— А я?

— Ты тоже можешь мне что-нибудь потереть, — с энтузиазмом согласился Павел. — Я только за.

Душ получился долгим и не менее волнующим, чем предыдущая дегустация вина в гостиной. А когда мы, наконец, вылезли из душевой кабинки, довольные и уставшие, Родимцев, обмотав меня махровой простыней, гордо сообщил:

— Работает! Ну, вот теперь переходим к самому основному!

— К чему?

— Катерина, — с укором ответил Павел, — соберись! К эксперименту, разумеется.

— А до этого, что у нас было? — осторожно поинтересовалась у него.

— Легкая разминка, — Павел смешно пошевелил бровями.

— Ты уверен?

— Катю-ю-ю-ша, — растягивая гласные, ответил Родимцев, — я никогда еще не был так уверен, как сейчас.

Меня опять подхватили на руки и понесли в спальню.

— Увы, — сообщал Родимцев, опустив мое слабое тело на кровать и проверив дверь, — замка здесь нет.

— Ванька может войти, — спохватилась я.

— Может, — согласился Павел.

— И что же делать? — спросила озадаченно.

— Экспериментировать.

— Но Ванька… — начала робко.

— Вот войдет, и будем думать, — отрезал Павел и приступил к эксперименту.

Я попыталась возразить, но через пару минут мне стало не до того.

А утром произошло предсказуемое — к нам в спальню прибежал Ванька. Кого из нас — меня или Павла он искал, осталось невыясненным. Распахнув дверь и заметив отца и воспитательницу в одной кровати, Иван слегка растерялся.

— Доброе утро, — внимательно разглядывая нас, пожелал ребенок.

— Доброе, — я выдавила улыбку, подтягивая простыню к подбородку.

За ночь так не удосужилась накинуть на себя хоть что-то из одежды и теперь костерила себя и Родимцева на чем свет стоит.

— Привет! — радостно пробасил Павел, поднимаясь с постели.

Я задержала дыхание, но Родимцев, как, оказалось, был в шортах. И когда успел?

— Ты выспался? — как ни в чем не бывало, продолжил Родимцев — старший. — Готов к приключениям?

Ванька оторвался от разглядывания кровати.

— Готов.

— Тогда пошли чистить зубы, — Павел подошел к сыну. — Дадим Катюше спокойно собраться.

— Конечно, — согласился Ванька и обратился ко мне: — Катюша, мы тебя в гостиной ждать будем.

Меня хватило только на то, что бы согласно кивнуть.

Родимцев пропустил Ваньку вперед и, закрывая дверь в спальню, послал мне весьма красноречивый взгляд и воздушный поцелуй.

В ответ я запустила в него подушкой. Не попала — Павел уже вышел, и подушка шлепнулась у двери.

Умываясь, я все еще злилась на Родимцева — старшего. Ну, неужели было так трудно разбудить меня пораньше, что бы я могла тоже хоть майку, какую на себя надеть? Вот что он за человек такой? Мерзавец, да и только.

В гостиную выходила с опаской, мне казалось, что Иван сейчас обязательно спросит: а чем же таким я занималась с его отцом?

Но Ванька, вопреки моим опасениям, казалось уже забыл про инцидент в спальне. Во всяком случае, завтрак волновал его больше — видимо за ночь мальчишка успел проголодаться.

Перехватила ободряющий взгляд Павла и выдохнула облегченно. Не знаю, что уж он сказал сыну, но, кажется, пронесло.

Завтракали в ресторане, среди остальных гостей. Семейство Родимцевых, наполнив свои тарелки, с удовольствием поглощало еду.

— Ешь, — скомандовал Павел, заметив, что я лениво ковыряю вилкой свой омлет. — Силы тебе пригодятся.

— Не хочется, — отмахнулась вяло.

— Ешь, — повторил с нажимом.

— Нужно кушать, — начал уговаривать меня Ванька. — Иначе будешь слабенькая.

— Я и сейчас слабенькая, — улыбнулась мальчику. — Силы меня покинули.

— Еще бы, — тихо прокомментировал Павел.

Пнула его ногой под столом.

— Поэтому нужно хорошо кушать, — продолжал мой воспитанник. — Что бы были силы.

— Ночью они тебе пригодятся, — тихо прошептал Родимцев — старший.

Но Ванька услышал.

— Почему ночью?

Мы с Павлом переглянулись.

