– Он думает, что я работаю на него. – Оливия решила быть до конца честной.

– Что?…

Она пересказала разговор с министром, состоявшийся накануне.

– Мне показалось, будет лучше, если я для вида соглашусь. – Голов не должен был узнать, как много значил для нее Клейтон.

– А почему ты лишь притворилась, что приняла предложение?

«Потому что я люблю тебя», – мысленно ответила Оливия. И тут же спросила:

– Он действительно может заплатить?

– Это повлияет на твое решение?

– Нет.

– Даже если таким образом ты сможешь спасти фабрику? – Он вскинул руку, не давая ей ответить, потом на несколько мгновений закрыл глаза. – Иди спать, Оливия.


Когда Голов приехал, Клейтон еще не успел закончить завтрак, что было чрезвычайно неприятно. Ведь он оставил бекон на закуску, а теперь не получит от любимой еды никакого удовольствия.

– Вижу, я прервал ваш завтрак. Примите мои извинения, – сказал министр.

Клейтон молча кивнул. У него не было времени точно выяснить, кто из слуг Кати состоял на жалованье у Голова, но подозрения пали на нескольких. Один из лакеев почти наверняка шпионил для полицейского министра. И еще – горничная, убиравшая комнаты на верхнем этаже. Но она так явно пыталась шпионить, что ее не следовало опасаться.

Клейтон наколол на вилку кусочек бекона, решив не показывать, что худая землистая физиономия Голова напрочь отбивала аппетит.

– Вам удалось продвинуться в работе над шифром?

– Боюсь, что нет. А вам? – Накануне, перед балом, Клейтон передал Голову копию.

Министр утвердительно кивнул, но было ясно, что и он успехов не добился.

Кроме того, было ясно, что этот человек не мог не знать о заговоре. Он держал в кулаке и весь город, и свою семью, и предполагать, что ему ничего не известно о принадлежности родного брата к революционной организации, было бы глупо. А может, он тоже симпатизировал революционерам? Может, хочет, чтобы произошла революция?

– Я польщен вашим личным вниманием к этому делу. Не знал, что шифры – ваш конек, – сказал Клейтон.

– Скорее это ваш конек. И вашей подруги.

Клейтон сделал большой глоток чая, чтобы выиграть время и успокоиться. Даже Голов с его практически неограниченными возможностями не мог выяснить все подробности относительно Оливии.

– Она уничтожила склад оружия.

Нет, Оливия в это время мирно спала. Но Клейтон не стал говорить об этом министру.

– Думаю, вы с ней могли взломать шифр, но у меня создалось впечатление, что вы были заняты другим делом, когда она забрала документы Васина.

Мэдлин! Голов говорил о Мэдлин, а не об Оливии. Слава Богу… Впрочем, рано радоваться. Голов знает намного больше, чем следовало. Но откуда ему известно, что он, Клейтон, был отправлен в Москву, пока Мэдлин и Йен работали с Васиным?

Да, действительно, Мэдлин взяла у Васина некоторые бумаги, но они никогда даже не пытались их прочитать, а передали прямо в министерство иностранных дел.

Что же до оружия… Васин долго хвастался, стараясь уложить Мэдлин в постель, и, сам того не желая, выболтал местонахождение склада оружия. Они его нашли и уничтожили. Взрыв был весьма зрелищным.

Очевидно, место, где хранилось оружие, было указано в тех бумагах. Поэтому революционеры посчитали, что Мэдлин взломала шифр.

Клейтон усмехнулся и заявил:

– Это я взломал код.

– Если вы сумели взломать код тогда, почему же не можете сделать это сейчас? – Голов хрустнул суставами пальцев; звук получился довольно громким.

– Должно быть, я потерял сноровку. Как и вы, если не знаете, что правдинцы задумали на праздник.

– Зато мне известно многое другое. Например, я знаю, что мисс Свифт не Малышка. Правда, я пока не понял, делает это ее более ценной для нас или менее.

Клейтон положил вилку. Звук от удара ее о тарелку прозвучал чуть громче, чем следовало.

Голов улыбнулся, не разжимая губ.

– Похоже, что более ценной. Я прав?

– Она рассказала мне, что вы предложили ей сотрудничество.

Это сообщение, судя по всему, доставило Голову истинное удовольствие.

– И вы сразу стали ей доверять? Пожалуй, я ее немного недооценил. Умная девочка.

