— Я люблю тебя, — прошептала она, — я тебя очень люблю.

Она соскользнула на пол и опустилась на колени. Раздвинув его ноги в стороны, взяла пенис в рот и стала мягко, но жадно ласкать его, то втягивая в себя, то почти отпуская, раздразнивая в нем желание. Малыш застонал. Голова у него запрокинулась, руки обхватили затылок Энджи и гладили ее по волосам.

— Я люблю тебя. — Слова эти вырвались у него почти как крик отчаяния.

* * *

Потом они тихо лежали в постели; было четыре часа утра, и движение на набережной, за окнами гостиницы, постепенно становилось все громче. Голова Энджи покоилась на плече у Малыша; она повернулась и взглянула на него. Ей было видно только его лицо; сейчас оно было менее грустным, скорее, пожалуй, задумчивым. Она подождала некоторое время, размышляя; однако нельзя же было до бесконечности носить эту идею в себе, рано или поздно ее необходимо высказать; и потому, стараясь изо всех сил, чтобы слова ее прозвучали и серьезно, и как бы невзначай, Энджи проговорила:

— Малыш, а ты никогда не думал о том, чтобы открыть в Лондоне филиал «Прэгерса»?


Вначале Малыш, как она и ожидала, расхохотался и заявил, что это сумасшедшая идея; она согласилась с ним и больше не поднимала эту тему. Они еще немного поспали, встали поздно, отправились по магазинам. Энджи купила ему кашемировое пальто, серое, с черным бархатным воротником.

— Такие принято носить в Лондоне, — заявила она, — в банковских кругах.

— А ты откуда знаешь? — спросил Малыш.

— Ну, у меня масса знакомых банкиров, — непринужденно ответила Энджи.

Малыш купил ей кольцо с огромным, как булыжник, бриллиантом, на тот палец, на котором обычно носят обручальные кольца.

— Это тебе за малыша. За нашего малыша. Сделаем хотя бы вид, будто мы женаты.

Они были уже снова в его люксе в «Савое»; через два часа Малыш должен был уезжать. Энджи улыбнулась и поцеловала его:

— Может быть, настанет время, когда нам не надо будет делать вид.

Малыш посмотрел на нее очень пристально:

— Энджи, боюсь, такое время не настанет. Прости, но это невозможно.

В этот самый момент она и перешла ко Второму Этапу своего плана. Энджи не хотела этого делать, очень надеялась, что ей не придется к этому прибегать, — но была в полной готовности прибегнуть, если уж понадобится. Она резко оттолкнула его от себя, подошла к окну и посмотрела на улицу, проговаривая про себя несколько фраз, которые собиралась сейчас произнести; она сосредоточилась, глаза ее послушно наполнились слезами.

— Не знаю, Малыш, сумею ли я это пережить, — сказала она, снова оборачиваясь к нему.

— Не надо, дорогая. — Он сделал к ней несколько шагов. — Не плачь. И не надо так говорить. Я стану чаще бывать с тобой, обещаю. Буду о тебе заботиться. Буду намного чаще приезжать к тебе. А может быть, ты сможешь переехать в Нью-Йорк.

Он попытался обнять ее, но Энджи снова оттолкнула его.

— Не надо. И я не могу жить в Нью-Йорке. Ты прекрасно знаешь, что не могу. Моя работа здесь.

— Тебе незачем работать. Я сумею тебя обеспечить.

Энджи вздернула голову, ее зеленые глаза горели бешенством.

— Извини, Малыш, но я так жить не смогу. Я не согласна на такую зависимость. Я независимая женщина. Мне необходима моя работа. Необходима во многих смыслах. Если ты не в состоянии взять на себя по отношению ко мне какие-либо обязательства, то я поступлю так, как сочту нужным сама.

Малыш посмотрел на нее с неподдельным страхом:

— Энджи, а какие обязательства я могу взять?

— Ты можешь уйти от Мэри Роуз.

— Я не могу уйти от Мэри Роуз.

— Мать твою, Малыш, почему? Ты говоришь, что любишь меня. Ты мне это говоришь целых пятнадцать лет. Я была все это время очень лояльна, очень терпелива. Теперь у меня будет наш общий ребенок. А ты не в состоянии сказать ничего, кроме того, что не можешь уйти от Мэри Роуз. Извини, но это меня не устраивает. Совершенно не устраивает.

— Что ты хочешь сказать? — От боли и страха лицо его стало серым.

— Что мы подошли к концу. К концу нашего с тобой совместного пути. Хорошенький конец, ничего не скажешь! Дальше я намереваюсь свернуть в сторону и искать свой собственный путь. Одна.