— А папа сейчас пойдет и договориться на ночное сафари, — сообщила мальчику и мстительно посмотрела на Павла.

Он бросил на меня укоризненный взгляд.

— Правда? — с надеждой спросил Ванька.

За эти два дня он успел наслушаться захватывающих историй о ночном сафари.

— Правда, — кивнул Павел, и, обратившись ко мне, добавил тише: — Но это будет очень дорого стоить. Кому-то.

— А что делать? — философски заметила в ответ.

— Договорились, — согласился Родимцев — старший и продолжил трапезу.


28.

Катя, Катенька, Катюша. Нежная, страстная, смешная и бесконечно родная.

«Моя!» — припечатал мысленно Африканец.

Наверное, женщины устроены как-то по-другому, а вот для Пашки было совершенно очевидно — они теперь вместе. И не нужны слова и долгие объяснения. Просто вместе.

Поэтому, когда утром на пороге их с Катей спальни оказался заспанный Ванька, Африканец совершенно не растерялся. Мало того, появление сына он воспринял само собой разумеющимся. К тому же привычка быть готовым вскочить в любую минуту сделала свое дело — поздно ночью (или ранним утром?), когда Катерина уже сладко спала, Павел натянул шорты и лег в кровать — досыпать.

И, глядя на растерянное и совершенно несчастное лицо Катерины, пожалел, что не разбудил ее раньше. Пусть бы она тоже успела одеться до прихода сына.

Переключить Ванькино внимание с факта ночевки отца и любимой воспитательницы в одной постели оказалось легче легкого. Пашка спокойно, будто ничего необычного в том, что они с Катюшей спят вместе, не было, отправился с сыном чистить зубы. Пусть Катерина придет в себя и оденется в одиночестве.

Африканец даже понадеялся на то, что Ванька под впечатлением от очередного насыщенного событиями дня, забудет о своем утреннем открытии. Не тут-то было, сын просто решил отложить мужской разговор на потом, дожидаясь удобного случая.

И вот перед ужином, когда мужчины остались одни (Катя пошла смыть себя пыль и переодеться), Иван приступил к допросу.

— Пап, — начал не по-детски серьезно, — а Катя теперь все время будет с нами жить?

— Возможно, — уклончиво ответил Африканец и задумался.

А ведь действительно, как теперь все будет? Нет, Пашку все совершенно устраивало. И то, что теперь они с воспитательницей вместе, и то, что она будет жить в их доме и по-прежнему присматривать за сыном. Но женщины странные существа, у них могут быть свои фантазии. Кто его знает, что в голове у Катерины? А вдруг она решит, что такая жизнь ей не подходит? Захочет вернуться в Москву?

«Не отпущу», — мысленно решил Африканец, посмотрел на сына и перефразировал: «Не отпустим».

В том, что Ванька точно так же, как и он сам, не захочет остаться без Катерины, Павел не сомневался.

— Хорошо, — тут же подтвердил его мысль сын. — Теперь у нас в доме будет своя женщина.

Забавная формулировка. Своя женщина. Африканец вдруг понял, что ему придется делить Катю с собственным сыном. Но обдумать эту мысль Пашка не успел, Ванька задал следующий вопрос:

— А ты на ней женишься?

Вот что ответить на это, Африканец не знал. Нет, он был не против женитьбы на Катерине. В конце концов, она ему очень нравилась. Положа руку на сердце, даже больше, чем нравилась. Это с одной стороны. А с другой… Женитьба дело серьезное, к тому же у него сын. Вдруг, для Кати это все несерьезно? Может, она рассчитывает на ни к чему не обязывающий роман, а потом, когда ее контракт закончится, сделает им с Ванькой ручкой и отбудет в Москву? Ведь сказала же она, что это просто эксперимент, и никто никому ничего не должен.

— Женишься? — повторил Иван.

— Не знаю, — пришлось ответить Пашке.

— Не хочешь? — сурово спросил сын.

— Хочу, — осознал Африканец.

— Она не хочет?

— Не знаю, Вань, — ответил сыну. — Может, и не хочет.

— А ты спрашивал?

Как-то ночью им не до того было.

— Не успел.

— Обязательно спроси. Она согласится, — заверил Ванька.

— Думаешь?

— Ну, — ответил сын рассудительно, — может сначала и откажется. А потом подумает и обязательно согласиться. Лучше мужа ей не найти.

Последняя фраза в устах его пятилетнего сына звучала особенно жизнеутверждающе. Вот, в самом деле, разве есть на свете лучший муж для Екатерины Алексеевны Романовой, чем он, Африканец?


