Ольга Дашкова - Грешница

А Ян на самом деле много работал, тот бесшабашный пацан на глазах превращался в делового человека, как только надевал классические брюки и рубашку. В такие моменты Кира на самом деле жалела, что ей не двадцать лет.

Тогда бы все было проще.

В двадцать все проще, это нам, двадцатилетнем, тогда все было сложно. Мы раздували проблемы из ничего, воспринимали слишком близко слова, не умели прощать и любить. Тяжело нам было.

Жутко захотелось пить, вода закончилась, надо идти на кухню, попросить бутылку у Раисы. Кира снова посмотрела на работников, двое парней выгружали камни, Леха курил, ну, оставить их хоть на пять минут, наверно, можно.

— Привет, там было открыто, я зашла, — Кира повернулась на голос.

Девушка, стоявшая в нескольких метрах на вымощенной белым камнем дорожке, откинула за плечо светлые длинные волосы, обнажив голые плечи. Короткая юбка, топ белого цвета, слегка прикрывающий грудь, но отчетливо показывающий твердые соски, и длинные бесконечные ноги. Позади Киры раздался свист и веселый смех, парни были явно под впечатлением, как и сама Кира.

— Здравствуйте, вы к Кельманам?

— Можно сказать и так, я в бассейн, наш зацвел, — девушка махнула рукой в сторону забора. — Так вы не против, если я маленько поплаваю, мне Ян разрешает.

— Почему вы спрашиваете у меня?

Киру начинала раздражать эта девица, ее загорелые ноги, идеальные волосы. Девушка ничего не ответила, пожала плечами, отошла в сторону зоны отдыха, кинула плетеную сумочку на траву, начала стягивать юбку. А когда на божий свет появилась круглая попка с тонкими полосками ядовито-зеленых стрингов, парни сзади издали протяжный стон.

Дальше смотреть на этот стриптиз не хотелось, Кира обернулась назад, показав Лехе кулак и, указав на кучу, ушла в дом. Заглянула на кухню, никого не обнаружила, но как только подошла к холодильнику и хотела открыть его, услышала голос.

— Да, Артур Эдуардович, хорошо, я обязательно прослежу.

Вот же старая грымза, не за ней ли она собралась следить? Стало так мерзко, словно Кира попала в террариум, наполненный ползучими ядовитыми гадами, готовыми в любую минуту обвиться вокруг шеи и задушить.

— Раиса Валентиновна, я воды возьму, вы не против? — нарочно громко крикнула, чтоб женщина поняла, что она не одна, а то еще донесет, что она подслушивает и ворует фамильное серебро.

В ответ была тишина. Ну и ладно, взяла бутылку, вышла обратно на улицу, сделала несколько жадных глотков и чуть не подавилась, когда девица, подплыв к бортику, начала махать рукой в сторону калитки.

— Ян, привет, милый! Я решила искупаться, ты не против?

Кира наблюдала, как Ян медленно подходил к бассейну: темные брюки, уже расстегнутая рубашка, и планшет в руках.

— Давай ко мне, здесь так хорошо, — девушка игриво плеснула в его сторону водой, это неприкрытое кокетство раздражало не меньше, чем сама особа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кира отошла в тень, продолжая наблюдать за тем, что происходит у бассейна, словно партизан в засаде. Ян убрал планшет, начал снимать рубашку, откидывая ее в сторону. Он что, реально сейчас полезет к ней в воду?

— Милка, ты снова провоцируешь?

— Ну, я такая, да, можно уже привыкнуть.

Милка? Это имя? Или порнушный псевдоним? Милка-большие титьки. Киру изнутри обожгло ревностью, чистой, концентрированной, как серная кислота. Стало больно, невыносимо больно. А если больно сейчас? То как будет потом, когда она пропитается этим мальчиком насквозь? Если окончательно потеряет себя рядом с ним, зная, что около него еще много лет будут крутиться вот такие Милки, предлагая себя за бесплатно.

Не удержалась, посмотрела снова, Ян стоял рядом, они о чем-то разговаривали, не было слышно, но девушка открыто смеялась, а потом, легко оперевшись о бортик, забралась наверх, показывая совсем не маленькую, ничем не прикрытую грудь. А Ян, словно этого не замечая, продолжал разговор.

— Ну, нахрен, — Кира выругалась, быстро пошла на задний двор, надо заканчивать на сегодня и уезжать с парнями в город, уже шесть вечера, ее рабочий день закончен.

— Ян, прекрати, отпусти меня.

