Кэтрин Коултер - Грехи отцов

– Сэм, поздоровайся с Беккой, – немного раздраженно приказал Тайлер.

Почему?! На кого он сердится?

– Все в порядке, Тайлер, – поспешно заверила Бекка. – Сэм может делать все, что пожелает. В его возрасте я тоже была не слишком разговорчивой.

– Дело не в этом, – хмурясь, бросил Тайлер. Мальчик, по-прежнему неподвижный, молча смотрел на нее. Бекка улыбнулась еще шире:

– Хочешь лимонада, Сэм? Я делаю самый лучший лимонад по эту сторону Скалистых гор.

– Хочу, – мрачно пропищал ребенок. Хорошо, что она догадалась купить печенье. Даже необщительные маленькие дети обожают пирожные и печенье. Бекка усадила его за кухонный стол.

– У тебя есть тетя Рейчел?

– Рейчел, – повторил Сэм, расплываясь в улыбке. – Моя тетя Рейчел.

Больше он ничего не сказал, зато съел три печенья и запил их двумя стаканами лимонада. Потом вытер рукой рот. Настоящий сорванец! Но все же что-то тут не так. Почему он не разговаривает? И выглядит таким отрешенным, словно мысли его витают где-то далеко-далеко.

– Приходи еще, Сэм. Я специально для тебя куплю пирожных.

– Когда? – оживился Сэм.

– Завтра, – пообещала она. – Я все утро буду дома.

– А что ты делаешь днем? – поинтересовался Тайлер, беря сына за руку.

– Поеду в «Риптайд индепендент», спрошу, не нужны ли им репортеры.

– Значит, наверняка встретишься с Берни Бредстритом, ее владельцем. Этакий милый старикан, который успел надкусить едва ли не все здешние пироги. Ты, вне всяких сомнений, произведешь на него огромное впечатление. Эй, похоже, ты собираешься обосноваться здесь надолго!

– Вполне возможно.

– Что ж, постараюсь заглянуть попозже, пока Сэм будет на попечении своей тетки. Она ему не родная, просто хороший друг и часто приглядывает за ним.

Бекка провела щеткой по каштановым волосам, успевшим отрасти до плеч, собрала их в хвост и посмотрела на себя в зеркало. Она не носила подобных причесок с тринадцати лет. Тогда она не ведала, что такое зло…

Нет, не надо думать об этом.

Он не знает, где она. И не узнает – очки и подкрашенные брови сильно меняют внешность.

Бекка повернулась к маленькому переносному телевизору. Скоро выпуск новостей, и опять покажут ее фото, переснятое с водительских прав. На нем она совершенно не похожа на себя. Теперь, когда она постаралась преобразиться, жители Риптайда вряд ли ее узнают. Все, кроме Тайлера, конечно, но он ее не выдаст. Несомненно, после того как по Си-эн-эн снова передадут ее историю, придется сказать правду. Нужно было так поступить с самого начала, но она не могла себя заставить. Нет выхода. Выхода нет.

Тайлер не дал ей времени опомниться – он позвонил в дверь ровно через четверть часа после передачи.

– Ты мне лгала! – выпалил он с таким гневом, что Бекка отшатнулась.

– Прости, Тайлер, так уж вышло, вернее, мне пришлось солгать. Не стой на пороге. Теперь мне следует отдаться на твою милость и просить пощады.

Она рассказала ему обо всем и, к своему удивлению, испытала безмерное облегчение оттого, что наконец исповедалась кому-то.

– Беда в том, что я в толк не возьму, почему копы отказываются меня слушать. Но я скрываюсь не от них, а от безумца, превратившего мою жизнь в ад. Не знаю, может, теперь ему в голову стукнет прикончить меня, – призналась она, покачивая головой, и повторила:

– Поверить не могу, что он исполнил угрозу и стрелял в губернатора. Представляешь, он в самом деле ранил его.

– Копы могли бы защитить тебя.

Слава Богу, Тайлер немного оттаял, и взгляд его стал спокойнее. Всего минуту назад глаза казались неестественно потемневшими и словно застывшими.

– Да, вероятно, но сначала им нужно было убедиться, что мне действительно угрожает опасность. В том-то вся и штука. Они считают, что я все выдумала.

Тайлер, помолчав немного, вытащил из кармана маленькую деревянную пирамидку и принялся ею играть.

– Плохо дело, Бекка.

– Плохо. Это модель пирамиды Рамзеса Второго?

– Что? А, это? Нет, равнобедренный треугольник. Получил приз на конкурсе по геометрии, еще в школе. Поэтому ты сменила имя на Пауэлл?

– Да. Ты единственный, кто знает всю правду. Надеюсь, никому не проговоришься?

– Значит, ты не замужем?

– Нет, конечно. Я скрылась бы раньше, но не могла оставить мать. Она умирала от рака. После ее смерти меня уже ничего не держало в Нью-Йорке.

