Ольга Дашкова - Грешница

Руки сами потянулись к лицу девушки, она так забавно ругалась, шипела, как кошка. А Яна будто отпустило рядом с ней, хотя в груди все еще продолжал пульсировать гнев от того, что ее прижимал к себе какой-то хлыщ, которому так и хотелось хорошенько врезать по почкам.

— Хватит, ты снова слишком много говоришь.

Целует, накрывая ее губы, тут же засасывая их до легкой боли, настойчиво проникая языком в рот. Прижимает Киру к себе, нагло трется пахом и уже возбужденным членом о ее живот. Ян моментально реагирует на эту девушку, словно подросток, у которого секса не было несколько месяцев.



Ян целовал и не мог остановиться, девушка не отвечала, девушка упиралась кулаками в грудь, пытаясь его оттолкнуть, но даже ее сопротивление не останавливало его. Она такая идеальная, словно специально кем-то созданная именно для него. Отец с утра снова поднял нервы, Ян дождаться не мог конца лета, завершения учебы и стажировки в компании отца, так необходимой для получения диплома.

Руки парня уж забрались под пиджак и начали задирать топ, накрывая такую гладкую и прохладную кожу ладонями. Он так и продолжал целовать, спускаясь губами на подбородок и шею, а Кира так и продолжала сопротивляться.

— Надо наказать тебя, что не отвечала на звонки и сообщения. Жестко так наказать.

— Ян, перестань! Черт, Ян!

Парень нагло накрывает грудь и сдавливает сосок, Кира вскрикивает и тут же прикусывает ему губу, отчего Ян дергается назад. Почему с ним все так остро и невыносимо хорошо? Даже сейчас этот напор, которому она пытается дать сопротивление, ей нравится. Лишь одно касание, и она готова на что угодно и где угодно, словно бесхребетная, безвольная тряпичная кукла.

— Ян, да остановись ты!

Упирается в плечи парня, снова в попытке отстранить его от себя, Ян замирает, смотрит, она такая сердитая, в глазах огонь, облизывает прикушенную губу.

— Ян, ты не можешь просто так врываться в кабинет и вот так домогаться меня!

— Почему не могу?

— Господи, ну ты, ей богу, как маленький. Ты что, не понимаешь элементарных вещей? Потому что это моя работа. И так не должно быть! Вообще, между нами ничего не должно быть!

— Почему?

— Ян, прекрати! — Кира повышает голос, хотя совсем не хочет выглядеть истеричкой и поднимать ор.

Он смотрит на нее, не моргая, такими красивыми глазами с синими лучиками, вполне серьезно, все еще продолжает прижимать девушку к себе, Кира отчетливо чувствует возбужденный член. Ну вот, не хватало, чтоб они прямо в ее кабинете занялись сексом. Это уж совсем будет беспредел. А если кто-то зайдет или ее будут искать?

— Потому что в жизни не все происходит так, как хочешь ты. Отпусти меня.

— Ты повторяешься и это не аргумент. Иди ко мне.

Снова прижимает, целует, руки накрывают ягодицы, обтянутые тонкой тканью брюк.

— Меня запах тех цветом преследует везде.

— Ян, господи, ты невыносимый! Да остановись же!

Что с ней не так? Ведь реально хочет поговорить, расставить все по местам в таких их стремительных и странных отношениях, которые и отношениями назвать нельзя. А он все продолжает ее целовать, лишая всех последних здравых мыслей.

— Зачем на тебе брюки?

— Ян… да блин, убери руки! Я сейчас ударю.

Кира кое-как вырывается из его сильной хватки, быстро отходит на несколько шагов назад, приглаживает волосы, сердце в груди бешено стучит по ребрам.

— Зачем ты пришел? Я не звала, не приглашала и не собиралась отвечать на твои сообщения и звонки. Мне совсем не интересно, что ты хочешь мне сказать или написать.

Ян не сразу отвечает, проходится по кабинету, рассматривая стены, висящие на ней в рамках сертификаты и дипломы, задерживает взгляд на букете цветов на столе. Для него Кира в данную минуту такая забавная, он прекрасно представляет, о чем она думает и как сейчас начнет давить на разницу в возрасте, отсутствие чего-то общего.

С одной стороны, интересно наблюдать за тем, как люди воспринимают его. Таким наглым и отвязным мажором на крутой тачке. А то, что он сам заработал на эту тачку, у них это не укладывается в голове. То, что у него есть свой бизнес, совершенно не связанный с отцом, что он сам, никого не прося о помощи, с восемнадцати лет живет самостоятельно, не берет у отца ни копейки. Фамилия Кельман говорит о многом, но только не о главном.