— Что значит — прекрати и отпусти? Даже не собираюсь.

— Тебя приглашали искупаться, иди, порадуй девушку, и заодно Раису.

— При чем тут Раиса?

Ян развернул Киру к себе, внимательно вглядываясь в ее лицо и глаза. Он так удачно поймал ее перед тем, как Кира хотела завернуть за угол, туда, где еще были рабочие, прижал за выступом дома к нагретой после солнечного дня стене. Здесь их не было видно, да если бы и было, то Яну совершенно наплевать на всех.

Он заметил, как Кира выходила из дома, как остановилась недалеко в тени и наверняка все слышала и видела, как Милка снова трясла перед ним титьками. Она сейчас такая забавная, вырывается, морщит носик, который стал еще больше покрыт веснушками, волосы выбились из-под его бейсболки, с плеча съехала лямка майки.

Было очень странно не услышать сопротивления, отпора и ее собственного, единственно правильного мнения, когда он назвал ее своей девушкой. Наверняка, не поверила или восприняла как шутку его слова, но ведь он не шутил.

— Так что там с Раисой?

— Ничего, так просто, к слову, извини. Мне домой надо, с парнями поеду, они как раз в город.

— С чего это? — Ян стал серьезным.

— С того, что у меня есть свой дом, а еще кошка, которую надо кормить, если ты не забыл. И тебя там ждут.

— Кто?

— Ян, хватит, не хочу играть в эти игры.

На девушку в одно мгновенье навалилась усталость. Вот реально, даже дурно стало: вся эта нелепая ситуация, нервы, ревность. Зачем ей все это? Ведь все равно ничего не будет и быть не может.

— Кир.

— Я хочу уйти. Отпусти.

— Я не пойму, что опять там в твоей голове? Совещание тараканов прошло не по плану? Что ты опять надумала, пока меня не было несколько часов?

Кира вздохнула, посмотрела в голубые глаза Яна, такие красивые, с синими лучиками. Да, не про нее парнишка, точно не про нее. В сердце кольнуло, словно оно сопротивлялось здравому смыслу. И почему ее накрыло так внезапно? Вот увидела эту девицу с титьками, Яна рядом, милую беседу, и из разумной женщины, коей она себя считала, стала какой-то дерганой и нервной.

— Все в порядке, Леха высыпал щебень на газон.

— Щебень?

— Ага.

— Газон?

— Ну да, жалко, дорогой газон.

— К черту газон.

— К черту твою Милку! И вообще, какого хрена она сверкает своим выменем перед тобой? Это что, у вас так по-соседски принято, она тебе — сиськи, ты ей — все свои причиндалы?

Все-таки нервная система дала сбой, а ведь хотела держать себя в руках и свою так некстати вспыхнувшую ревность. Ведь никогда и никого не ревновала, наверно, потому что не любила.

Ян смотрел на ее губы и улыбался. Ревнует его девочка, ревнует, такая горячая сразу, притягательная. Вот она их облизала, потом закусила, а он не удержался, резко притянул ее к себе, поцеловал.

Не мог не поцеловать.

Не ответила сразу, начала сопротивляться, отталкивать, словно боялась, что их кто-то может увидеть.

— Кира Витальевна! — совсем рядом позвали, Кира резко отстранилась, испуганно глядя по сторонам, но наткнулась лишь на Раису и Алексея, который как раз появился из-за угла.

— Ян, извини, что отрываю тебя от увлекательного занятия, но там Мила, видимо, подвернула ногу, а еще звонил Артур Эдуардович, хотел срочно тебя слышать.

Кира заметила, с каким пренебрежением на нее посмотрела Раиса, так, что хотелось плюнуть ей в глаза. Словно она не прислуга в доме, а хозяйка, а сама Кира — пустое место. Ян все не отпускал ее из своих рук, а тут еще возник Леха, удивленными глазами глядя на эту странную мизансцену. Не хватало еще Милки с сиськами до кучи, или Кельмана.

— Ты думаешь, я по первому зову кинусь ему перезванивать? И, Раиса Валентиновна, я считал вас более тактичной женщиной, которая не подглядывает из-за угла.

— Никто и не… — Раиса открыла рот от возмущения.

— Я все увидел и услышал.

Ян прожег женщину взглядам, сжал до боли руку Киры и потащил по дорожке к дому.

— Но…

— И да, Алексей, вы свободны на сегодня, ведь так? — он обратился к Кире, та кивнула.

