Сьюзен Джонсон - Грешница

«Наверное, такой открытой теплой и непринужденной улыбкой, как у нее, — думал Синджин, — соблазняли древние сирены».

— Данкэн — мой друг. — Его слова были словно барьер для чувств; запах духов постепенно проникал в его ноздри, словно повторяя ее приглашение. Каждый оттенок аромата настоящего розового масла был как бы ее частицей: опьяняющей, сладостной, откровенно чувственной.

— Он никогда не узнает. С вашим опытом это, наверное, не займет много времени. Вот, я помогу. — Она начала развязывать тесемки на жакете своего костюма.

— Нет! — Он потянулся к ней через экипаж, чтобы удержать ее пальцы, и неожиданно оказался в неловкой близости от ее светящихся мучительно красивых лиловых глаз.

— Я недостаточно привлекательна? — прошептала она. — Вы предпочитаете темноволосых женщин, таких, как герцогиня Бачен?

«О Боже, все, должно быть, посвящены в мои любовные похождения, если эта молоденькая девушка с севера так небрежно говорит о Касандре». И ему захотелось ответить «нет» на ее бесхитростный вопрос, что он предпочитает сочных розовощеких провинциалок, таких, как она, которые кажутся сладкими на вкус. Но вместо этого сказал:

— Вы обворожительны, моя дорогая мисс Фергасон, но слишком молоды. — Вот, вежливо и добродетельно. Опустив руки, он откинулся назад, борясь с собой, чтобы восстановить ту же дистанцию в чувствах.

— Мне семнадцать лет и девять месяцев, я старше, чем была моя мать, когда вышла замуж, — запротестовала Челси, не принимая его доводов.

Слова «замуж» было достаточно, чтобы остановить все непристойные импульсы, возникающие у герцога Сетского.

— Я отвезу вас домой, — резко сказал он, — где вы остановились?

— В Прайори Коттедж, в поместье графа Сазерлэндского, но я не хочу. — И с этими словами она бросилась на него, повалила, и оказалась сверху, слегка шлепнувшись о его вытянутое тело и прижав его собой к сиденью экипажа.

Он, конечно, легко мог отстранить ее, но секунду Синджин лежал спокойно, наслаждаясь ощущением ее молодого привлекательного тела, плотно прижатого к нему, ощущая шелк ее волос, словно гладящих его лицо, и явственно чувствуя близость ее губ; секундой позже он эгоистично взвешивал ценность дружбы с Данкэном.

Чертовски трудная дилемма.

Челси поцеловала его, поцелуй был словно легкое прикосновение бабочки. Но в нем он почувствовал придыхание и любопытство. В тот самый момент сознание напомнило ему, что он может удовлетворить свои желания с любой из десятка женщин, ждущих дома. Целомудренность, которую предлагала ему Чел си Фергасон, как бы ни была соблазнительна, могла обойтись ему непозволительно дорого.

Но его тело ответило на призыв женского тела, прижатого к нему; это было немедленно замечено молодой леди, которая продолжала настаивать:

— Вот видите, вы не хотели сказать «нет», когда отказывали, — прошептала она, и теплое дыхание коснулось, его губ. И, ободренная успехом, она порывисто проверила силу своей привлекательности, сделав движение бедрами вдоль его возбуждающейся плоти.

Его тело так же порывисто ответило.

— Я обещаю, я не буду кричать, как бы это ни было больно, что бы вы ни делали, я не буду, правда…

Его возбуждение, похотливо чувствительное к столь бесстыдному плотскому предложению, усиливалось. Но когда ее маленькая рука двинулась вниз за спутавшуюся бахрому куртки, к ремню бриджей, он резко прекратил это.

— Нет, — напряженно выдохнул он, схватив ее руку. Он почувствовал надвигающуюся беду в лице этой невинной юной мисс, и ужасающие картины женитьбы уменьшили даже настоятельные требования возбужденной плоти. — Нет, нет, — глубокий укрепляющий вдох, — нет.

Осторожно отодвинув ее, он сел. Потом поднял и усадил Челси Эмити Фергасон — девушку с необыкновенной притягательной сексуальностью — назад на ее место.

— Найдите кого-нибудь другого, чтобы вас лишили девственности, чтобы не подпустить к себе Джорджа Прайна, — отрывисто приказал он. — Я в этом не заинтересован. — Горячая волна злости проникла в его голос, как реакция на подавленное страстное желание.

