Джулия Лонг - Грешная и желанная

Они смотрели, как он идет по коридору и исчезает, присоединившись к веселящейся толпе.

Тэнзи откашлялась, прочищая горло.

– Спасибо, – сумела она выдавить, стараясь сохранить достоинство. Голос слегка дрожал.

Он ничего не ответил. И уставился так, словно решал, не стоит ли и ее убить.

– Убийства? – спросила она. – Много? – Исключительно для того, чтобы он отвел, наконец, взгляд.

Йен продолжал смотреть.

И по-прежнему молчал. Просто изучал своими голубыми глазами, которые будто прожигали ее насквозь.

– Могу я задать вам вопрос, мисс Дэнфорт? – Голос звучал по-прежнему спокойно, почти лениво.

Она кивнула.

– Какую игру вы, черт возьми, ведете?

Ага. Подозрения подтвердились. Он разозлен.

Тэнзи на мгновение закусила губу.

– Ругаться совсем необязательно.

Боже милостивый. Даже она считает его напыщенном глупцом.

Тэнзи увидела, что Йен едва не рассмеялся.

– О, клянусь звездами. Приношу свои извинения за грубость.

Теперь и она чуть не рассмеялась. Однако почувствовала, что это неразумно, потому что он до сих пор ни разу не моргнул. Она ощущала его как туго сжатую пружину. Или мушкет с взведенным курком. Гнев, который он испытывал по отношению к Саттону (или к ней), еще не окончательно выветрился. А они тут одни.

– Ответьте мне, пожалуйста.

Наверное, он чертовски хороший капитан. Пугает солдат до смерти просто спокойным тихим голосом.

– Я не совсем понимаю, о чем вы, – рискнула сказать Тэнзи, хотя отлично знала, что имеется в виду.

– Флиртуете с мужчинами, поощряете их внимание безумной, неискренней, но на удивление действенной лестью, вызываете ажиотаж и смятение, хотя все они и так готовы есть у вас с руки, а в результате опрометчиво оказываетесь в компрометирующем и даже опасном положении.

О. Это.

«Вы заметили!» – захотелось ей воскликнуть.

– Все, кроме вас, – заметила она.

Неужели она это сказала?

Это заставило его замолчать. Теперь он смотрел на нее с каким-то изумлением.

– А может быть, вы… ревнуете? – с надеждой предположила Тэнзи слабым голоском.

Собственная бесшабашность ее поражала. Ну, где пенни, там и фунт.

И еще ей хотелось, чтобы он перестал так смотреть.

Тэнзи пожалела о своих словах сразу же, как увидела на его лице потрясенное изумление.

Йен медленно покачал головой.

– Я наблюдал за вами, мисс Дэнфорт… во время ваших игрищ. И мне совершенно ясно, что вы не знаете буквально ничего о… скажем, отношениях между мужчинами и женщинами. Могу биться об заклад на все свое наследство. А подобные игры в сочетании с невежеством я нахожу скучными. Я вам не мальчишка.

Это ее сильно задело.

– Отношения между мужчинами и женщинами? Вы имеете в виду плотские утехи?

Наступила полная тишина.

– Полагаю, вы считаете себя весьма смелой, – негромко произнес Йен.

Тэнзи была твердо уверена, что сумела его шокировать.

Может быть, даже немного напугать.

Она ничего не ответила, потому что собственные слова шокировали ее саму, и теперь ей требовалось время, чтобы прийти в себя.

– Вас когда-нибудь раньше целовали, мисс Дэнфорт?

Она задумалась – какой ответ бросит на нее меньшую тень, при этом по-настоящему его впечатлив? Впрочем, почему ей так хочется произвести на него впечатление, она понять не могла. Да, ее целовали, но это не вызывало в ней никакого физического отклика.

При этом просто смотреть на Йена Эверси было достаточно, чтобы взвинтить нервы до отказа.

– Возможно.

И если он закатит глаза, она не будет его за это винить.

К счастью, этого не произошло, но вот его недоверчивое изумление усилилось.

– Вы ведете очень рискованную игру, Тэнзи. Зачем?

Вот теперь она разозлилась.

– Потому что. Я. Могу. А им нравится.

– Подозреваю, вы хотели сказать, что им нравитесь вы.

Это заставило ее замолчать. Повисло напряженное молчание.

– А зачем вы это делаете? – парировала она. Ха!

Его глаза сверкнули удивлением, в них быстро разгорался гнев.

Великолепно. Она не сомневалась, что по меньшей мере сильно его поразила. Да, капитан Эверси, я знаю о ваших сомнительных подвигах. Она представила, что произносит это вслух, и поняла, что не настолько отважна.