— Я хотел видеть тебя, вот и пришел.

Ян так отчетливо слышал, как тараканы в голове Киры сейчас устраивают бунт. Горят огни, они топают маленькими ножками и хором скандируют: «Уходи прочь».

— Больше ничего ты не хотел?

— Хотел, и сейчас хочу. Показать?

— Господи, Ян, прекрати, эти твои подростковые шуточки и пошлые приколы уже достали. Давай ты будешь шутить в кругу своих друзей, вчера была отличная компания.

— О чем ты вчера разговаривала с отцом? Зачем приезжала?

Ян пропустил ее укол мимо ушей, сел на стул, расставив ноги. Ему так нравилось смотреть на Киру, сейчас она была, словно взъерошенный воробушек, одернула пиджак, поправила волосы.

— А тебе папа не сказал?

— Нет, мы вообще говорим мало.

— Ян, послушай, давай будем взрослыми людьми.

— Ты сейчас начнешь говорить о том, что все было ошибкой и надо обо всем забыть? Можешь не начинать.

— Почему? — Кира так и замерла на месте с открытым ртом.

— Потому что это чушь. Я хочу быть с тобой, и я буду. И вот не начинай про возраст и всю эту поебень, бесит уже, реально.

А вот сейчас Кира начинала закипать. Какой-то пацан сидит сейчас перед ней и просто ставит перед фактом, мол, я хочу, значит, буду.

— Мальчик, ты, вообще, ничего не попутал? Я не одна из твоих подружек из Инстаграм. И не надо со мной вот так. Покувыркались, и хватит, было хорошо, но не более. Не надо так себя вести, это уже даже не смешно.

— Ты смотрела мой инстаграм? Радует. Понравилось? — Ян нагло улыбался, чуть склонив голову, так, что челка падала на глаза.

— Очень. Уходи, тетеньке в возрасте надо работать, у нее нет папы-олигарха, ей надо зарабатывать деньги.

Кира указала на дверь, сама подошла к своему креслу, села и, демонстративно взяв эскизы, начала их рассматривать. Если он не уйдет сейчас, она реально сорвется и выскажет все, что думает. Но ведь она разумная женщина и устраивать истерики перед пацаном, который на десять лет ее моложе, это дурной тон. Повисли несколько минут томительной тишины, Кира пыталась сосредоточиться, но не выходило, Ян лишь смотрел на нее и все больше понимал, что никуда он не уйдет, как бы не гнала и не загоняла себя по поводу возраста. Что за бред, вообще?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Все обдумала?

— Что? — не поднимая на него глаз. — Ты еще здесь?

— Конечно, здесь, — Ян встает, снимает футболку, кидая ее на стол.

— Так, вот это что началось? Ты зачем… что ты делаешь?

— Будем травить тараканов.

— Каких тараканов?

— Тех, что мешают тебе жить. А теперь уже и мне.

Кира смотрела на полуобнаженного парня в своем кабинете: загорелая кожа, совершенное тело, широкие плечи, узоры татуировок, — и не могла отвести глаз. Такой молодой, красивый, наглый, дерзкий. И почему ей не двадцать? Она бы влюбилась, как кошка. Но ей не двадцать, и поэтому надо думать головой, а не промежностью, слушать разум, а не сердце, вырывающееся из груди.

— Вот не надо сейчас тут устраивать стриптиз, я что, похожа на малолетку?

— Не похожа, но ты так настойчиво каждый раз напоминаешь об этом. Иди ко мне. У тебя крепкий стол?

— Ян, не смешно, одевайся и проваливай. Почему ты решил, что будет все по-твоему? Откуда такая уверенность? Или это такое странное воспитание английских частных школ для богатеньких отпрысков? Ты не можешь просто так приходить и пользоваться мной, я не игрушка.

— Я не считаю тебя игрушкой. Это в твоей голове такие странные определения себя.

— Да, а я считаю, потому что ты так себя ведешь. Все, Ян, не смешно, у нас разные жизни, миры, интересы. Секс — да, был шикарен, ты шикарен, фантастичен, кому-то повезет, та девочка хорошенькая, вы прекрасно смотритесь.

— О чем ты?

— Господи, Ян, вот давай не будем. Мне совершенно это все не надо, — Кира потерла виски, хотелось отмотать время назад и не чувствовать всего того, что она чувствует сейчас. Такое противоречие и конфликт между разумом и сердцем.