– Сочувствую, Бекка. Я потерял маму в шестнадцать. Знаю, каково это.

– Спасибо тебе, – прошептала Бекка.

Она не заплачет, ни за что не заплачет.

Бекка бросила взгляд на старый увлажнитель воздуха в углу и поспешно вскочила, только сейчас сообразив, что наделала.

– О Господи, какая же я дура! Так бездарно проболтаться! Послушай, Тайлер, забудь все, что я наговорила! Не знаю, что дальше будет! И не хочу, чтобы ты из-за меня пострадал. А Сэм! Не дай Бог, с ним что-нибудь случится! Такой риск! Не сомневаюсь – этот маньяк на все способен! А копы? Не хватало еще, чтобы тебя арестовали за то, что укрываешь меня! Отправлюсь дальше, в такую Богом забытую дыру, которой и на карте нет! Иисусе, как я жалею, что выложила тебе все!

Тайлер встал. Теперь он возвышался над ней на добрых пять дюймов. На лице – ни следа гнева, только мрачная решимость, немного успокоившая ее.

– Брось. Что сделано, то сделано. Теперь я по уши в этом увяз вместе с тобой, Бекка. И не волнуйся. Вряд ли кто-то догадается искать тебя здесь. – Он подкинул пирамидку, поймал и улыбнулся. – Собственно говоря, я уже сообщил кое-кому из приятелей, что мой старый друг Бекка Пауэлл поселилась здесь. Даже если они уловят сходство между тобой и Ребеккой Мэтлок, фото которой показывали по телевизору, то посчитают это случайным совпадением. Я, можно сказать, поручился за тебя, а это кое-что значит! Кроме того, очки здорово меняют твою внешность. Обычно ты их не носишь, верно? И глаза у тебя не карие.

– Ты прав по всем пунктам. Я ношу коричневые линзы. А очки без диоптрий. Кроме того, я подкрасила волосы и брови.

Тайлер кивнул и лукаво усмехнулся:

– Ну да, я же помню тебя блондинкой. Все парни мечтали назначить тебе свидание, но ты была такой недотрогой!

– Просто неопытной дурочкой, слишком юной, чтобы знать, чего хочу, и разбираться в парнях.

– Не поверишь, но во многих студенческих братствах заключали пари на то, кто первым затащит тебя в постель.

– Никогда об этом не слышала, – рассмеялась Бекка. – До чего же вы, парни, сексуально озабочены, все до единого!

– Верно. Да и я был не лучше, хотя мне не везло. Помню, как я мечтал быть у тебя первым, только вот слишком трусил, чтобы пригласить тебя куда-нибудь. А теперь хватить плакаться, Бекка. Ты больше не одинока.

Неужели он пойдет на это ради нее?

Бекка бросилась ему на шею и обняла:

– Спасибо, Тайлер. Огромное спасибо.

Она ощутила, как судорожно сжались его руки. Впервые за долгое время она была совершенно спокойна. Как чудесно сознавать, что у тебя появился друг!

Когда она наконец отстранилась, Тайлер предложил:

– Неплохо бы тебе чаще показываться со мной на людях. Так ты в зародыше задушила бы все подозрения, если они возникнут, ведь я здесь считаюсь своим. Кроме того, я стану обращаться к тебе как к Бекке. Это имя все-таки отличается от Ребекки, а репортеры, по-моему, тебя иначе не называли.

– Насколько мне известно, да.

Тайлер сунул пирамидку в карман джинсов и, снова обняв Бекку, прошептал:

– Жаль, что ты сразу не доверилась мне, но я тебя понимаю. Думаю, скоро все закончится – новости остаются новостями не дольше трех дней.

Бекка отстранилась. Хорошо бы Тайлер оказался прав. Но не слишком ли он оптимистичен? Неизвестный пытался убить губернатора штата Нью-Йорк. Тот все еще в больнице. Как можно забыть об этом покушении?

Сразу после ухода Тайлера она вернулась в гостиную и подняла трубку. Надо позвонить Моралесу и сказать, что она ничего не знает о нападении на губернатора. Они не успеют засечь, откуда она звонит, она будет говорить быстро и по существу.

Как ни странно, ее мгновенно соединили с Моралесом.

– Детектив, это Бекка Мэтлок. Прошу вас, выслушайте меня. Я надежно спряталась, и никто из вас меня не найдет. Поверьте, я скрываюсь не от вас, а от маньяка, терроризировавшего меня несколько месяцев и стрелявшего в губернатора. Надеюсь, теперь вы мне верите? Уж я точно не имела никаких причин покушаться на него.

– Но, мисс Мэтлок, почему бы вам не приехать и не поговорить со мной? Пока ничего нельзя сказать определенно, но вы очень нам нужны. У нас появились улики, и вы единственная можете помочь…

Бекка выговорила медленно и очень отчетливо:

– Больше мне сказать вам нечего. Я никогда не лгала. И до сих пор не пойму, почему никто из вас не верил мне, хотя все это время я говорила чистую правду. Кстати, вы до сих пор не верите мне? Считаете, что это я стреляла в губернатора?

