Линда Миллер - Грешный ангел

– Вам придется выйти, – отозвался Ковэн, – а я займусь им и перевяжу его. Элай, останьтесь здесь и помогите мне.

– Я тоже хочу помочь, – проговорила Бонни. Доктор Ковэн не любил возражений. – Делайте то, что я сказал.

– Но…

– Выйдите! – приказал доктор.

Бонни вышла, как и мужчины, которые принесли Вебба.

Возмущенная тем, что ее так бесцеремонно выставили, Бонни пошла на кухню и поставила чайник. Разводя огонь, она бормотала слова, которые и в Лоскутном городке не считались приличными.

Потянувшись за желтым чайником для заварки, Бонни вдруг вспомнила, как чуть не разбила его о голову Вебба, и слезы хлынули из, ее глаз. Голос Элая заставил ее вздрогнуть.

– Доктору нужно что-нибудь для перевязки: простыня или что-нибудь в этом роде.

Элай вышел, а Бонни все стояла посреди кухни, горько сожалея о том, что она не вышла замуж за Вебба. Многое было бы по-другому, если бы она не водила его за нос, мечтая о несбыточной любви. Вспомнив о том, что недавно пережила с Элаем, Бонни содрогнулась от душевной муки.

Возможно, наказанием за ее грехи станет смерть. Смерть Вебба!

Дождь начался поздно ночью. Он барабанил по крышам и окнам Нортриджа, река поднималась все выше.

Сидя возле кровати, на которой лежал Вебб, так и не приходивший в сознание, Бонни не замечала ни дождя, ни ветра за окнами. Она так и не притронулась к чаю, принесенному Кэтти, но рассеянно держала в руках чашку.

Она вздрогнула, когда Кэтти взяла чашку у нее из рук со словами:

– Боже, мэм, вы слышите, какой дождь? Такой ливень испугал бы и самого Ноя.

Бонни подняла глаза.

– Кэтти?

Девочка дотронулась до лба Бонни.

– Ну, конечно же, я. – В ее голосе звучало беспокойство.

Запахнувшись в халат, Кэтти вышла из спальни и вскоре вернулась с горячим чаем.

– Пожалуйста, выпейте, мэм!

Не сводя глаз с бледного распухшего лица Вебба, Бонни отхлебнула из чашки.

– Посмотри, что с ним сделали, – сказала она.

– Это сделали люди из Союза, мэм, – тихо проговорила Кэтти, садясь на пол возле Бонни. – Весь город так говорит.

Бонни не могла ни говорить, ни думать.

– Иди спать, Кэтти: уже, должно быть, поздно.

– Поздно, – подтвердила Кэтти, не двигаясь. – Выпейте еще глоток чая.

Бонни послушно поднесла чашку к губам.

– Кажется, идет дождь, – заметила она.

– Да, очень сильный. Думаю все мужчины Нортриджа сейчас укладывают мешки с песком на берег.

Глаза Бонни задержались на усталом лице Кэтти.

– Что?

– Лоскутный городок смоет, если не удастся укротить реку, и вокзал, и «Медный Ястреб», и, – она помолчала, взглянув на Вебба, – издательство мистера Хатчисона.

Дрожащими руками Бонни поставила чашку, вскочила со стула и бросилась к окну. Из-за тьмы она ничего не могла разглядеть через залитое дождем стекло.

Шторм разыгрался не на шутку: ветер ревел, как зверь, бил в стены, рвал крышу, стучал в окна. Бонни взмолилась про себя, чтобы все обошлось.

– Мешки с песком не удержат реку, Кэтти. Девочка с состраданием взглянула на нее.

– Люди очень стараются, даже эти дьяволы из Союза помогают.

– Откуда ты знаешь? – спросила Бонни. – Ведь ты не была у реки.

– Недавно заходил мистер Кэллахан, он и рассказал мне.

– Сэт? Что он хотел?

Кэтти пожала плечами.

– Наверное, мисс Джиноа послала его узнать, как дела. Он спрашивал о Роз.

