Софи же, оглядев мужчин, пробормотала:

– Гарет, но как же…

– Лучше перейдем в гостиную, – перебил тот.

Она шагнула к нему и спросила:

– Скажи, почему ты…

– Прошу в гостиную, ваша светлость, – снова перебил Гарет.

Лицо Софи исказилось от душевной боли, но она тут же взяла себя в руки и проговорила:

– Мы думали, ты никогда не вернешься. Были уверены, что ты мертв. Каким образом ты оказался здесь… и сейчас?

Гарет нахмурился и проворчал:

– В гостиную, пожалуйста.

– Не смей так говорить с Софи! – взорвался Тристан, шагнув к кузену. Но тот отвернулся и направился к двери.

Софи вцепилась в рукав мужа.

– Все в порядке, дорогой.

Тристан скрипнул зубами, однако промолчал. И оба последовали за Гаретом.

Когда все трое вошли в гостиную, конюх Том уже ворошил угли в камине. А Фиск, выступив вперед, поклонился и проговорил:

– Рад видеть вас, ваши светлости.

Тристан, смутившись, едва не споткнулся. Как доверенное лицо и наследник Гарета, он отвечал за дела своего доверителя после его исчезновения. И год назад он официально принял титул и связанные с ним обязанности герцога Колтона. Теперь же ему придется все отдать. Ведь никто не станет отрицать, что именно Гарет законный герцог Колтон. Впрочем, особого значения это не имело. Тристан никогда не завидовал богатству Колтона и никогда не желал иметь то, что тому принадлежало. Не желал ничего, кроме его жены.

Тристан любил Софи с юности, но никому не открывал эту тайну. Когда же Гарет женился на Софи, Тристан, скрывая свои чувства, женился на Нэнси, жизнерадостной девушке, чей характер вполне соответствовал его собственному. Нэнси была хорошей женой, и он даже любил ее по-своему. Но увы, она была не Софи…

И вот наконец шесть лет спустя после исчезновения Гарета и четыре года спустя после смерти Нэнси Тристан признался Софи в своих чувствах, и та на них ответила.

Так что теперь… Он не отдаст ее, черт возьми! Будь он проклят, если снова принесет себя в жертву ради кузена! Гарет бросил их обоих, и он, Тристан, больше ничем ему не обязан.

Ему вдруг ужасно захотелось обнять Софи и утешить, но он сдержался, так как знал: она не допустит, чтобы он ласкал ее на глазах у Гарета.

Софи прошла мимо первого мужа и уселась на диван с узором из пальм. Гарет устроился с ней рядом. И он не сводил с нее алчного взгляда. Этот взгляд, столь откровенный, взбесил Тристана, и он едва удержался от язвительной реплики. Стараясь казаться невозмутимым, он пододвинул к себе стул и сел напротив дивана. Затем кивнул Тому, и тот выскользнул из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Тристан доверял конюху, он знал: Том останется у двери – на случай новых неприятностей.

– Мистер Фиск, – начал он, – благодарю вас за помощь. Однако это наше личное дело, и…

– Фиск останется! – прорычал Гарет.

Щека Тристана дернулась, но он постарался не выказывать гнева. Пока что следовало потакать Гарету. Вот именно – пока.

– Что ж, прекрасно, – кивнул Тристан. – Но может быть, ты объяснишься?

Гарет не ответил. Губы его растянулись в хищной усмешке, и он спросил:

– Что ты делал в моей спальне, Уэстклиф?

Кузен всегда называл его по имени, так что употребление прежнего титула было не слишком приятным знаком. Отцу Тристана пожаловали титул виконта за заслуги перед короной, и Тристан, осиротев в детстве, большую часть жизни был известен знакомым как лорд Уэстклиф. И лишь год назад он стал герцогом Колтоном.

Тристан пожал плечами.

– Что я делал в твоей спальне? Занимался любовью со своей женой, разумеется.

Гарет вскочил, сжав кулаки; он был готов снова броситься в драку. Но Софи удержала его, взяв за руку.

– Гарет, пожалуйста, не начинай опять.

Она погладила костяшки его пальцев, и теперь настала очередь Тристана хищно ощериться. Софи впервые прикоснулась к первому мужу, и по выражению ее лица было ясно, что она не хотела его отпускать.

Руки Гарета разжались, но он не сел. Однако и Тристан не желал пасовать. Ярость кипела в его груди, и он свирепо уставился на кузена.

– Имей в виду: в прошлом году мы с Софи поженились. Неужели ты и в самом деле воображаешь, что после твоего почти восьмилетнего отсутствия ничего не должно было измениться? Ведь ты же оставил свою жену, не так ли?

