его смерти?

– К тому времени многое изменилось. Император отобрал все его земли и собственность. Он бы приказал его казнить, если бы Васин и без того не был при смерти от болезни.

Проклятие! Снова тупик. Немного помедлив, Клейтон отодвинул портьеру, заменявшую дверь. Обернувшись, сказал:

– Я подумаю, что можно сделать для твоей внучки.

Оборин снова сунул трубку в рот и пробормотал:

– Немногие вещи, которые сохранились во время его болезни, были отправлены к жене его племянника.

Ах, вот как? Быть может, это все-таки не тупик.

Клейтон вышел в коридор и пошел мимо полки с уложенными в ряд трубками из слоновой кости. Возможно, он был слишком строг к Оливии. Все ее действия, вызывавшие его подозрения, могли иметь вполне безобидное объяснение. Возможно, прежнее недоверие к ней вынудило его относиться к ней хуже, чем следовало.

Кстати, где она?

Он был уверен, что никто из революционеров не смог проследить за ними на рынке. Но что, если…

Тут он заметил Оливию. Стоя у магазина, она разговаривала с бородатым верзилой. С одним из тех революционеров, которых он видел у Аршуна.

Клейтон потянулся за ножом и сделал два шага по направлению к Оливии, но тут же сообразил, что она прогоняла бородача и при этом тревожно озиралась.

Он оставил ее в одиночестве менее чем на час, и она за это время успела установить контакт с противником. Он дал ей шанс оправдаться, но она явно не оценила его благородства.

Не успел Блин отойти от нее и на несколько шагов, как появился Клейтон. Оливия бросилась между мужчинами и не позволила Клейтону устремиться в погоню. Блин же быстро затерялся в толпе.

Клейтон обхватил ее за талию, чтобы отодвинуть в сторону, но она вцепилась в его руку и наотрез отказалась отпускать.

– Это не то, что ты думаешь, Клейтон. Он просто хотел убедиться, что со мной все в порядке.

– А я хочу найти Аршуна.

Ее хватка ослабла, и ему наконец удалось от нее отцепиться. Клейтон бросился вперед, но сразу остановился и выругался. Блин уже скрылся.

Оливия вздохнула, приготовившись к гневной тираде своего спутника. Но Клейтон молча отошел от нее и отдал свою овчинную шапку мальчишке, крутившемуся неподалеку, обменяв ее на стеклянный шарик. Взамен он приобрел себе в соседнем магазине шляпу с низкой тульей.

Напялив шляпу на голову, он вдруг покачнулся и едва не упал. Оливия поддержала его за локоть, но он вырвался и заорал:

– Я буду пить, когда захочу, ясно, женщина?! – Клейтон шагнул к человеку, продававшему спиртное, и через несколько мгновений с победным криком поднял над головой большую бутыль с мутным содержимым.

Мужчины вокруг одобрительно засмеялись.

Боже, что он делает?! Оливия едва не забыла, что должна говорить по-русски.

– Я могу все объяснить… – пробормотала она. – Я…

Тут Клейтон схватил ее в охапку, прижал спиной к стене между двумя магазинами и стал покрывать лицо поцелуями.

«Святые угодники! Как приятно!» – промелькнуло у нее.

Клейтон же поставил бутылку на пол и шепотом заговорил:

– Я вижу, ты быстро отыскала своих революционеров. Чего он хотел? – Его пальцы больно впились ей в плечи, хотя губы, касавшиеся ее лица, оставались мягкими и нежными.

«Приятно, конечно… но не очень», – со вздохом подумала Оливия.

– Он защищал меня в доме графа. И пошел за нами, желая убедиться, что все в порядке.

– Был ли он доволен, когда ты сказала, что я собираюсь взломать шифр?

Оливия уперлась ладонями в грудь Клейтона и попыталась оттолкнуть его.

– Ты все не так понял. Я сказала ему, что все в порядке, и велела убираться восвояси. А теперь отпусти меня, гоблин.

Клейтон не обратил на ее требование никакого внимания и снова заорал:

– Не сопротивляйся!

Если он решил наказать ее, то хорошо выбрал способ. Впрочем, ей нравились его прикосновения; более того, ей даже пришлось бороться с желанием прижаться к нему, коснуться губами его губ, почувствовать, как царапает щеку его щетина…

– Что ты делаешь? – тихо спросила Оливия, снова безуспешно пытаясь отстраниться.

Усмехнувшись, Клейтон сообщил:

– Разыгрываю сцену. – Его рука скользнула по ее талии, потом – по бедру. Но этого ему показалось мало, и он, сжав бедро, приподнял ее ногу так, что она легла на его бедро.

– Я знаю, ты на меня злишься… – Она умолкла, забыв, что хотела сказать, так как вдруг почувствовала, что Клейтон с силой прижался к ней нижней частью тела.

Более того, Оливия почувствовала, что Клейтон был возбужден. Она же была до крайности раздражена и смущена… но все-таки не смогла не ответить тем же.

– Я не злюсь, – ответил он.

– Но ты считаешь, что я революционерка.

– Я так всегда считал. Подтверждение ничего не меняет.

– Если не считать того, что теперь ты размазываешь меня по стенке.

– Размазываю? – Он замер, и Оливия тут же пожалела о сказанном.

Но Клейтон почти сразу же стал двигать бедрами, касаясь чувствительного местечка меж ее ног. Оливия прикусила губу, чтобы не застонать от удовольствия.

– Ты не знаешь, какую силу воли я демонстрирую в этот самый момент. – Его дыхание ласкало ее щеку.

– Но все еще думаешь, что я предательница?

– Я думаю, что ты средство для достижения цели. И ничего более.

– Какой цели?

Клейтон несколько секунд помедлил, прежде чем заговорить.

– Видишь ли, есть женщина, которая меня интересует намного больше, чем ты, и я хочу, чтобы она была в безопасности. А для этого мне необходимо, чтобы крестьянин с телегой капусты и его жена исчезли.

Она даже не вздрогнула от этих его слов. Вероятно, начала вырабатываться привычка.

– Тогда зачем привлекать к нам всеобщее внимание?

Его рука стала медленно поглаживать ее ногу, опускаясь все ниже – к икре… лодыжке…

– Мне необходимо отправить сообщение, – ответил он.

– Сообщение… о чем? Что ты сильнее меня? Что ты можешь заставить мое тело вести себя предательски – так же, как, по твоему мнению, веду себя я по отношению к тебе?