Но он проигнорировал ее вопрос.

– Я не всегда смогу оказаться рядом, когда вы снова столкнетесь с последствиями своего поведения, Тэнзи. Не каждый солдат рожден джентльменом, и не каждый джентльмен понимает слово «нет». Мужчины по сути своей животные, просто некоторые из них хорошо одеваются и имеют деньги. Вам бы следовало хоть немного опасаться.

Вне всяких сомнений, он прав. Следовало бы.

– Да будет вам, капитан Эверси. Уж вы-то как никто знаете, что небольшой риск делает жизнь не такой скучной.

Он коротко хохотнул. Тэнзи решила, что от удивления.

– Все мои риски просчитаны, мисс Дэнфорт. Кроме того, у меня богатый опыт.

– И вы не можете знать, что мне ничего не известно о, как вы выразились, «таких отношениях».

Он глубоко вздохнул и медленно, страдальчески выдохнул.

– О, надо отдать вам должное, вы знаете, как заставить их вожделеть себя. Знаете, как привлечь внимание. Однако у женщин опытных имеется совершенно определенный взгляд, вот и все. И манера себя держать. У вас такого взгляда нет.

А вот это что-то новенькое. И как, интересно, смотрят опытные женщины? Утомленно? Потрясенно? Порочно? И Тэнзи невольно попыталась придать своему лицу выражение, включающее сразу все три пункта.

Он засмеялся снова, на этот раз искренне.

– Однажды я видел такой взгляд у одной из коров Колина, когда она наелась какой-то гадости.

Разрываясь между смехом и злостью, Тэнзи нахмурилась.

– Вам не нужен этот взгляд. Это не то, к чему следует стремиться, мисс Дэнфорт. Вы вроде бы собирались выйти замуж за человека с титулом и деньгами, которые вам в общем-то и ни к чему, разве нет? Разве вы не предназначены какому-нибудь герцогу или кому-нибудь в этом роде? Так что даже и не думайте практиковаться. Как я сказал, я не всегда буду рядом, чтобы спасать вас.

– Подозреваю, вы-то много раз получали немало выгоды от этого «взгляда», правда ведь, капитан Эверси?

Рядом с ним она теряла почву под ногами, отчего становилась еще более безрассудной, чем обычно, напоминая себе котенка с крохотными острыми коготками, пытающегося взобраться вверх по чьей-нибудь брючине. Тэнзи подозревала, что он просто терпит ее, а потом возьмет и резко стряхнет вниз.

– Мисс Дэнфорт, – терпеливо проговорил Йен. – Совершенно очевидно, что вы пытаетесь заставить меня наговорить вам предосудительных вещей, чтобы вы утащили их к себе в комнату и там смаковали, перебирали ночами, как найденное сокровище. Вы жаждете моего внимания. Но вам не нужны последствия этого внимания. Вы даже не понимаете, что это за последствия. Что до меня, это просто… ну да, это просто довольно скучно, – добавил он в попытке изобразить доброжелательнось, при этом несносно снисходительно пожав плечами. – А при определенных обстоятельствах это даже может причинить боль. Но если кто-то, кто мне небезразличен, пострадает от игры, которую вы ведете… Я просто не могу позволить вам это сделать.

Скучно!

Кто-то, кто ему небезразличен!

О, какое приводящее в ярость унижение! Ее глаза запылали.

По непонятной причине все это ее смертельно ранило.

– Вы меня вообще не знаете, – сказала Тэнзи хрипло, чувствуя, как горит лицо. Наверняка оно сейчас убийственно, неприлично багровое.

– Немного знаю, – легко отозвался он утомленно. – И этого немногого вполне достаточно.

Он прислонился к стене террасы, чиркнул спичкой о коробок и закурил сигару, даже не спросив у нее разрешения. Выдохнул дым и устремил взор на пейзаж, который наверняка знал не хуже своего отражения в зеркале.

Своего собственного проклятого, красивого, незабываемого лица.

– Полагаю, вы правы, – сказала Тэнзи. – Но вы и должны знать, разве неправда, капитан Эверси? Потому что из всех людей именно вы знаете, что весь смысл в том, чтобы добиваться кого-то или чего-то. И только это вы и делаете. Все остальное – пустая трата времени. Упаси боже, чтобы женщина первая проявила к вам хоть каплю интереса. Бьюсь об заклад, вы сбежите от нее, как перепуганный маленький мышонок.

Похоже, она не в состоянии контролировать, что вылетает из ее рта, когда Йен находится рядом. Вне всякого сомнения, говорить это было неразумно.

