Вооружившись письмом мисс Тейлор и блокнотом. Джесс направилась в Файерфилд.

Она поехала по маршруту номер 1 и, выехав за черту города, остановилась у первого подвернувшегося агентства по продаже недвижимости. Когда она вошла в контору, к ней тотчас же подскочила нагловатая брюнетка. Джесс вспомнила, что десять лет назад, когда они с Чарльзом подыскивали себе в Гринвиче дом, агенты по продаже недвижимости не были такими напористыми, даже агрессивными.

Однако если на стоянку подъезжает дама в «ягуаре», ее встречают чуть ли не шампанским и цветами.

— Добрый день. Меня зовут Мелинда, — зачирикала брюнетка. — Чем могу служить?

Джесс показалось, что в глазах у девицы замелькали долларовые знаки.

— Я ищу среднюю школу. Не могли бы вы мне сказать, где она находится?

Радушная улыбка брюнетки, обнажавшая крупные, лошадиные зубы, исчезла.

— Конечно. Которая?

— А их несколько? — спросила Джесс после секундной заминки.

— Ну да, в Файерфилде их две. Плюс еще католическая.

Джесс не была готова к такому ответу. «Интересно, как частные детективы умудряются находить нужных людей?» — подумала она.

— Тогда самая крупная.

Женщина достала из-под прилавка карту города и, расстелив ее, ткнула пальцем.

— Поезжайте по маршруту номер один, на развилке повернете налево и поедете прямо, школа будет с левой стороны.

Джесс внимательно вглядывалась в крошечные голубые линии.

— Вы не будете возражать, если я заберу карту с собой? — спросила она.

Мелинда пожала плечами.

— Берите, — разрешила она и быстро скатала ее в трубочку.

— Спасибо, — поблагодарила Джесс, беря трубочку.

Молодая женщина смотрела на нее отсутствующим взглядом. — Желаю удачного дня.

И Джесс, улыбнувшись, направилась к двери. Мелинда не ответила.

Среднюю школу, которую указала брюнетка, она нашла без особого труда. Пока Джесс шла по пустым коридорам, она впервые почувствовала себя незваной гостьей, вторгшейся в частную жизнь другого человека и готовой нарушить его мир и покой, равно как и спокойствие его семьи. При поиске ребенка Сьюзен у нее не было подобного чувства, а когда она нашла его, встреча прошла настолько быстро, что Джесс не успела ничего почувствовать.

Она остановилась перед стендом, увешанным поблекшими фотографиями школьных баскетбольных команд прошлых лет. Вгляделась в юные лица. Сын Пи Джей мог быть среди этих молодых людей. Взгляд ее скользнул к фотографии, на которой была группа девушек-болельщиц, и Джесс тут же вспомнила о своей дочери Эми, Эми Хоторн. «Да, — в очередной раз подумала Джесс. — Они имеют право знать, кто дал им жизнь, а мы имеем право знать, кого произвели на свет».

Она отошла от стенда и, следуя указателю, отправилась на поиски школьной библиотеки.

Библиотекарша находилась на своем рабочем месте за стойкой — разглядывала стоявшие на стеллаже книги.

— Простите, — обратилась к ней Джесс, прервав это увлекательное занятие.

Женщина глянула на нее поверх половинчатых очков, к дужкам которых был прикреплен черный нейлоновый шнурок, переброшенный на шею.

— Меня зовут Джессика Ренделл. Я пишу статью о бывших учениках средней школы: кем они стали, чем занимаются сейчас. Не могли бы вы разрешить мне взглянуть на архивные материалы, содержащие сведения о выпускниках, скажем, с 1985 по 1988 год?

— Вы пишете статью для газеты?

— Да, — подумав, быстро сказала Джесс.

— Какой?

— Не местной, — секунду помедлив, ответила Джесс.

(Наверняка библиотекарша знает главного редактора местной газеты.) — Это будет обзорная статья для одной из столичных газет о средних школах, расположенных в пригороде.

Название вашего города не будет в ней фигурировать.

— Вы работаете в этой газете?

— Нет. Пишу для нее обзорную статью.

— Значит, вы внештатный корреспондент?

— Да.

— И хотите получить сведения о средних школах Файерфилда?

— Да.

— Каких именно?

«О Господи, — взмолилась Джесс. — Только не это!»

— Для начала этой, — сказала она.

Женщина нахмурилась.

— Вам придется смотреть журналы здесь, на вынос мы их не даем.

Джесс облегченно вздохнула, радуясь, что сумела-таки усыпить подозрения бдительной библиотекарши.

— Меня это вполне устраивает.

— Женщина, шаркая дешевенькими шлепанцами, прошла в заднюю комнату, путаясь в подоле длинной, неаккуратно подшитой юбки.