– Я ей и раньше доверял, – сказал Клейтон.

– Нет, не доверяли. Вы, как и я, не доверяете никому. – Голов поудобнее расположился в кресле. – Эта девочка мне явно нравится. Умненькая. Я с радостью отберу ее у вас.

Нет, никогда! Покуда он, Клейтон, жив, этого не будет. И после его смерти – тоже. Он выберется из могилы, чтобы уберечь Оливию от Голова.

В комнату вошла Оливия в розовом кружевном платье. Голова ее была высоко поднята, плечи развернуты.

– О, министр! Рада вас видеть.

– Насколько я понял, вы отклонили мое предложение о сотрудничестве, – сказал Голов.

Взглянув на Клейтона, Оливия нахмурилась, но тут же улыбнулась.

– Пока – да. Но знаете, мы ни на шаг не продвинулись с этим ужасным кодом. Хорошо, что вы пришли нам помочь.

Голов дважды моргнул. Он не привык, чтобы ему расточали улыбки. А Оливия, снова улыбнувшись, позволила министру поднести к губам ее руку.

– Я так и думал, – кивнул он. – Но рад, что вы подтвердили мои подозрения. Почему бы вам не довериться вашей спутнице, барон? Уверен, мисс Свифт и я… Мы могли бы поработать над кодом и без вас.

Клейтон не собирался ни на секунду оставлять Оливию с этим монстром.

– Вы не вполне понимаете ситуацию, Голов, – проворчал он.

Оливия положила полную ложку джема на овсяную лепешку. Было очевидно, что присутствие Голова не повлияло на ее аппетит.

Прошел час, и Клейтон был вынужден признать, что опять недооценил Оливию. Он почти ничего не знал о ее работе на общество, про которое она упоминала. Наблюдая за ней сейчас, он то и дело спрашивал себя: «Почему она до сих пор не управляет Лондоном».

Во время работы Оливия постоянно твердила о своем беспокойстве за судьбу русского царя, но при этом практически остановила процесс расшифровки. А теперь она заставляла мужчин объяснять ей все, вплоть до мельчайших деталей. Более того, заставляла их отчитываться перед ней.

– Вы уже поймали Аршуна? – Оливия пристально взглянула на министра.

Голов почесал за ухом. Кожа у него под глазами висела мешками, что делало его похожим на старого больного пса.

– Пока нет.

– А других революционеров?

Клейтон не поднимал глаз от листка, теперь лежавшего перед ним. Он делал вид, что увлечен работой, и очень надеялся, что Голов оставит без внимания вопрос Оливии.

– А что вам известно о других революционерах? Вы видели кого-нибудь еще в поместье графа? – ответил Голов вопросом на вопрос. – Я думал, вас держали взаперти.

Проклятие! Голов воспользовался ошибкой, которую Оливия, сама того не зная, допустила. Но она тут же это поняла и, взяв себя в руки, проговорила:

– Так и было. Я могла видеть людей во дворе только из окна, а оно располагалось высоко, и ничего нельзя было разглядеть во всех деталях.

– Но что-то вы видели?

– Почти ничего. Окно было маленькое и грязное.

– Вы должны рассказать мне все, чтобы я мог защитить царя.

Клейтон сомневался, что царь участвовал в махинациях министра. Очевидно, единственная цель Голова – защитить своего брата.

– Конечно, я расскажу вам все, что смогу. – Лицо Оливии стало задумчивым. Она никого не запомнила, кроме самого Аршуна и человека по имени Николай, которого граф убил у нее на глазах. Дрожь в ее голосе, когда она описывала его смерть, была искренней. Когда же она рассказала, как кровь пропитала ковер у ее ног, на ее глазах показались слезы.

«Перережу горло Аршуну, когда отыщу его», – твердо решил Клейтон.

Но почему он сам не расспросил Оливию о подробностях ее похищения? Наверно, потому, что не хотел ничего знать. Ведь любая царапина, любая ее боль или простое неудобство – его вина.

При этой мысли сердце Клейтона болезненно сжалось.

Министр же накрыл руку Оливию своей и проговорил:

– Мы делаем все возможное, чтобы найти его. – Ноздри Голова раздувались, а губы почти совсем исчезли. – Можете не сомневаться, он почувствует на себе всю мощь Российской империи. – Теперь голос Голова звучал вполне искренне, что немало удивило Клейтона.