— Простите, — прошептала Челси, и слезы начали накатываться на ее лиловые мерцающие глаза. — Это было нечестно по отношению к вам. — Она снова сидела выпрямившись, как ребенок, которого упрекнули за плохое поведение, два ручейка слез начали свой путь по ее горящим щекам.

— О Боже.., не надо плакать, — пробормотал Синджин, расстроившись и чувствуя себя неловко. Как мужчина с нормальным восприимчивым складом характера, он сразу же пришел в замешательство. Может быть, ее одухотворенная невинность тронула его чувствительность. Или, возможно, что более вероятно, он был тронут изящным выражением губительной женской красоты.

Достав носовой платок, он наклонился вперед, преодолев расстояние, которое их разделяло, и вытер слезы с ее лица.

— Они не могут заставить вас выйти за Джорджа.

Он не первый день жил на свете и понимал, что, конечно же, ее отец мог это сделать.

— Если это вопрос только денег… — начал он, не зная, как предложить деньги в качестве спасительного средства. Он был очень богатым человеком. — Может быть, я могу поговорить с вашим отцом, — услышал он свой голос, ужасаясь в эту же секунду тем, что втягивает себя в семейные споры чужих ему людей. Всю жизнь он защищал свою независимость не только от своей семьи, но от малейшей несвободы.

Он избегал любых привязанностей и был доволен своей жизнью. Став совершеннолетним, он очень много путешествовал, и ему нравилось такое беззаботное существование.

Даже после смерти отца, когда титул перешел к нему, он продолжал вести бродяжническую жизнь, зная, что его младший брат был полностью готов принять герцогство, если с ним что-то случится. Возможно, Дэмиен и лучше бы справился с обязанностями, связанными с титулом: он был честным, разумным, уже женатым и имел двух маленьких наследников. Были моменты, когда Синджин подумывал о том, чтобы передать обязанности титула младшему брату. «Как теперь поступить, черт возьми, — продолжал он внутренний монолог. — Черт подери, я поставил себя в ужасно затруднительное положение».

«Потому что ты олицетворение чувственного обольщения, — сказал его самонадеянный внутренний голос. — Если хочешь знать ужасную правду».

— Он не возьмет у вас деньги, ваша светлость, — прошептала Челси. — Вы не член семьи.

Подсознательно Синджин почувствовал блаженное облегчение при ее словах, освобожденный от своего поспешного обещания помочь.

— Я уверен, что если вы объясните отцу и братьям силу своего отвращения к Джорджу, — сказал он, и лицемерность его высказывания была очевидна им обоим. Он продолжил:

— Возможно, отец передумает… — Он замолчал.

— Да, ваша светлость.

Его не волновало в этот момент, что ее ответ был столь же обманным, как и его; он лишь почувствовал облегчение.

Он не ощущал бы себя так легко, если бы знал, что Челси Эмити Фергасон все еще полна решимости отдать прибыльную для замужества невинность, чтобы избавиться от доморощенных развратников, вроде Джорджа Прайна. И теперь, когда она встретила скандально известного герцога Сетского, его скандальность перестала быть главным соблазном.

Если уж она решила расстаться со своей невинностью, чтобы получить независимость, почему бы не сделать это так, чтобы было всем приятно?

А Синджин Сейнт Джон, красивый, как Бог, был чрезвычайно приятным орудием в достижении цели.

— Вас не видели со мной. Я попрошу Джеда высадить вас у ворот.

— Находиться одной вместе с вами — уже значит быть скомпрометированной, — весело заявила она, вдруг оживившись от сознания, что ее цель и так достигнута, но без физических действии. — Я просто могу сказать своей семье и епископу, что находилась с вами наедине в вашей карете длительное время.

— Я буду это отрицать, — резко сказал он, не желая становиться ничьим козлом отпущения. — И ваша девственность при вас.

— У-у, — ответила Челси, размышляя.

Интонация этого «у-у» заставила Синджина по-настоящему заволноваться. «Я не буду в этом участвовать, черт вас возьми, моя крошка! Да кто-нибудь следит за этим красивым ребенком?!»

— Нет, конечно, нет, ваша светлость, вы совершенно правы, — сказала она со слащавой покорностью, которая должна была бы сразу насторожить его.

— Хорошо. В таком случае мы понимаем друг друга, — ответил он, обманутый вернувшимся ее послушанием. Молоденькие девушки были за пределами его царства, поскольку не обладали ни одним из качеств, которые он искал в женщине: доступность и сексуальную опытность.

— Большое спасибо, что отвезли меня домой, — дружелюбно заявила Челси, когда показались ворота Оутлэнда.