Джесс стала ждать, от нетерпения барабаня по стойке пальцами, потом огляделась: в ярко освещенном помещении за столами то тут, то там сидели школьники. Джесс с недоумением посмотрела на них. Зачем они сюда пришли?

В самом начале учебного года рановато беспокоиться о школьных делах. Она приметила одну девочку возраста Мауры. Наверняка учится в старшем классе, как Маура.

Джесс тяжело вздохнула. Ребенок Мауры должен был появиться на свет в конце апреля, но судьба распорядилась иначе: ему не суждено появиться на свет.

Джесс опять вернулась мыслями к Мауре, день за днем старавшейся забыть о происшедшем с ней. Джесс знала, что лишь время способно залечить раны, притупить боль, .запрятать в глубину памяти этот злосчастный вопрос «что, если». Она понимала, настанет день, в течение которого дочь не вспомнит о своем неродившемся ребенке, потом два дня, потом три… Но никогда воспоминание о нем полностью не изгладится из памяти.

Грохот книг о стойку вернул Джесс к действительности.

— Вот, с 1985 по 1988 год, — сухо бросила библиотекарша. — Можете сесть вон за тот столик. — И она ткнула пальцем в свободный столик у стены.

— Спасибо, — пробормотала Джесс и, взяв пухлые тома, поспешила сесть на предложенное место, подальше от пытливого взора библиотекарши.

Она начала с 1985 года. За этот год ничего не было;

1986 — тоже; 1987 и 1988 — то же самое. Не мог же Филип окончить школу позже! Ему, как и остальным юношам, было бы тогда двадцать лет.

Джесс взглянула на библиотекаршу. Может, попросить у нее архив другой средней школы? Но у женщины был такой неприступный вид, что Джесс побоялась. Лучше еще разок просмотреть те книги, которые ей дали. Она снова начала с 1985 года, не спеша, внимательно просматривая каждую страницу. И опять никакого упоминания о Филипе Ачемболте не обнаружила. Тогда Джесс взяла книгу за 1986 год и принялась листать ее, уже ни на что не надеясь, как вдруг нашла: на странице, посвященной выпускникам этого года, было четыре фотографии, и среди них он, Филип Ачемболт. Джесс быстро прочитала подпись под фотографией. Оказывается, Филип был старостой класса. Она взглянула на снимок — красивый мальчик, с круглым, дружелюбным лицом и приветливой улыбкой. Джесс попыталась определить, похож ли он на Пи Джей. Что-то есть от матери. Глаза, что ли? Хотя фотография была цветная, трудно было сказать, такие же они изумрудные, как у матери, или какого-то другого оттенка.

После фамилии Филипа шел перечень всевозможных спортивных команд и школьных кружков, в которых он участвовал, дававших представление о разносторонних интересах юноши: школьная футбольная команда, школьная баскетбольная команда, секция легкой атлетики, староста класса, дискуссионный кружок, художественный кружок.

Художественный кружок… Значит, у Филипа есть что-то общее с его матерью. Дальше Джесс прочла, чем он собирался заняться после окончания школы: поступить в юридический колледж и стать первоклассным юристом по уголовному праву. Следовательно, он унаследовал от матери не только интерес к искусству, но и ее ум.

Джесс напоследок взглянула на фотографию. «Ну что ж, Филип Ачемболт, — подумала она, — скоро у тебя появится возможность увидеться со своей матерью».

Захлопнув книги, она вернула их библиотекарше и поблагодарила ее. Та лишь безразлично кивнула в ответ. Джесс вышла в коридор и отправилась искать телефон-автомат.

Подойдя к нему, вытащила из сумочки письмо мисс Тейлор, бросила в отверстие монетку в десять центов и набрала номер. Когда раздался женский голос, Джесс уже знала, что ей говорить.

— Миссис Ачемболт, меня зовут Джесс Ренделл. Я собираюсь организовать вечер встречи выпускников средней школы, в которой учился Филип. К сожалению, у нас нет сведений, в какой колледж он поступил и где его можно найти.

Она замолчала, моля Бога, чтобы Филип и в самом деле поступил в колледж. Если он собирался стать юристом, он учится самое малое на первом курсе.

— И чем я могу вам помочь? — спросила женщина.

— Не могли бы вы дать мне его адрес?

Джесс затаила дыхание.

— Ну конечно! Он учится в юридическом колледже в Бостоне.

Джесс улыбнулась. Бостон… В этом городе училась и Пи Джей. В нем же был зачат Филип. И она, щелкнув шариковой ручкой, быстро записала адрес, который услужливо продиктовала ей мать Филипа.