— Лех, я позвоню.

Снова пошли дальше, Ян широкими шагами, Кира, едва успевая за ним. И что на него нашло?

— Ян, ну наконец-то, я тут…

— Ну что там у тебя на сегодня? Нога, рука, открытый перелом? Ну не смешно уже и неинтересно, если в следующий раз захочешь искупаться, не забудь лифчик, у меня девушка ревнивая.

Сказал громко, чтоб Мила услышала наверняка, та лишь поджала губы. Повел Киру в дом, через холл, на второй этаж в свою комнату, тут же захлопывая за ними дверь. Прижал к ней девушку спиной, сразу целуя так настойчиво и требовательно, что Кире стало не хватать воздуха.

Ян целовал, словно выплескивал эмоции, жадно, яростно, нуждаясь в этом здесь, сейчас, быть как можно ближе. Снял с головы бейсболку, швырнул на пол, распуская Кире волосы, взял лицо в ладони. Оторвался от губ, уперся своим лбом в ее.

Думал, сорвется на Раису с этим внезапным появлением, словно специально появилась, постоянно следит за ним, за каждым вдохом, все докладывая отцу, словно он маленький. Каждый раз, возвращаясь в этот дом, он не может контролировать свои эмоции, когда что-то касается отца. Вообще с трудом его выносит, сам считая дни, когда, наконец, станет свободным от него и своих обязательств и обещания.

Снова целует Киру, та отвечает, а его руки уже спускают лямки майки вместе с бретельками лифчика вниз, обнажая грудь. Ласкает рукой, задевая чувствительный сосок, Кира тихо стонет, а у него все закипает внутри, но уже не от гнева, а желания, от эмоций, что он испытывает каждый раз рядом с этой женщиной.

С его женщиной.

Губами по шее, на грудь, снимает с нее шорты и трусики, Кира с него рубашку, расстегивая ремень брюк и ширинку. Он такой горячий, гладкая кожа под ладонью, снова целует уже сама, толкая его к кровати.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сейчас совсем не надо слов, хотя их так много хочется сказать. И это уже не просто слепая страсть, это чувства, это что-то большее, чем влечение. От этого безумно хорошо, но и больно.

Неловкие движения в попытках снять с себя последнюю одежду, Кира сидит сверху, июньское солнце садится за окном, освещая ее обнаженное тело закатными лучами. Наклоняется, целует, лаская языком его губы, долго, мучительно нежно, потом прикусывает. Чувствует, как пальцы Яна скользят у нее между ног, как размазывают влагу возбуждения по набухшим складочкам, задевая клитор.

Сама сжимает пальцами его возбужденный член, проводит вдоль ствола несколько раз, чуть сжимая чувствительную головку. Опускается на него, медленно, так мучительно сладко растягивая себя, закрывая от наслаждения глаза.

Оседает как можно глубже, слегка раскачиваясь, Ян смотрит, как Кира запрокидывает голову, как собирает наверх волосы и поднимает руки, а потом, лаская шею, ведет ладонями вниз, сжимая грудь и соски. Невероятная, просто невероятная девушка, в которой нет ни грамма фальши. Его самого колотит от возбуждения, Кира раскачивается сильнее, громко стонет, делает бедрами круговые движения, течет еще больше, омывая член Яна своим соком, трется клитором о мошонку, чувствует, что скоро кончит, но не хочется так быстро.

Наклоняется вперед, ее тут же притягивают ближе, Ян целует, уже не в силах сдерживать себя, ловит крики девушки, когда начинает сам, поднимая бедра, вбиваться в ее лоно. Фиксирует за талию, Кира уже кричит в голос, член набух еще больше, его крупная головка упирается в заднюю стенку влагалища до сладкой боли, приближая ее к оргазму.

Кира кончает, мышцы судорожно сжимаются, она провоцирует оргазм Яна, который чувствует это, делает еще несколько толчков, кончая следом в раскрытое лоно девушки. Кира падает ему на грудь, тяжело дышит, тело покрыто испариной, слышит, как сердце Яна отбивает громкими ударами.

Ян гладит ее по спине, все еще находясь внутри, и это так невероятно правильно, быть с ней, в ней, чувствовать, любить, защищать.

— Кто такая Милка? — спрашивает тихо, не поднимая головы.

— Соседка.

— А почему она плавает почти голая?

— Мы с детства дружим, малышней еще купались вместе, только бассейн был другой.

— Она что, не вышла из пятилетнего возраста?

— Ты поедешь со мной?