Элизабет Хойт - Грешные намерения

Отсюда и сегодняшнее появление Сент-Джона.

Лазарус с долей иронии признавался самому себе, что роль дуэньи мужского пола, которую Сент-Джон взял на себя, делала его ухаживание за Темперанс несколько комическим.

Это слово остановило его. Ухаживание? Возможно. Он впервые ухаживал за женщиной, не соблазняя ее деньгами. Это была непривычно робкая мысль. Темперанс не ожидала от него денег. Ему оставалось рассчитывать лишь на свое обаяние. А его иногда не хватало.

— С каким же человеком мы встретимся сегодня? — спросил Сент-Джон, когда они вышли из кареты.

— С Джорджем Эппингэмом, лордом Фолком, — сказал Лазарус, глядя на стоявший перед ними дом с облупившимися стенами. Они находились в Вестминстере. Когда-то это был фешенебельный район, но большинство прежних богатых обитателей сбежали в западную часть города. — Он любит игру вслепую.

Лазарус почувствовал на себе быстрый взгляд Сент-Джона, но, словно не заметив его, постучал в дверь. В ответ не раздалось ни звука.

— Как вы нашли этого человека? — натянуто спросил Сент-Джон.

Лазарус холодно усмехнулся:

— Его мне порекомендовала хозяйка борделя.

Он заметил, как Сент-Джон посмотрел на Темперанс, но не успел ничего сказать, дверь распахнулась.

Неряшливая на вид служанка молча смотрела на них.

— Ваш хозяин дома? — спросил Лазарус.

Она сглотнула, почесала руку и, ничего не ответив, впустила их в дом, который явно знал лучшие времена. Тусклый деревянный пол. Пыль, скопившаяся по углам. За холлом была комната, в которую служанка без лишних слов открыла дверь.

В комнате за письменным столом сидел Фолк в поношенном восточном халате и мягком колпаке, гревшим его бритую голову. В камине Лазарус заметил жалкий огонек. Во всем доме царил холод.

— Кто это был, Салли? — спросил Фолк и только потом поднял голову. Он некоторое время смотрел на посетителей, и Лазарус подумал, что его глаза покрыты коркой льда.

— У меня нет денег. Мне нечего вам дать. Лазарус удивился.

— Но мы не сборщики налогов.

— А. — Фолк нисколько не смутился. — Тогда чем вы занимаетесь, позвольте спросить?

— Я хотел бы расспросить вас о нашем общем друге. Фолк поднял одну бровь. Он был моложе, чем сначала показалось Лазарусу, — пожалуй, не более сорока. Красив, но нужда или тяжелая жизнь оставили на его лице морщины, и оно немного обрюзгло. Еще год или два, и от его красоты ничего не останется.

— Вы знаете Мари Хьюм?

— Нет, — мгновенно ответил Фолк. Он не отвел взгляда, но его рука, лежавшая на столе, сжалась в кулак.

— Красивую женщину с круглым красным родимым пятнышком в уголке правого глаза? — осторожно спросил Лазарус. — Почти два месяца назад ее нашли мертвой в Сент-Джайлсе.

— В Сент-Джайлсе умирает много шлюх, — сказал Фолк.

— Да, — кивнул Лазарус, — но я не говорил, что она была шлюхой.

Выражение лица Фолка не изменилось.

Лазарус взял Темперанс за руку и посадил ее на кривобокий диван.

Сент-Джон остался у двери.

Фолк бросил быстрый взгляд на Темперанс и Сент-Джона и, казалось, не счел их заслуживающими внимания.

— Что все это значит? — спросил он Лазаруса.

— Мари была моим другом, — ответил Лазарус. — Я хочу найти ее убийцу.

Смуглую кожу Фолка покрыла бледность.

— Ее убили?

Мог ли человек, притворяясь, сменить цвет своей кожи? Лазарус подумал, что это невозможно.

— Ее нашли привязанной к кровати, с распоротым животом.

Фолк с ужасом посмотрел на него, резко повернулся и бессильно опустился в кресло.

— Я не знал.

— Вы виделись с ней? — спросил Лазарус. Фолк кивнул:

— Около десятка раз или больше. Но я не был единственным мужчиной, которого она принимала.

Цвет лица Фолка возвращался к нормальному, если таковой вообще существовал.

— У нее было несколько клиентов. Она соглашалась на необычные вещи.

Он понимающе посмотрел на Лазаруса, как будто они хранили одну и ту же грязную тайну. Только Лазарус за многие годы перестал стыдиться так, как стыдился когда-то.

