Его ярко-синие глаза горели, и желваки ходили под скулами. Он действительно имел устрашающий вид.

Она приподнялась на цыпочки и провела губами по его шейному платку. Кэр вздрогнул и застыл. Она почувствовала, как напряглись все его мышцы, и тихонько дотронулась до его губ.

— Темперанс, — угрожающе произнес Кэр.

— Тише, — шепнула она и поцеловала его. Странно. Другой мужчина тоже только что целовал ее в губы, но ощущение от губ Кэра было совсем другим. Его губы были твердыми и теплыми, он намеренно сжал их. Она, чтобы не упасть, положила руки на его широкие плечи и наклонилась к нему чуть ниже. Она ощущала на его коже аромат каких-то экзотических специй — возможно, он втирал их после бритья — и опьяняющий вкус вина во рту. Она осторожно и лишь один раз лизнула его сжатые губы.

У него вырвался стон.

— Откройтесь, — выдохнула она, и он покорился. Она коснулась его языка.

Что-то в ней шевельнулось, рассыпалось и приняло какую-то новую чудесную форму. Темперанс не знала, что это такое, но ей хотелось удержать ее. Остаться здесь, в полутемном коридоре и бесконечно долго целовать Кэра. В дальнем конце коридора послышались голоса, приближавшиеся к ним.

Кэр, подняв голову, посмотрел в сторону бального зала.

Какая-то дверь открылась и закрылась, а голоса затихли.

Он взял Темперанс за руку:

— Пойдемте.

— Одну минуту.

Он удивленно повернулся, чтобы посмотреть на нее, но она зашла ему за спину. И черная бархатная лента почти соскользнула с его волос. Темперанс, пальцами расчесав его серебряные пряди, снова завязала ее.

Он, все еще прищурившись, посмотрел на нее:

— Удовлетворены?

— Пока да. — Она взяла его за руку, и он повел ее обратно в бальный зал.

— Мне придется начать все с начала, — сказала она, когда они начали прогуливаться по залу.

— Видимо, да.

Она подняла на него глаза.

— А вы возьмете меня на другой вечер или концерт? — Да.

Она кивнула. Он сказал это так, как будто это само собой разумелось.

— И когда вы снова собираетесь пойти в Сент-Джайлс? Она ожидала, что он ответит сразу же, но он некоторое время молчал. Его брови были задумчиво сдвинуты.

— Не знаю, — сказал он, наконец. — Меня беспокоит, что на нас уже дважды нападали. С одной стороны, это должно означать, что мы все ближе подбираемся к убийце Мари. С другой — я не хочу подвергать вас риску. Я должен обдумать это дело и решить, как лучше вести дальнейшее расследование.

Темперанс опустила глаза, разглаживая прелестное бирюзовое платье. Она никогда не трогала руками такого тонкого шелка. Кэр казался таким циничным, но во многих случаях его действия срывали маску циничности. Темперанс набралась смелости.

— Вы любили ее?

Он остановился, но она не смотрела на него. Она не могла.

— Я никого никогда не любил, — сказал он.

Это заставило ее взглянуть на него. Он смотрел куда-то вперед.

— Никого?

Он покачал головой:

— Никого после смерти Аннализы.

Ее сердце сжалось от его признания. Как можно прожить всю жизнь без любви?

— Но вы месяцы потратили на то, чтобы найти убийцу Мари, — осторожно заметила Темперанс. — Значит, она для вас что-то значила?

— Возможно, я искал потому, что она должна была что-то для меня значить. Потому, что я должен был любить ее. — Он поморщился. — Возможно, я гонялся за недостижимым, призрачным чувством. Возможно, я просто обманывал себя.

Ей захотелось заключить его в объятия, утешить этого холодного, одинокого человека. Но они стояли в заполненном людьми бальном зале, и она всего лишь сжала его руку. Прикосновение могло причинить ему боль, но ни один человек не мог бы выжить без прикосновения другого человека, даже Кэр.

Они остановились в стороне от танцующих, и она смотрела, как проходят мимо красивые женщины. Леди Хироу, сестра герцога Уэйкфилда, выделялась своим шелковым, с серебром, платьем.

— Не желаете потанцевать? — спросил Кэр. Темперанс покачала головой:

— Я не умею.

Он покосился на нее.

— Правда?

— Это не очень требовалось в приюте для подкидышей.

— Пойдемте. — Он снова куда-то повел ее.

— Куда вы меня ведете?

— Поверьте, не в темную комнату.