Он резко повернул голову, от удивления широко раскрыв глаза, а затем побагровел, охваченный настоящим гневом. Тэнзи быстро отступила назад, словно боясь, что он кинется на нее.

Но тут в его глазах вспыхнул явный интерес. Он долго, пристально рассматривал ее, и сердце Тэнзи сильно, до боли запрыгало в груди, как дворняжка, ждущая, чтобы ее погладили или пнули, как будет угодно хозяину. И она злилась на собственную неопытность, на то, что не может приказать сердцу вести себя по-другому.

По крайней мере, он впервые ее разглядел.

О, как ей хотелось знать, что он видит.

– Знаете кое-что о том, как быть маленьким перепуганным мышонком, Тэнзи? – мягко спросил он.

О!

Теперь она чувствовала себя бабочкой, пришпиленной к доске.

Как, как, как ей хочется чем-нибудь в него швырнуть!

Тэнзи открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Ее голос замерз. Застыл. Окоченел.

Она просто повернулась и…

Нет, не то чтобы по-настоящему побежала.

Но пошла гораздо быстрее, чем следовало.

Ее шаги отдавались в коридоре эхом, отчего казалось, что она сама себя преследует, а он сухо крикнул вслед:

– Всегда пожалуйста!

Чувствуя, что все еще кипит от злости, Йен стремительно шел в противоположную от праздника сторону.

Как оказалось, направлялся он к кухне, но понял это, только когда дошел до нее. К этому времени к его гневу стало примешиваться некое чувство. Этот очень трудный для понимания гнев свежо и ярко вспыхивал всякий раз, как он представлял себе руку Саттона, сжимающую запястье Тэнзи Дэнфорт, и ее попытки вырваться. Внутри все скрутилось в тугой узел. С каким удовольствием он бы размазал Саттона по стенке! Тот мог сделать ей больно. Или (очень неумело) поцеловать против воли, а ни одна женщина не должна переживать такое!

Да как смеет эта девица подвергать себя подобному риску?! Какой дурой нужно для этого быть?!

Йен резко остановился и начал глубоко, медленно дышать. Его честности хватало, чтобы понимать – такой гнев явно выходит за рамки сложившихся обстоятельств.

Поэтому вы это делаете?

Ага. Вот в чем дело. Что, во имя господа, эта девушка о нем слышала? Или это просто догадка, нацеленная так же искусно, как она целилась из того мушкета?

Каким-то извращенным образом эта мысль его развеселила.

Эта мысль потащила за собой что-то, разбавлявшее его негодование. Что-то, похожее на… да не может быть… на восхищение?

Очень, очень вынужденное восхищение.

Она быстро соображает, надо отдать ей должное.

Он остановился в кухне. Хвала небесам, здесь пока было спокойно и свет неяркий. К восторгу Йена, на блюде, словно ожидая его, лежала соблазнительная, большая, пышная, золотистая лепешка. Как раз то, что нужно в таком настроении. Это наверняка судьба.

Он протянул руку.

Тут что-то мелькнуло, и его несильно шлепнули по руке.

Он вскрикнул.

Обернулся и увидел миссис де Витт.

– Ой! Зачем же драться? Вы жестоко ранили мои чувства, миссис де Витт.

Она негромко засмеялась.

– Можно подумать, это хоть кому-нибудь удавалось. Эй, не трогайте ее, мастер Йен. Это для мисс Дэнфорт.

Что, теперь даже лепешки очарованы мисс Дэнфорт?

– Вот эта конкретная лепешка предназначена мисс Дэнфорт? Умоляю, объясните. Почему?

– Да, она любит такие больше всего, а людям, понимаете ли, нравится немножко баловать эту девочку.

– Людям нравится, да, – сказал он, но миссис де Витт не заметила иронии в его тоне. – Но у вас наверняка есть еще одна такая же для меня.

– Только после обеда, когда я их испеку.

– Даю за эту шиллинг, – по-детски глупо предложил Йен.

Она фыркнула.

– Поешьте сыра.

– Я хочу лепешку. Я хочу эту лепешку!

– Слушайте, мастер Йен, может, вы собираетесь выйти замуж за герцога или кого-нибудь в этом роде? Может, вы один-одинешенек в целом мире? Может, вы сегодня выиграли приз?

– Вероятно, ответ будет нет, нет и нет, – признавая поражение, согласился он.

– Ну и все, – отрезала почтительная дама, как будто это все решало.

Только представьте! Побежден кухаркой! Конечно, Йен был не настолько ребенком, чтобы выхватить лепешку у нее из-под носа, хотя и очень хотелось.

– Давайте я найду для вас славный кусочек сыра, мастер Йен, – пошла на мировую она.