Из горла Гарета вырвался глухой стон.

– Нет, вы не женаты. Это невозможно. И незаконно. У вас уже есть супруги. У обоих.

Тристан в изумлении смотрел на кузена. О черт, ведь Гарет по-прежнему желал Софи! А она, покачав головой, возразила:

– Нет, Гарет. Нэнси умерла пять лет назад, а тебя…

– …Официально объявили мертвым год назад, – подхватил Тристан, с трудом выговаривая слова. – Твое наследство отошло к тем, кто был упомянут в завещании. А Софи считалась вдовой, когда я женился на ней. Если хочешь, я могу представить доказательства, – с вымученной улыбкой закончил он.

Фиск кашлянул, прикрыв рот ладонью.

– Мне очень жаль, Кол, – сказал он, обращаясь к Гарету, – но весь прошлый год я пробыл в Европе. И ты знаешь, как я отношусь к лондонским сплетням… Избегаю их как чумы. Поэтому я ничего не знал. Слышал только, что никто не видел тебя мертвым. И в то время ты официально был еще жив.

– Но суд уже вынес решение, – заявил Тристан, не сводя глаз с кузена. – Ты был официально признан мертвым через шесть с половиной лет после битвы при Ватерлоо.

– Нет! – в ярости крикнул Гарет. На лбу у него появились глубокие морщины, отчего шрам стал еще более заметным. Зрачки же расширились, так что его светло-голубые глаза сейчас казались черными пятнами. – Нет-нет, это не может быть правдой. – Он провел ладонью по длинным волосам и повернулся к Софи. – Дорогая, как же так?..

Тристан наблюдал за ними, и ему казалось, что надежные стены их брака с Софи рушатся, превращаясь в пыль. И он ничего не мог с этим поделать, как бы ни боролся…

Но что же она испытывала в эту минуту? Он знал, что Софи всегда любила Гарета. И она долго его оплакивала, а он, Тристан, утешал ее. И он тосковал по кузену почти так же, как Софи.

Но все же несмотря на чувства к Гарету, она безумно влюбилась в него, Тристана. И он сомневался, что ее привязанность к первому мужу была столь же сильна, как связь со вторым. Ведь ее любовь к Гарету зиждилась на сладостных воспоминаниях о детстве, и она поклонялась ему как герою. А вот его, Тристана, Софи любила страстно, беззаветно – и в постели, и вне ее. То, что было между ними, редко возникает между мужчиной и женщиной. Их любовь являлась чувством взрослых людей, и их души были связаны навсегда, навечно.

Так неужели все это теперь должно было исчезнуть только потому, что кузен внезапно появился?

– Прости, Гарет, – шепнула Софи. – Ведь тебя так долго не было… Мы отправились в Европу, и мы искали тебя повсюду… О, мы были уверены, что потеряли тебя навсегда. – Она на мгновение зажмурилась, чтобы скрыть слезы. – Но где же ты был?

Он проигнорировал вопрос и, повернувшись к Тристану, процедил сквозь зубы:

– Почему?

Тристан знал силу его чувств к Софи. Они выросли вместе, и он был шафером Гарета в день их свадьбы. Да, Гарет любил Софи с самого детства, и именно поэтому он, Тристан, не боролся за нее тогда. Ведь было совершенно ясно: Гарет первый предъявил права на Софи. Было ясно и то, что она отвечала ему взаимностью.

Но с тех пор прошло много лет, и к тому же Гарет покинул ее – покинул их обоих. И он, Тристан, за это время успел понять, как ошибался, когда без борьбы отказался от Софи. Поэтому теперь…

Глубоко вздохнув, Тристан ответил:

– Я люблю ее. А тебя слишком долго не было. Поэтому я сделал то, что всегда хотел сделать. Софи теперь моя.

Гарет сокрушенно покачал головой и заговорил отрывисто, с недоумением в голосе:

– Ты был мне как брат… я вернулся домой… к своей жене. Вернулся к людям, которые когда-то были мне дороги… хотел вновь обрести счастье… обрести мою прежнюю жизнь… и вот обнаружил… – Он провел рукой по волосам. – Обнаружил, что ты меня предал. – Тут глаза его превратились в голубой лед. – Нет, я не позволю! – воскликнул он. – Не позволю отнять у меня все! Особенно после… – Тяжко вздохнув, Гарет умолк.