Ему было очень жаль, что он не может удовлетворить ее и свои желания. Но даже он не был настолько безрассудным, чтобы отправиться в ловушку, какой бы сладкой ни была приманка. У него, конечно, было прозвище Святой за греховные сексуальные излишества, но не с девственницами. У него не было ни малейшего желания жениться. Он старательно избегал девственниц, тем самым как бы защищаясь от этой опасности.

Он постучал по экипажу, дав знак Джеду остановиться.

Их прощание было светским и учтивым.

«Ну, слава Богу, — подумал Синджин, откинувшись на мягком сиденье экипажа несколько секунд спустя, благополучно удаляясь от Оутлэнда. — Слава Богу».

Бледно-лиловые сумерки разливали покойна сельские пейзажи, скрывая усаженный деревьями подъезд, как бы предлагая Челси укрытие, которое ей было так нужно, чтобы войти в Прайори Коттедж незамеченной.

Только миссис Макаулай заметила, как она тихонько вошла в дверь кухни и заговорщически улыбнулась.

Они были друзьями с тех пор, как Челси спасла старую полосатую кошку кухарки от огромной шотландской борзой Данкэна по прозвищу Макбет, известной тем, что она, скучая между охотничьими походами, терроризировала меньшие создания. Она делала это играя, но, даже играя, могла ударом лапы лишить чувств такую старую избалованную кошку, как эта.

Миссис Макаулай кивком указала в направлении конюшен. Хорошо, что ее отец и братья еще не пришли.

Незамеченная, уверенно и быстро поднялась она по темной лестнице для прислуги. Челси оказалась в безопасном укрытии своей комнаты.

Там она сбросила с себя костюм для верховой езды, выбранный как самый подходящий для Ньюмаркета. Она не хотела вызвать подозрений. Если бы ее увидели приближающейся к экипажу герцога, то она вполне могла сойти за одну из женщин, приехавших посмотреть скачки. Она прошла пешком несколько миль со спуска, размышляя о том, что, конечно же, герцог будет достаточно великодушным и отвезет ее «после всего» домой. Кто бы мог подумать, что герцог, пользующийся дурной славой распутника, окажется джентльменом?

Переодевшись в простое хлопчатобумажное платье в цветочек, она спустилась в маленькую гостиную по главной лестнице. Сидя перед камином с нечитаной книгой на коленях, она спокойно приветствовала отца и братьев, которые вошли некоторые время спустя.

— Красный Дугал пришел вторым! — ликующе объявил ее младший брат Колин, первым войдя в комнату. — И папа выиграл на нем пятьсот гиней! — Колин вырастил огромного гнедого из жеребенка, но в свои четырнадцать лет был все еще мал, чтобы ездить в качестве жокея.

— Только ирландский черный Святого обошел нас.

— Чертов негодник сегодня взял все призы, — сердито вымолвил ее отец, упав в кресло рядом с «живой водой», самогоном Фергасонов. Достав маленький граненый стакан, он откупорил бутылку зубами и налил себе полстакана для здоровья.

— Он выращивает своих лошадей для скачек, черт его подери, если это не так, — добавил он, поставив бутылку и закупорив ее. — За завтрашний день и еще пятьсот гиней. — Подняв стакан, он выпил его до дна.

Данкэн и Нейл устроились в креслах напротив Челси — два ее старших брата, не в пример Колину, были взрослыми мускулистыми мужчинами с рыжеватыми волосами, как когда-то у их отца. Колин и она унаследовали землянично-белый цвет волос от их матери, умершей при рождении Колина.

— Зря ты не поехала, Чел, — сказал Данкэн. — Глен Вейл скучал без твоего нежного прикосновения.

Он почти сбросил с себя жокея, дожидаясь старта.

Челси знала, как успокоить Глена Вейла, отличного гнедого. Он ненавидел толпу, но бежал лучше, чем любая лошадь, которую они вырастили.

— Я поеду завтра, — сказала Челси. — Миссис Макаулай нужна была помощь, чтобы сделать сегодня отчет.

— Если бы тебе разрешили скакать верхом на Глене, Чел, — сказал Нейл, со слегка недовольным вздохом, — мы бы обошли ирландского черного Святого.

— Я могла бы.

— Нет! — Рев отца не был новостью: разногласия возникали каждый раз при обсуждении темы финансов.

Челси сидела на лошади, словно была ее продолжением, ее руки так легко и искусно держали поводья, что лошадям, казалось, доставляло удовольствие побеждать ради нее. Она ездила лучше всех мужчин в семье.