Но вместе с тем Клейтон нисколько не сомневался: министр не верил Оливии. И конечно же, он знал о присутствии его брата в доме графа.

Его следующие слова подтвердили это.

– Полагаю, будет лучше, если вы сообщите мне все, что знаете, киска.

Подумать только! Голов назвал Оливию котенком! Клейтон даже не пытался скрыть отвращение. Он встал и подошел ближе к Оливии.

– Она сказала все, что знала.

Министр пожал плечами.

– Мне очень нравятся скрытые глубины. А вы, должно быть, ненавидите ее за скрытность.

Клейтону действительно не нравилось, что Оливия многое скрывала от него, но ненависти к ней он не испытывал. Более того, теперь-то он наконец понял, что был несправедлив к ней все эти годы. Осознание этого стало для него весьма неприятным сюрпризом, и он сказал себе: «Оливия должна быть в безопасности». Теперь эта мысль стала для него главной.

– Боже правый, вы все еще здесь сидите? – В комнату вошла Катя, и Голов был вынужден встать.

Княгиня широко улыбнулась:

– Превосходно! Сегодня у нас гости. Генерал Смиркин и его очаровательная новобрачная.

Генерал Смиркин был одним из немногих членов правительства, обладавших такой же властью, как Голов. И они с полицейским министром ненавидели друг друга.

Клейтон надеялся, что Катя сказала правду. Ведь Голов наверняка проверит ее слова.

Княгиня же, изобразив изумление, воскликнула:

– О, мисс Свифт!.. Вы выглядите утомленной, я бы даже сказала, осунувшейся. Что эти ужасные мужчины с вами сделали? Вам совершенно необходимо отдохнуть. Иначе вы заболеете.

Клейтон сложил листок с шифром и убрал его в карман.

– Мы можем продолжить завтра, – сказал он.

Голов нахмурился:

– Завтра – это совершенно неприемлемо.

– Тогда, может быть, поработаете без меня? – Клейтон пожал плечами.

Он поставил Голова в неудобное положение. Полицейский министр не мог признаться в своей некомпетентности перед Оливией и Катей.

– Мне жаль, что я вас расстроил, мисс Свифт. – Голов вежливо поклонился, затем поднял недобрый взгляд на Клейтона, и его кулаки непроизвольно сжались. – У нас с вами наверняка будет возможность поговорить. С глазу на глаз.

Когда он наконец вышел из комнаты, Катя содрогнулась.

– Прошу прощения. Возможно, он был вам полезен, но мои слуги наотрез отказались входить в эту комнату в его присутствии.

Клейтон кивнул:

– Вероятно, им не нравится убирать червей и куски разлагающейся плоти, которые он оставляет после себя.

Оливия и Катя уставились на него во все глаза, и рты у них одинаково раскрылись – стали похожими на букву О. Оливия первая пришла в себя и зажала рот ладонью, скрывая смех. Но веселье ее быстро прошло, и лицо снова обрело серьезное выражение.

– Я сегодня сделала ситуацию намного опаснее?

Клейтон шагнул к порогу и выглянул за дверь, желая удостовериться, что никто не подслушивает. Затем тихо проговорил:

– Возможно, Голов не знает, что его брат в тот день был у Аршуна, но он все равно не захочет рисковать. Ведь понятно же: если станет известно, что его брат – революционер, скандал погубит Голова.

– Иными словами, положение стало намного опаснее, так?

Клейтон не стал этого отрицать.

– Что будем делать? – спросила Оливия.

– Будем осторожны. Не думаю, что Голов сейчас рискнет открыто выступить против нас. Мы для него – лучший шанс взломать шифр. Революционеры тоже могут так думать. Это дает нам относительную безопасность до праздника. И еще… – Клейтон помолчал. – Я вовсе не испытываю к тебе ненависть.

– О… – Оливия смутилась. По правде говоря, она ждала совсем не этих слов. – Правда?

– Я же вчера поцеловал тебя.

Катя закашлялась и вопросительно покосилась на Оливию. А та быстро заговорила нарочито громким голосом:

– Кто приготовил эти чудесные блины?

Княгиня нахмурилась:

– Блины?… Ах да, их испек этот мужлан, которого Клейтон привел в мою кухню. Но кухарка, похоже, в восторге от своего нового помощника.