Бонни вдруг ясно представила себе, как Элай под проливным дождем укладывает мешки с песком на берегу реки. Должно быть, это он послал Сэта узнать, все ли в порядке с его дочерью.

Детской кроватки в спальне не было. Бонни вскрикнула:

– Роз?

– Она в моей комнате, мэм. Спит ангельским сном. Разве вы не помните, что я перенесла кроватку, когда мисс Джиноа доставила нас домой?

Бонни ничего не помнила, взволнованная этим, она закрыла лицо руками.

– Я присмотрю за мистером Хатчисоном, мэм, а вы пойдите отдохнуть.

– Я хочу взглянуть на Роз.

Бонни вошла в маленькую комнатку рядом со спальней и долго стояла у детской кроватки. Мысли беспорядочно теснились в голове, у Бонни разболелась голова.

Узкая кровать Кэтти казалась теплой и уютной, Бонни легла поверх одеяла, не раздеваясь и решив отдохнуть несколько минут.

Когда она проснулась, было утро. Шторм кончился, но дождь продолжал заливать Нортридж.

Убедившись, что Роз тепло укрыта, Бонни подошла к окну. Все окутала серая пелена, залившая улицы вода плескалась о ступени театра «Помпеи». Вздрогнув при мысли о Веббе, Бонни поспешила в свою спальню, на ходу поправляя волосы. Вебб, казалось, спал, спала и Кэтти, примостившись на стуле, пряди ее черных волос упали на голубой халат. Бонни решила ее не будить. Взяв другое платье, она пошла в комнату Кэтти, чтобы переодеться и причесаться.

– Кэтти, – тихо позвала она, вернувшись в свою спальню. – Кэтти!

Кэтти открыла сонные глаза.

– Да, мэм.

– Пожалуйста, присмотри за Роз и мистером Хатчисоном, я ненадолго уйду.

– Вы идете на улицу? – голубые глаза Кэтти расширились от изумления, – но, мэм, вы не можете выйти в такую погоду…

– Я не могу сидеть здесь в полной неизвестности, – возразила Бонни.

Девушка испуганно посмотрела на Вебба.

– Вдруг мистеру Хатчисону станет плохо?

– У него могут начаться сильные боли. – Бонни взяла коричневый пузырек с лекарством, оставленным доктором Ковэном, и поставила его на столик. – Тогда дай ему, если меня не будет.

Увидев, с какой силой дождь хлещет в окно, Кэтти взмолилась:

– Пожалуйста, не уходите, вы можете утонуть.

– Ты в безопасности, Кэтти.

– Я боюсь не за себя!

Решив не обращать внимания на слова Кэтти, Бонни спустилась в магазин. На полу стояла вода, она просачивалась из-под двери, снаружи она уже залила порог магазина.

Вздрогнув, Бонни подумала, не угрожает ли опасность Роз, Кэтти и Веббу, хотя магазин и стоит на высоком месте.

Она надела плотный плащ с капюшоном и закуталась в шерстяной плед. Потом рывком открыла дверь и выскочила на улицу.

Дождь хлестал, почти ослепляя ее, она пробиралась по тротуару наощупь. Бонни прошла вдоль фасада отеля «Союз», завернула за угол – и вскрикнула от ужаса: Колумбия поглотила Лоскутный городок, лишь верхний этаж «Медного Ястреба» выступал из воды, как остров. Она видела, как копошатся люди на крыше «Медного Ястреба». Издательство Вебба и железнодорожный вокзал были уже под водой. Река поднялась так высоко, что люди спускали лодки прямо с крыльца пансиона Эрлины.

Держась за холодный фонарный столб, Бонни наблюдала, как плывут лодки к «Медному Ястребу», люди на крыше кричали, размахивая руками.

Вымокнув до костей, Бонни все же спустилась вниз по холму, чтобы узнать, кто погиб. Она боялась за Элая.

Она с трудом шла из-за сильного ветра, спуск казался труднее восхождения на гору. Но Бонни все же добралась до заведения Эрлины.