– Нет, не сами, мисс Мэтлок… Ребекка… конечно, нет. Давайте потолкуем об этом и обо всем договоримся. Если не хотите возвращаться в Нью-Йорк, я сам к вам приеду.

– Не стоит. И кроме того, вы сейчас наверняка пытаетесь определить, откуда я звоню, так что пора закончить разговор. Повторяю: псих, стрелявший в губернатора, сейчас на свободе, а я сообщила вам все, что я о нем знаю. Прощайте.

– Мисс Мэтлок, подождите…

Бекка повесила трубку, ощущая, как колотится сердце. Свой долг она выполнила. Больше пусть ничего от нее не требуют.

И все-таки, почему они так к ней отнеслись?

* * *

Вечером она ужинала с Тайлером Макбрайдом в ресторанчике «У Полины», рядом с Уэст-Хемлок, в небольшом кривом тупичке Блэк-Кэббидж-корт. Бекка беззаботно поинтересовалась:

– Почему у здешних улиц такие странные названия? Тайлер, смеясь, насадил на вилку холодную креветку, обмакнул в соус и сунул в рот.

– С этим связана страшная история, – заговорил он преувеличенно трагическим голосом. – Где-то году в девятьсот двенадцатом по городу распространились слухи, что Джейкоб Марли-старший застал свою жену с местным галантерейщиком. Не знаю, так ли это было, но бедняга ужасно расстроился. Он отравил неверную супругу и переименовал основные улицы. Теперь они называются так же, как ядовитые растения.

– Поразительно. А доказательства существуют?

– Нет, но, согласись, легенда впечатляет. Может, в душе он воображал себя потомком Борджиа, кто знает. Мое любимое название Фоксглоув-авеню <Фоксглоув – наперстянка.>. Та, что идет параллельно Уэст-Хемлок <Хемлок – болиголов.>.

– А еще что-то в этом роде есть?

– Бульвар Винезис-Флайтрап, который тоже параллелен Уэст-Хемлок, только с севера, переулок Найтшейд, где находится мой тренажерный зал, и Пойзон-Айви-лейн <Пойзон-айви – сумах.>, к югу от нас.

– Погоди, а продуктовый магазин на Пойзон-Оук-серкл?

– И это тоже. Но поскольку я живу не в центре города, приходится довольствоваться такими прозаическими названиями, как Гам-Шу-лейн <Гам-шу – галоша.>. Зато тебе как обитательнице дома Марли выпала честь жить на Белладонна-уэй. Можно сказать, венец всему. Мало того, ты поселилась не в каком-то плебейском многоквартирном улье, а в особняке, в окружении чудесных деревьев, куда ведет одна лишь узкая подъездная аллея.

– Но почему ему взбрело назвать собственную улицу Белладонна-уэй?

– Именно белладонной он и отравил изменницу. Этот ресторан находится в тупике Блэк-Кэббидж-корт. Черной капустой именуют индонезийское растение, которое достаточно лизнуть, чтобы отправиться на тот свет. Говорят, оно обладает чудесным ароматом и вкусом, чем и привлекает свои жертвы.

Бекка развела руками и хотела что-то сказать, но тут к их столику подошел мужчина.

– Привет, Тайлер. Кто это с тобой?

Бекка подняла глаза на пожилого человека с густыми белоснежными волосами, солидным брюшком и широкой улыбкой.

– Эй, – внезапно нахмурился он, – где-то я вас видел…

– Я знаю Бекку почти десять лет, Берни. Вместе учились в Дартмуте. Она устала от нью-йоркской толкотни и решила перебраться сюда. Бекка – журналистка. Не хочешь взять ее в «Индепендент»?

Бекка не пыталась встретиться с Берни Бредстритом по той простой причине, что боялась предъявить удостоверение личности с настоящей фамилией – ведь она стала известной личностью благодаря телевидению. И сейчас она сидела глупо улыбаясь, не зная, что сказать. Какая она дура, что забыла предупредить Тайлера!

Проницательный взгляд серых глаз просветил ее, как рентген. Берни протянул руку с толстыми пальцами-обрубками:

– Я Берни Бредстрит.

– Бекка Пауэлл.

– На чем специализируетесь? Криминальные репортажи? Свадьбы? Благотворительность? Торжественные даты?

– Ничего подобного. Статьи о вещах вокруг нас – странных и чудесных. О тех, которых мы иногда не замечаем в суматохе. Пытаюсь заставить людей посмотреть на мир с иной точки зрения. Для любой газеты я не необходимость, а роскошь, мистер Бредстрит. Небольшое местное издание вполне может обойтись без подобного «украшения».