— А ребенок?

— Ну, это мне придется самой решать. — Во взгляде ее было бесконечное презрение. — Я считала его нашим ребенком. Теперь мне ясно, что он только мой. Не беспокойся, Малыш, я о нем позабочусь. Так или иначе.

— Энджи, прошу тебя! Пожалуйста, я не могу всего этого слушать!

— Он не может слушать! А как же я? Как я год за годом слушаю: я не могу с тобой быть, я не могу у тебя оставаться, мне нужно бежать, папочка может узнать, женушка может пронюхать. Господи, Малыш, тебе ведь уже почти пятьдесят! Когда же ты станешь взрослым?

Произнося эти слова, она испытывала некоторые опасения. С одной стороны, все это было банально и избито, а с другой — очень жестоко по отношению к Малышу и могло дать эффект, прямо противоположный тому, чего ей хотелось. Она стояла и молчала, в упор глядя на него; видела, как черты его мгновенно окаменели, как он подошел к ней, как поднялась его рука, почувствовала, как рука эта сильно ударила ее прямо по лицу. Она вздрогнула от удара, но не отступила с места, даже не отвела взгляда. В следующий же миг он бросился к ней в приступе раскаяния, любви и нежности, схватил ее в объятия, принялся гладить по голове, сам содрогаясь от рыданий.

— Энджи, дорогая, прости меня, я так страшно виноват, ужасно виноват перед тобой. Прости меня, пожалуйста, прости. Я тебя очень люблю, очень сильно люблю. Я хам и трус, я тебя просто недостоин. О господи, как только я мог это сделать? Прости меня, Энджи, пожалуйста, прости.

Энджи ничего ему не ответила, она стояла, сама опустошенная, обессиленная, искренне пораженная всем случившимся. Потом, словно откуда-то очень издалека, до нее донесся его голос, медленно-медленно и странно низко выговаривающий:

— Энджи, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Пожалуйста, Энджи. Скажи, ты согласна? Выйти за меня?


Малыш должен был прилететь сегодня вечером, и им вместе предстояло провести выходные, прихватив еще пару дней. Энджи решила, что на этот раз он остановится не в «Савое», а в ее доме в Сент-Джонс-Вуд. Поскольку их отношения вскоре должны получить официальное оформление, им следует начать открыто появляться всюду вместе. В ожидании его приезда она провела очень долгую подготовительную беседу с бабушкой. Поначалу миссис Викс была настроена резко против того, чтобы Энджи выходила за Малыша замуж, и уж тем более против того, чтобы она заводила от него ребенка, но, будучи в душе романтиком, в конце концов смирилась, даже сочла обе эти перспективы весьма привлекательными, и на протяжении последних двадцати четырех часов занималась тем, что сама назвала генеральной приборкой: до блеска вычистила весь дом сверху донизу, кое-где подновила покраску и в каждую комнату поставила живые цветы. Она предложила даже, что станет подавать за столом, когда Энджи и Малыш сядут вечером ужинать. Энджи возразила, что это неудобно, может быть, как-нибудь в другой раз, но вот перед ужином они могли бы посидеть все втроем и чего-нибудь выпить. Предстоящее событие затронуло в душе миссис Викс какие-то настолько глубокие струны, что она даже сделала специально к приезду Малыша маникюр; когда Энджи вернулась в тот день с работы, миссис Викс сидела на кухне и поджидала ее.

— Чайник только что вскипел. Звонили по телефону. Его секретарша из Америки. Самолет вылетел с опозданием, поэтому в Хитроу он будет не раньше пяти. А может быть, даже и не раньше восьми. Я ответила, что ничего, можно и в восемь.

— Ну и хорошо, — проговорила Энджи, подумав про себя, что вряд ли можно было ответить секретарше что-нибудь иное.

— А что сказал врач? — строго спросила миссис Викс. — Наверное, велел тебе побольше отдыхать?

— Нет, не совсем так. Он сказал, что я должна вести разумный образ жизни.

— Он тебя еще плохо знает.

— Это верно. Твое здоровье, бабуля, — подняла она кружку с кофе.

— И твое, — отозвалась миссис Викс. — Знаешь, мне просто не терпится познакомиться с этим твоим приятелем, Энджи. Я рассказывала о нем своему ухажеру, и он сказал, что слышал о таком банке.

— Правда? — удивилась Энджи.

— Да. Видишь ли, Клиффорд очень интересуется всем, что делается в финансовом мире. Он довольно часто играет на бирже и поэтому читает все финансовые газеты.