Он ответил Фолку тяжелым взглядом.

— Вы знаете имена других ее клиентов?

— Возможно.

Лазарус посмотрел на него, а затем сказал, не глядя на Сент-Джона:

— Отведите миссис Дьюз в карету, пожалуйста. Темперанс внутренне сжалась, но не возразила, когда Сент-Джон вывел ее из комнаты и закрыл за ними дверь. Все это время Лазарус не спускал с Фолка глаз.

— Ну, рассказывайте.

— Не напрасно ли мы оставили его наедине с этим человеком? — с тревогой шепнула Темперанс Сент-Джону.

Он продолжал спускаться по ступеням.

— Кэр знает, что делает.

— Но лорд Фолк позовет других слуг. Что, если они одолеют лорда Кэра?

Мистер Сент-Джон посадил ее в карету и сел напротив.

— Я полагаю, Кэр справится. Кроме того, незаметно, что у Фолка есть не только эта полоумная девица, но и другие слуги.

Темперанс с беспокойством посмотрела в окошко.

— Вы беспокоитесь за него, — тихо сказал Сент-Джон. Она удивилась:

— Конечно, я беспокоюсь за него.

Неожиданно увидев выражение удовлетворения на его лице, она поняла, что ее беспокойство значит для него нечто большее.

Она посмотрела на свои руки и еще тише повторила:

— Конечно, я беспокоюсь за него.

— Я рад, — сказал он. — Думаю, за него уже очень давно никто не беспокоился.

— Кроме вас, — сказала она.

Он задумался, и она впервые заметила, как хороши его задумчивые серые глаза.

— Я беспокоюсь за него, но это совсем другое. У меня есть семья.

Неожиданно он вздрогнул и тряхнул головой, как будто что-то вспомнив.

— Или была, по крайней мере.

Наступила неловкая тишина, ибо он явно горевал о чем-то и не хотел говорить об этом.

Спустя некоторое время Темперанс набралась храбрости.

— Он все еще не вышел.

— Выйдет, — скрестил на груди руки Сент-Джон.

— Вы ее знали? — неожиданно спросила Темперанс. — Мари?

Она увидела, что высокие острые скулы Сент-Джона порозовели.

— Нет, я ее никогда не видел. — Он еще гуще покраснел. — Он… он хорошо скрывал эту часть своей жизни.

— И он никогда не был женат? Сент-Джон помолчал.

— Насколько я знаю, его никогда не интересовали респектабельные женщины. — Он взглянул на нее. — По крайней мере, до сих пор.

Наступила ее очередь с пылающими щеками рассматривать свои руки. Темперанс скорее почувствовала, чем заметила, как Сент-Джон подался вперед.

— Послушайте, может быть, он кажется суровым, циничным и даже иногда жестоким. Но не забывайте, его душа уязвима. Не причиняйте ему боли. Она вскинула голову:

— Я никогда не сделаю этого. Но он покачал головой:

— Это вы сейчас так говорите, но не забывайте об этом никогда. Не заставляйте его страдать.

Карета покачнулась, лорд Кэр открыл дверцу.

Сент-Джон бросил на Темперанс предостерегающий взгляд и передвинулся на прежнее место.

— Вы получили то, что вам было нужно?

— Получил. — Кэр стукнул в крышу кареты и устроился рядом с Сент-Джоном. — Фолк знает, по крайней мере, еще троих.

Сент-Джон посмотрел на него с сомнением:

— Это немного.

— Но это больше, чем я знал раньше, — ответил Кэр. Сент-Джон усмехнулся:

— И как вы будете искать этих людей?

— Я наведу, справки, — высокомерно ответил Кэр.

— Господи, «наведу справки».

Они пререкались, но Темперанс видела, что это доставляет им обоим удовольствие, хотя они были готовы тысячу раз умереть, чем в этом признаться.

Она смотрела в окошко и почти забылась, думая о том, что сказал ей Сент-Джон. Он, должно быть, ошибся? Разве мог человек, подобный Кэру, иметь какие-то слабости? Она посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц. Он был увлечен разговором с Сент-Джоном, однако перехватил ее взгляд. Не прерывая свой спор с другом, Кэр прикрыл веки, и уголок его губ чувственно приподнялся.

У Темперанс перехватило дыхание, и она поспешила отвести глаза. Боже мой! Если один только его взгляд так действует на нее, то она, безусловно, нуждалась в предостережении. Вскоре они подъехали к городскому дому Сент-Джона.

— Доброй ночи, Кэр, миссис Дьюз, — попрощался Сент-Джон.

Темперанс кивнула.