Среда, 29 сентября

После ухода детей в школу Джесс прилегла на диван отдохнуть. Вчера она ездила в Бостон, успев вернуться до возвращения ребят из школы, и ужасно устала. Но она пока ничего не хотела им говорить, считала — рановато.

Она открыла глаза и задумчиво посмотрела в потолок.

Сегодня ей предстоит отыскать дочь Джинни, Лайзу Эндрюс. С ней Джесс нужно быть особенно осторожной. Маловероятно, что Джинни соизволит прийти на встречу, поэтому Джесс решила просто объяснить Лайзе, что ей представляется возможность встретиться с друзьями ее матери и, возможно, что-то узнать о ней. Джесс лежала, терзаясь бесчисленными вопросами.

Правильно ли она поступает?

А что, если девушка захочет узнать больше?

Что, если сама попробует отыскать Джинни?

Что, если Джинни поведет себя со своей дочерью так же, как совсем недавно с Джесс?

Может, вообще нужно оставить девушку в покое и не бередить старые раны?

Тщательно взвесив все за и против, Джесс пришла к одному-единственному заключению — хоть и хочется ей защитить Лайзу от возможных нападок ее родной матери, но, быть может, именно этого она делать и не должна. Каждый раз, когда мы изо всех сил стараемся защитить кого-то, это выходит нам боком. Вот и в данном случае — хорошая ли, плохая, но Джинни — мать Лайзы, и девушка имеет право знать, что та собой представляет.

Выдумка о встрече выпускников средней школы настолько себя оправдала в случае с матерью Филипа, что Джесс решила попробовать ее еще раз. Сейчас она даже рада была, что у нее такой тоненький, детский голосок; вряд ли у родителей Лайзы возникнут сомнения в том, что она — ее старая школьная подруга. Она позвонила им вчера вечером и узнала, что Лайза — актриса, играет в театре на Бродвее в пьесе «Маделейн», но телефона у нее нет.

«Если она актриса, то, должно быть, очень похожа на свою мать, — подумала Джесс. — Наверняка знает, чего хочет от жизни, и умеет за себя постоять».

Она встала с дивана и решила принять душ. Времени до отправления поезда оставалось в обрез, а ей нужно было успеть на утренний спектакль.

Сюжет пьесы напоминал «Пигмалиона», но в несколько искаженном варианте: муж и жена, очень достойные люди, поставили своей целью направить на путь истинный одну молодую бездельницу. Дочь Джинни как раз ее и играла.

Джесс сидела в третьем ряду полупустого зала и с интересом следила за происходящим на сцене. Девушка была абсолютно не похожа на мать: волосы светлые и длинные, фигурка стройная и гибкая и ходила она не такой горделивой поступью, словно собиралась завоевать весь мир. Единственным сходством был низкий, почти мужской, голос с глубокими чувственными нотками.

У Сьюзен и Пи Джей были сыновья. Поэтому Джесс не испытывала при встрече с ними тех чувств, что охватили ее сейчас. Наблюдая за дочерью Джинни, такой взрослой, такой элегантной, Джесс в который раз осознала, что ее дочь больше не ребенок, в который раз почувствовала острое желание отыскать ее.

— Я не считаю это клевым, — говорила между тем Лайза своему партнеру. — Я считаю это выполнением своего долга по отношению к людям, подвергшимся дискриминации.

Джесс закрыла глаза, и ей показалось, что слушает она Джинни.

В конце третьего акта наступила настолько неожиданная развязка, что Джесс улыбнулась. Лайза, то бишь Маделейн, бездельница и тунеядка, превратила жену вежливого, благовоспитанного человека в проститутку. Занавес упал.

Раздались жиденькие аплодисменты. На сцене вспыхнул свет, и актеры вышли на поклон. Джесс хлопала изо всех сил, не спуская глаз с Лайзы, чувствуя себя не в своей тарелке оттого, что собиралась сделать. Огни на сцене погасли, в зале зажегся свет. Джесс встала и, едва передвигая ноги от страха, направилась за кулисы.

Понедельник, 4 октября

Джесс считала этот день самым подходящим для визита к родителям своей дочери: сегодня исполнялось шестьдесят лет со дня рождения мамы.

Она сидела в машине и, щурясь от яркого солнышка, смотрела на стоявший перед ней дом — особняк георгианской эпохи из красного кирпича, окруженный аккуратно подстриженной изгородью из зеленого кустарника и огромными дубами, листья которых уже начали желтеть. По обеим сторонам от деревянной входной двери с двумя створками, выкрашенной белой краской, виднелись двойные окна с выступами, на которых висели кружевные занавески. Рядом с домом, словно взирая на него с благоговением, располагался просторный, на три машины, гараж. У ворот висела табличка, на которой была указана фамилия жильцов — Хоторн.