— В самом деле? — Энджи улыбнулась. — Ну что ж, может быть, стоит их со временем познакомить друг с другом. Это было бы занятно.

Она очень рассчитывала, что в предстоящие несколько недель приятель миссис Викс Клиффорд Парке станет читать о «Прэгерсе» гораздо больше; однако самой миссис Викс она ничего об этих своих надеждах не сказала.


Малыш приехал усталый, но бодрящийся и притащил большущий букет слегка привядших цветов, купленный явно прямо в аэропорту. Энджи взяла у него пальто, и они прошли в гостиную.

— Что-нибудь выпьешь?

— Спасибо. Очень милый дом, дорогая.

— Правда? Я тут все сама делала. Шампанского? Так я и думала. Как долетел? Ой, да, Малыш, это миссис Викс, моя бабушка. Самая главная моя опора в жизни и самая обаятельная и очаровательная женщина на всей нашей улице. Бабушка, это Фредерик Прэгер Четвертый. Известный еще как Малыш.

— Рада с вами познакомиться. — Миссис Викс протянула руку с безукоризненно наманикюренными ногтями. Выглядела она в самом деле просто очаровательно: с новой прической, сделать которую парикмахер Генри с Хай-стрит уговаривал ее на протяжении нескольких месяцев, — это была французская укладка, завершавшаяся наверху своеобразной шапкой завитых локонов. Она придумала для себя и новый грим, с более яркой и блестящей губной помадой; а одета была в светло-голубое шелковое платье с широкими плечами (точь-в-точь как у Алексис в «Династии») и туфли на очень высоких каблуках.

— Я тоже очень рад с вами познакомиться, — ответил Малыш, с улыбкой принимая ее руку и делая ей легкий поклон. — Но я просто не могу поверить, что вы Энджи — бабушка. В крайнем случае, мама.

— Ну, я, конечно, была еще очень молодой, когда родилась ее мать. — Миссис Викс улыбнулась ему в ответ, изо всех сил хлопая ресницами. В последнее время она подолгу упражнялась в этом приеме перед зеркалом и уже испробовала его на Клиффорде, на которого это произвело потрясающее впечатление.

— Я о вас очень много наслышан, — продолжал Малыш, — и очень рад, что теперь вы хорошо устроены. Конечно, провести столько лет в пансионате было, наверное, крайне тоскливо.

— Бабушка, будешь шампанское? — поспешно предложила Энджи. — Может быть, ты хочешь сама разлить?

— Нет, это мужская обязанность, — решительно возразила миссис Викс. — Не забывай о приличиях, Анджела. Что подумает мистер Прэгер, если я возьмусь за это сама?

— Что это очень мило. — Малыш тяжело опустился на диван; глаза у него слипались. — Я безумно устал. В Нью-Йорке теперь час ночи.

Энджи вздохнула про себя. Ясно, что от Малыша сегодня ночью ждать ничего не приходится.


Наутро он выглядел немного энергичнее.

— Дома все как с цепи посрывались, — рассказывал он Энджи, потягивая шампанское, которое она в одиннадцать часов принесла ему в постель. — Отец грозится лишить меня наследства, Мэри Роуз заявляет, что никогда в жизни не даст мне развода, а партнеры готовятся к схватке за банк. Прямо как стервятники.

— Ну что ж, кусочек-то лакомый и сочный, — проговорила Энджи, трепля Малыша за мочку уха. — Интересное время настает, Малыш, правда?

— Я бы его скорее назвал иначе. — Малыш тяжело вздохнул, однако вид у него был оживленный и гораздо более уверенный, чем за многие последние годы.

— Но он ведь не может и в самом деле лишить тебя наследства, а, Малыш?

— Строго говоря, нет. Но ему хочется дать мне почувствовать, будто бы он это может.

— А Мэри Роуз?

— Ой, кошмар. То изображает из себя мученицу, то высмеивает меня, словно я просто сосунок, обмочивший штанишки.

— Жду не дождусь, когда смогу забраться в твои штанишки, — засмеялась Энджи, целуя его.

— Подожди, дай я допью шампанское. Оно превосходное, грех торопиться.

— О господи, — простонала Энджи, — у него уже появились замашки мужа!

— Да, и мне это нравится. Даже очень. Как наш младшенький?

— Младшенький превосходно. Вчера прошел обследование по полной программе.

— Прекрасно. А как сама будущая миссис Прэгер?

— Ой, как здорово звучит! Ну-ка, скажи еще раз!

— Будущая миссис Прэгер.

— С ней тоже все в порядке. Ее даже не подташнивает. Она счастлива. И счастлива, что ты тут.