Не заметила, как Ян подошел, по-хозяйски прижал к себе, взял ее голову руками, заставляя посмотреть в лицо.

— Маринка — дурочка, ты ведь видела ее, в голове ветер и розовые единороги. Ты подумала, что мы вместе, а я вот так с тобой просто развлекаюсь?

— Да ничего я не подумала, больно надо. Это вообще не мое дело.

— Правильно, не думай так, никогда не думай.

«Я не развлекаюсь», — сказал, а у самого в горле стоит ком, Ян смотрит в глаза девушки, пытаясь уловить любое изменение ее настроения. — Чем больше ты думаешь, тем мне труднее тебя переубеждать. Кир, завязывай про возраст и всю эту херь, иначе точно отшлепаю. Так хочу тебя, колючка такая.

И тут он снова целует, не так, как совсем недавно, прижав к двери, иначе. Такой горячий, сминает ее губы своим голодным поцелуем, обжигает ими так, что ожог остается на самом сердце. Сразу нечем дышать, уши закладывает, в голове шум. И почему она должна верить его словам?

— Ян.

— Молчи. Сними лучше это все.



— Кира Витальевна, работаете во вторую смену?

— Что?

— Так это никто не оценит и не оплатит.

Поляков стоял в проеме открытой двери кабинета, Кира оторвалась от эскиза, посмотрела на мужчину, потом на часы. Семь вечера. Вот это она заработалась.

— Кошка из дома выгнала, — девушка отложила карандаш, потянулась, разминая затекшие плечи.

— Или, может, у вас тут рандеву? Говорят, что секс на рабочем месте усиливает остроту ощущений.

Вот хотелось ответить какую-нибудь пошлятину и гадость, но Кира сдержала себя, и так слишком много сегодня внимания на одного Полякова.

— Чего тебе, Олежек? — улыбнулась как можно приветливее.

— Что за пацан так сегодня кидался на меня, столько огня и экспрессии? Любовника молодого завела?

— Понравился? — в вопросе явный гомосексуальный подтекст.

— Совсем больная?

— Поляков, знаешь, почему у тебя нет баб? Ты такой банальный, до изжоги, — Кира потерла лицо, распустила волосы, стянутые с самого утра резинкой.

— А ты такая остроумная, что сил нет уже смеяться. Может, поедем, поужинаем?

— Нет, Олег, спасибо, домой надо, там животное голодное. Животное — это всего лишь кошка, а не то, что ты можешь подумать. Кстати, как там семейство Иваненко и их поле? Понравилась девчушка?

— Очень, взяла с меня обещание, что, когда она вырастет и тити у нее станут, как у мамы, то я на ней женюсь.

— Смышленая какая.

Надо с Олегом быть мягче, кто знает, что он там нафантазировал в своей черепной коробке, разнесет по всему офису сплетни. Олег махнул рукой и ушел, а Кира задумалась. Неужели ей так важно, что о ней подумают люди? Ведь всегда считала, что она вправе делать, что угодно, и плевать на общество и мораль, на сплетни и разговоры. Но это было в молодости, когда тебе восемнадцать или двадцать, когда тебе так легко бросить вызов обществу, послать всех подальше. Что же изменилось сейчас? Она стала смотреть на все под другим углом или другими глазами?

Она повзрослела и теперь ей что, стыдно? Неудобно, что Ян приходил в офис, что у них могут быть отношения, настоящие отношения, а не просто секс. Он так мало говорит, а ей так нужны слова, много слов, чтоб на самом деле вытравить все, что она там надумала.

Ян целовал, а она сходила с ума, реально сходила, так было все остро, невыносимо хорошо, до боли, до стона из груди, где сжималось сердце. Он был везде, проникал через поры, и это было так правильно. И так впервые, как первый поцелуй в пятнадцать с соседским мальчиком, в которого влюблена уже несколько месяцев.

Телефон в кармане шорт Яна разрывался входящим звонком, выла сирена, да так громко, что они вдвоем одновременно замерли на месте, оторвавшись друг от друга, глядя в глаза. Кира облизала искусанные губы, чуть отстранилась, упершись рукой в стол. Если бы не эта жуткая сирена, то их точно никто бы не остановил.

— Да, — Ян ответил, продолжая смотреть на губы девушки. Слушал буквально несколько секунд, поглаживая пальцами спину. — Хорошо, скоро буду.