Они прошли в конец зала, где двойная дверь была приоткрыта, чтобы впустить немного свежего ночного воздуха. Через нее Кэр вывел Темперанс на длинный балкон, протянувшийся вдоль всей задней стены здания.

— Ну а теперь… — Кэр остановился и поднял их соединенные руки.

— О! — Она вдруг поняла, что он собирается сделать. — Не здесь.

— Почему не здесь? — спросил он. — Здесь никого нет. И правда. Ночь была слишком холодной, чтобы кто-нибудь вышел на балкон.

Темперанс прикусила губу, понимая, что сглупила, не научившись танцевать.

— Но…

Неожиданно он улыбнулся, став красивым и шаловливым.

— Вы боитесь, что я увижу, какая вы неуклюжая? Она показала ему язык.

— Осторожно, — тихо сказал он с прежней улыбкой на губах. — Я могу бросить этот урок ради другого занятия, которое мне больше по вкусу.

Она удивленно посмотрела на него, не зная, как понимать этот насмешливый тон.

— Давайте, не так уж это трудно.

В его голосе была нежность… и он вел себя как слишком чуткий человек.

Тронутая его нежностью, Темперанс вздохнула и отвела глаза.

Он взял ее за руку.

— Самое главное — вести себя так, как будто у вас палка вставлена… — покосился он на нее, — э… в спину. Смотрите.

Он терпеливо показывал ей фигуры танца, напоминая, что надо прислушиваться к музыке, доносившейся из открытой балконной двери. Темперанс следила за его грациозными движениями, пытаясь подражать. Но то, что казалось естественным для него, для нее было путаницей различных шагов.

— О, я никогда не сумею повторить это! — воскликнула она спустя несколько минут.

— Как драматично, — сказал он. — По-моему, у вас все получается.

— Но я все время путаю шаги, — сказала она. — А у вас это кажется таким естественным.

— Это естественно для меня, — объяснил он. — В детстве я часами разучивал эти па. Если я ошибался, учитель танцев своей тростью бил меня по ногам. Я быстро научился не делать ошибок.

— О, — совсем не к месту сказала она.

Его мир так отличался от ее мира. В то время как она, еще ребенком, училась готовить пищу, чинить одежду, экономить на каждом пенни, он осваивал эти глупые, замысловатые шаги. Она представила его гордым маленьким мальчиком, танцующим в большом элегантном бальном зале, в полном одиночестве, если не считать жестокого учителя танцев.

Дрожь пробежала по ее телу.

Он нахмурился.

— Вам холодно. Пойдемте в дом. Темперанс с благодарностью кивнула.

Они вернулись в бальный зал, в котором, казалось, никогда еще не было такого множества гостей.

— Не хотите пунша? — спросил Кэр.

Темперанс опять кивнула. Он нашел для нее свободный стул возле огромной вазы с цветами, она села, а он отправился на поиски какого-нибудь угощения. Время уже было позднее, и запах недогоревших свечей наполнял зал. Темперанс увидела, как несколько леди обмахиваются веерами, и позавидовала им. Ей захотелось тоже иметь веер. Затем она отругала себя за то, что ей хочется чего-то еще, ведь Кэр и так подарил ей слишком много. Вероятно, он прав: сколько бы ни имел человек, он все равно будет несчастлив.

Ее внимание привлекло какое-то движение, и она увидела пробиравшегося сквозь толпу сэра Генри. О Боже! Как неудобно, если он увидит ее. Темперанс отвернулась и поднесла руку к своей прическе, как будто проверяя, на месте ли ее жемчужные шпильки.

— Вы что-то уронили? — раздался рядом с ней женский голос.

Темперанс подняла глаза и с удивлением встретилась взглядом с большими серыми глазами леди Хироу. Она заняла место рядом с Темперанс.

— О нет, миледи.

— Кто-нибудь уже сказал вам, кто я? — спросила леди Хироу.

— Да.

— А. — Леди Хироу опустила взгляд на свои колени. — Этого и следовало ожидать, полагаю. — Она подняла глаза и, поймав взгляд Темперанс, улыбнулась хитроватой улыбкой. — Люди относятся ко мне по-другому, когда узнают, кто я.

— О. — Темперанс не знала, как на это ответить, потому что леди Хироу была, безусловно, права: к дочери герцога относятся по-другому. — А я — Темперанс Дьюз.

Леди Хироу широко улыбнулась: — Очень приятно.