Тристан с удивлением уставился на кузена. Да как он смеет?.. Ведь он оставил жену на восемь лет, обрек ее на жизнь, полную скорби, и просто вынудил ступить на новую дорогу. О, как его «гибель» подействовала на Софи, как она страдала по мужу! Только в последний год на ее лице стала появляться веселая и радостная улыбка – так она улыбалась когда-то в юности…

Стараясь сдержать гнев, Тристан проговорил:

– Разумеется, вы получите обратно титул и земли, ваша светлость. Никто не может отнять их у вас, пока вы живы. Но Софи теперь моя, ясно? – Она тихо вздохнула, но Тристан, не обращая на это внимания, продолжал: – Мы женаты по закону, и расторгнуть этот брак ни ты, ни кто другой не в силах.

Он понимал, что лгал, и надеялся только на то, что кузен не знал тонкостей брачного права.

– Мы соберем вещи и уедем из Лондона, – добавил Тристан.

– Нет! – Гарет решительно покачал головой.

– Ты собираешься нам помешать?

Мистер Фиск снова откашлялся и, обращаясь к Тристану и Софи, проговорил:

– Уверен, что у вас есть много вопросов, ваши светлости.

Тристан повернулся к Фиску. «Я больше не ваша светлость!» – хотелось ему крикнуть. Краем глаза он заметил, как Софи с любопытством рассматривала гостя. И легкий румянец вдруг окрасил ее бледные щеки.

– Да, у меня есть вопросы, сотни вопросов, – проворчал Тристан. Господи, в какой же переплет они попали! – И первый звучит так: кто вы, собственно, такой?

Грубость Тристана не произвела на мистера Фиска ни малейшего впечатления.

– В восемнадцать лет я был лейтенантом гвардейского полка его светлости, – любезно сообщил он. – И я видел, как полковник упал. Но я находился не слишком близко, поэтому, вероятно, меня не вызывали свидетелем на слушания относительно… состояния полковника. И все же я видел, как его ранили, и видел, как он упал. В последующие дни я присоединился к одной из поисковых партий, прочесывавших поле в надежде найти герцога. Как вам известно, надежды оказались напрасными. Но в прошлом месяце я был в Европе и… вернулся на поле битвы, чтобы воскресить в памяти ту сцену… – Фиск внезапно умолк; казалось, он мысленно вернулся в прошлое.

– И что же?.. – спросила Софи, сжимая подлокотник дивана с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Фиск грустно улыбнулся.

– И я нашел Кола… то есть его светлость… живым и здоровым.

Тристан взглянул на Гарета, а тот, в свою очередь, наблюдал за Софи, раскрывшей рот от удивления. И не меньшее удивление испытывал в этот момент Тристан.

Семь лет в Бельгии? Но что же, черт возьми, делал там Гарет целых семь лет? И почему его не нашли, хотя обшарили каждый дюйм поля битвы в радиусе ста миль? И вообще, почему этот идиот молчит?! Да, он всегда был немногословен, но ему давно пора объясниться.

Тут Гарет вздохнул и глухо пробормотал:

– Я забыл тебя, Софи.

– Ну это по крайней мере ясно, – заметил Тристан. Будь проклят этот Гарет! Неужели он бросил Софи, а теперь вернулся только для того, чтобы вновь заставить ее страдать?!

– Почему же ты вернулся? – проскрежетал Тристан.

– Потому что это мой дом, – ответил Гарет, оглядывая комнату и хмурясь.

– Значит, после всех тех страданий, которые ты причинил Софи, ты теперь решил вернуться? Зачем? Чтобы нанести ей новый удар, причинить новую боль?

Гарет отвел глаза и пробормотал:

– Ты не знаешь, что такое боль.

Софи ахнула, широко раскрыв глаза.

– Как ты можешь так говорить? – воскликнула она.

– А как ты могла выйти за моего кузена? И знаешь ли ты, что чувствует мужчина, когда видит свою жену, привязанную к кровати, в то время как его лучший друг… Проклятие, да знаешь ли ты, Софи, что я почувствовал?! Ведь он насиловал тебя, издевался!..

– Нет, не насиловал, – возразила Софи, сжимая лежавшие на коленях руки. Бросив взгляд на Фиска, она тихо добавила: – Я сама этого хотела.

В комнате надолго воцарилось молчание. Фиск опустил голову и уставился на ковер. В камине потрескивал огонь, а свечи отбрасывали на стену неверные отблески. Тристан же с трудом сдерживал гнев. Ведь Софи вынуждали обсуждать… столь личные вопросы в присутствии незнакомца! Как смел кузен унижать ее подобным образом?!