Решено, надо поговорить с Катериной. Выяснить, чего она хочет от этих отношений.

Но поговорить как-то не получалось. Опять гонка по саванне, ночное сафари, перелет в Амбоссели. И снова — лодж, слоны, зебры и бескрайние просторы дикой Африки.

Днем они, как нормальная семья — папа, мама и сын, вместе. Ванька на руках, Катерина рядом. Ночи принадлежат только ему и Кате. Они, эти ночи, удушающее горячи и до обидного коротки. Где уж тут разговоры вести? Тем более, такие серьезные.

После Амбоссели они летят в Танзанию, в Серенгети. Им везет, они наблюдают миграцию животных. Потом — Килиманджаро. Нет, подниматься на вершину Африканец не планирует. Но показать высочайшую точку континента своей семье просто обязан. Они останавливаются в одном из кемпов у подножия горы, проводят ночь в маленьком домике и едут дальше. Африканец замечает, что Ванька уже немного подустал от обилия впечатлений, и предлагает лететь к океану.

Из международного аэропорта Килиманджаро они летят в Занзибар. Прямо из аэропорта Африканец везет семью в порт, находит катер, и они отправляются на один из близлежащих островов. На маленьком острове всего один отель, но для Африканца находится свободный номер.


Несмотря на утомительную дорогу, Ванька, заметив на территории отеля огромных черепах, бросил свой рюкзак, едва войдя в номер, и умоляюще посмотрел на взрослых. Ему срочно необходимо на улицу! Катерина заразилась Ванькиным энтузиазмом, и парочка выбежала на улицу. В их отсутствие Африканец обошел номер, достал бутылку воды из холодильника и завалился на кровать — отдохнуть. Но одному почему-то совершенно не лежится. Его неумолимо тянет на улицу, туда, откуда доносятся радостные голоса его женщины и сына.

И Пашка уже собирался к ним присоединиться, но его отвлекает телефонный звонок.

Звонил Акита Акинтола, собственной персоной. Пашке не нравится этот звонок, ему совершенно не о чем разговаривать с министром внутренних дел Уганды, их контракт завершен — стороны полностью исполнили свои обязательства.

— Рад вас слышать, — вместе приветствия произнес Африканец.

— Взаимно, — ответил Акинтола.

Пашка понимал, что Акита ждет от него вопроса: чем он, Африканец может ему помочь. Но никакого желания задавать подобные вопросы у него не было. У него отпуск, у него Ванька, который, судя по доносящимся фразам, уговаривает воспитательницу прокатиться на большой черепахе, у него Катерина, в конце концов. Его совершенно не волнуют проблемы клана Акинтола.

Но вопреки ожиданиям, Акита продолжил:

— Через две недели у меня день рождения. Буду рад, если вы сможете присутствовать на нем лично.

— Это честь для меня, — искренне заверил его Пашка.

— Прекрасно, — сказал Акинтола. — Мой помощник пришлет вам официальное приглашение.

— Благодарю, — ответил Африканец.

— Всего хорошего, — попрощался Акита и положил трубку.

Подумать о звонке не удалось.

— Папа!

Ванька ворвался, как ураган.

— Катюша запрещает кататься на черепахе! Скажи ей!

— Иван! — вбежала следом Катерина. — Оставь отца в покое!

— Тихо! — призвал к порядку Африканец. — Иван, черепаху не мучить! Катерина, объясни ему.

— Он не слушает, — пожаловался Катюша.

— Так сделай, чтобы послушал, — ответил Павел.

Катя открыла было рот, чтобы возразить, подумала и закрыла.

— Иван, — обратилась к мальчику, — сейчас мы переоденемся, намажемся кремом и пойдем на пляж.

— Ура! — Ванька в восторге захлопал в ладоши.

— Пойдем, — Катя взяла ребенка за руку.

— А я? — растерялся Павел.

Ему совершенно не хочется сидеть одному в номере. В конце концов, подумать можно и на пляже.


О звонке министра Акинтола он рассказал Катерине уже вечером. Глядя, как она, сидя у туалетного столика, расчесывает волосы, произнес осторожно:

— Через две недели нам нужно вернуться.

— Куда? — заинтересовалась Катя, глядя на Пашкино отражение в зеркале.

— В Кампалу.

— Хорошо, — покладисто согласилась Катерина. — А зачем?