Теперь Темперанс разглядела мелкие веснушки на ее носу. Они лишь подчеркивали гладкую белую кожу леди Хироу.

Именно в этот момент Генри прошел мимо них. Темперанс заметила его смущенный взгляд и поспешила отвернуться.

Леди Хироу проследила за ее взглядом.

— Этот человек — настоящая жаба.

— Простите? — не поняла Темперанс. Вероятно, она не расслышала. Неужели герцогские дочери называют джентльменов жабами?

Видимо, так. Леди Хироу кивнула:

— Сэр Генри Истон. На вид он довольно приятный, уверяю вас, но он обладает определенными жабьими свойствами. — Она слегка свела брови. — Он ничего вам не сделал?

— Нет. — Темперанс поморщилась. — Ну, он пытался поцеловать меня.

Леди Хироу тоже поморщилась:

— Ужасно.

— Да, действительно. И к тому же огорчительно. Видите ли, я думала, что он может заинтересоваться моим детским приютом. Боюсь, это было довольно глупо с моей стороны.

— А, — произнесла леди Хироу, словно размышляя. — Знаете, я думаю, вам не следует винить себя. Жабообразные джентльмены обычно пытаются поцеловать леди без всякого поощрения. По крайней мере, я пришла к такому выводу. Конечно, ни один джентльмен никогда не пытался навязать мне свое нежелательное внимание. Все-таки дочь герцога. — В голосе леди Хироу слышалось почти детское разочарование.

Темперанс улыбнулась. Она бы никогда не подумала, что получит такое удовольствие от разговора с дочерью герцога.

— Но расскажите мне об этом приюте для подкидышей, — попросила леди Хироу. — Я никогда не встречала леди, которая бы управляла приютом.

— О! — Темперанс ощутила приятное волнение. — Так вот, приют для несчастных детей находится в Сент-Джайлсе, и в настоящее время мы заботимся о двадцати восьми малышах, но мы могли бы принять намного больше, если бы у нас был попечитель. — Она опустила плечи. — Вот почему я так надеялась на сэра Генри. Леди Хироу покачала головой:

— Мне очень жаль. А в вашем приюте есть и мальчики, и девочки?

— Да, они, конечно, живут в разных комнатах, но все дети, которых мы принимаем, не старше девяти лет. В девять лет они идут в ученичество.

— Вот как? — сказала леди Хироу. Ее руки были изящно сложены на коленях, и сидела она неподвижно, но что-то говорило о том, что она искренне заинтересована. — Но тогда как же… О, надо же!

Она посмотрела за плечо Темперанс. Темперанс быстро обернулась и увидела довольно внушительных размеров матрону, настойчиво подававшую какие-то знаки.

— Это кузина Батильда, — сказала леди Хироу. — Вероятно, она хочет, чтобы я пообедала с ней, и очень рассердится, если я притворюсь, что не замечаю ее.

— Тогда вам лучше подойти к ней.

— Боюсь, что так. — Леди Хироу кивнула. — Было приятно познакомиться с вами, мисс Дьюз.

— Миссис, — поспешила поправить ее Темперанс. — Я вдова.

— Значит, миссис Дьюз. — Леди Хироу встала. — Надеюсь, мы еще встретимся.

Темперанс смотрела, как она пробирается к кузине Батильде. Обернувшись, Темперанс увидела Кэра, стоявшего перед ней со стаканом пунша в руке.

— В мое отсутствие вы попали в число избранных? Темперанс улыбнулась:

— Вы не представляете, как она мила.

Он снисходительно взглянул в сторону леди Хироу, затем снова на Темперанс.

— В самом деле? Пейте ваш пунш, а потом я угощу вас до неприличия необычным обедом и отвезу домой. Ваш брат, наверное, уже ждет вас у двери.

Прошло не менее часа, прежде чем они добрались до кареты Кэра. После вкусного обеда с прекрасным вином Темперанс широко зевала. Кэр усадил ее в карету, стукнул в крышу, сел рядом и заключил Темперанс в свои объятия. Она то просыпалась, то засыпала, пока они ехали по Лондону.

Все было как во сне. Она чувствовала себя в безопасности в его теплых руках и слушала, как сильно бьется его сердце. Он был не таким, как она, — аристократом из чудесного богатого мира, но сердце у него было как у любого другого мужчины.

Эта мысль успокоила ее.

Когда она в очередной раз проснулась, карета стояла и Кэр, осторожно тряс ее за плечо.

— Просыпайтесь, моя спящая красавица. Темперанс открыла глаза и зевнула.