— Доброй ночи, и спасибо вам, — сказал Кэр.

— Всегда к вашим услугам, — пожал плечами Сент-Джон.

Дверь за ним закрылась, и карета тронулась, Темперанс ожидала, что Кэр сядет рядом, но, казалось, ему было достаточно просто смотреть на нее. Она немного поежилась под его взглядом, а затем у нее вырвался вопрос, давно не покидавший ее мысли.

— Вы знали, что она принимает и других мужчин? Вопрос был грубым, она это понимала, но Кэр умел следить за ходом ее мыслей.

— Нет.

— Но… — Она опустила глаза на складки своей накидки и потерла пятнышко. — Она была вашей любовницей. Вы ожидали от нее верности?

— Да.

— И что? — Она почти кричала. — Почему вы так равнодушны?

— Она была у меня на содержании, — холодно объяснил он. — И больше ничего.

— Как долго?

— Почти два года.

— И как часто вы посещали ее? Он раздраженно пошевелился.

— Обычно два раза в неделю.

Темперанс смотрела на него, и какие-то чувства переполняли ее душу, угрожая разрушить барьер молчания.

— Вы посещали Мари дважды в неделю в течение двух лет. Вы сотни раз занимались с ней любовью…

— То, что мы делали, не было любовью, — резко перебил он.

Она только отмахнулась от его слов.

— Однажды вы сказали, что не любили ее, но хоть какие-то чувства к ней вы должны были иметь.

Он молча смотрел на нее.

— Вы взяли на себя огромный труд и не раз рисковали жизнью, чтобы найти ее убийцу. — Она хлопнула ладонью по сиденью. — Должно быть, она значила для вас больше, чем просто любовница.

— Так вы считаете, что я должен был любить ее? — тихо спросил он.

По какой-то, необъяснимой причине Темперанс охватил гнев.

— Я думаю, вы хотели любить Мари, вас увлекала мысль о любви, но вы не понимали, что такое любовь. И думаю, что именно это вы ищете в Сент-Джайлсе, какой-то источник эмоций, какое-то представление о том, что такое человеческие чувства.

— Как вы проницательны, миссис Дьюз, — произнес Кэр, совершенно потрясенный. — Вы знаете меня меньше месяца и уже докопались до глубины моей души.

Ее гнев мгновенно исчез.

— Лазарус…

— Что? — На его скуле дергался мускул. — Что вы хотите услышать от меня?

Она закрыла глаза.

— Что-нибудь. Все. Объясните мне, как она была вашей любовницей, но вы не знали, что у нее были другие мужчины, что у нее был брат. Расскажите мне что-нибудь, Кэр. О каких-нибудь чувствах.

— Вероятно, здесь нечего рассказывать, — тихо проворчал он, явно не тронутый ее словами. — Вероятно, мои поступки совершены лишь по капризу. Вероятно, я никогда за всю свою жизнь не любил другое человеческое существо. Вероятно, я на это не способен.

Она смотрела на него, чувствуя себя так, как будто ей нанесли рану, ею овладевала страшная усталость.

— Я вам не верю. Все люди способны любить.

Он откинул голову и рассмеялся неприятным смехом.

— Все? Какое ребячество! Разве шлюхи любят? А любовницы? Скажите мне, человек, который изнасиловал вашу сестру, может любить?

Темперанс бросилась на него, не успев даже подумать, что делает, и заколотила его по шее, по плечу, по лицу, по всему, до чего могла дотянуться.

— Замолчите! Замолчите! Замолчите!

Он осторожно ухватил ее руки за запястья.

— Простите меня. Я знаю, каких слов вы ожидали от меня, но я не могу дать вам этого, я могу вам дать только это.

Он прикрыл ее своим черным плащом, словно птица крыльями, и поцеловал.

Король Ледяное Сердце повернулся к Мег и с вызовом посмотрел на нее. Но Мег только сказала:

— Это нелюбовь.

— А тогда что же это, прекрасная Мег?

У Мег дрогнули губы, как будто она скрывала улыбку.

— Похоть, ваше величество. Ваши наложницы предлагают вам похоть.

Король громко выругался, от чего синяя птичка затрепетала на своей жердочке.

— Убирайся отсюда, Мег. И постарайся в следующий раз надеть более подходящее для тронного зала платье.

Мег сделала реверанс.

— Ваше величество, сожалею, но у меня нет другой одежды, кроме той, что сейчас на мне.

— Позаботьтесь, чтобы она была должным образом одета, — распорядился король Ледяное Сердце, и Мег снова отвели в темницу…