Эрлина едва взглянула на Бонни, ее внимание было поглощено людьми на крыше и лодками, которые направились к ним. Сквозь пелену дождя Бонни с трудом разглядела в одной из лодок Элая, он греб изо всех сил.

Пережив безумный страх за Элая, Бонни испытала сейчас такое облегчение, что от слабости еле держалась на ногах.

– Много людей погибло? – крикнула она Эрлине. Эрлина повернула к ней бледное лицо.

– К счастью, не так уж много. Люди спасались здесь или у мисс Джиноа. – Помолчав, она спросила: – А как Вебб?

Бонни устыдилась, что оставила Вебба.

– Он сильно пострадал, – прокричала она, – но надеюсь, что поправится.

– За ним присматривает Кэтти? – осведомилась Эрлина.

Бонни кивнула и снова устремила глаза на Элая. Он уже достиг «Медного Ястреба» и, поставив одну ногу на крышу, протягивал кому-то руку. Форбс тоже был на крыше и помогал товарищам спускаться в лодки. Вдруг он поскользнулся и упал в бурлящую воду.

От ужаса у Бонни перехватило дыхание, но она увидела, что Элай успел схватить Форбса за руку и втащить его в лодку.

– А я уж подумала, что плыть ему теперь до самого Гранд Калле, – сказала Эрлина, придвинувшись к Бонни.

Бонни перевела дух. Не отрываясь, она смотрела, как лодки подплывают все ближе и ближе, вода бурлила у ее ног, захлестывая крыльцо.

Эрлина уже помогала причалить одной из лодок. Потеряв равновесие, Бонни поскользнулась на мокрых досках и упала в холодную воду.

Потеряв калоши, барахтаясь и стараясь не захлебнуться, Бонни пронзительно закричала. Вода накрыла ее с головой, но Бонни все же всплыла и тут же увидела бревно, несущееся прямо на нее.

В отчаянии она уцепилась за него. Зеленая бурлящая вода кружила бревно, как щепку, словно желая лишить Бонни ее единственной опоры.

Должно быть, ее несло целую милю вниз по реке. Вдруг с другой стороны бревна появилась чья-то голова. Бонни вскрикнула.

– Держись, Бонни! – воскликнул Элай, обхватывая бревно одной рукой и протягивая ей другую.

Она была так измучена, что почти ничего не понимала. Бревно бешено завертелось. Элай что-то делал, ему не удалось взгромоздить Бонни на бревно животом вниз. Проклятое бревно все кружилось.

У нее уже не было сил держаться и, если бы не рука Элая, она бы свалилась в реку. От страха, холода и отчаяния она потеряла сознание.

Очнувшись, Бонни не знала, сколько времени прошло. Дрожа и клацая зубами, Бонни смотрела в бледное лицо Элая.

– Мы уже умерли?

Откинув мокрую голову, с которой струилась вода, он рассмеялся.

– Вполне уместный вопрос.

Бонни увидела, что бревно врезалось в берег – от этого она и очнулась. Теперь уже можно было ухватиться за узловатые корни дерева, росшего на берегу.

Цепляясь за них, она выбралась на мокрую траву, руки кровоточили, но от испуга она не чувствовала боли. Элай тоже выбрался на берег, усталый, но очень довольный, и рухнул на мокрую траву.

Дождь не прекращался. Местность была незнакомой, и Бонни поняла, что их унесло за много миль от Нортриджа.

Элай отдышался и встал на ноги, вода лила с него ручьями, одежда прилипла к телу. Он протянул руку Бонни.

– Пойдем! – крикнул он, перекрывая шум ливня, – нам надо найти укрытие!

Поблизости не было ни домов, ни сараев, а сосны и ели, редкие и не слишком густые, не могли служить убежищем. Задыхаясь от влажных испарений, которые поднимались от земли, Бонни ковыляла за Элаем, он крепко держал ее за руку.

В миле от реки они нашли перевернутый фургон. С огромными усилиями они подтащили его к высокому пню и прислонили к нему. Они забрались туда и прижались друг к другу, чтобы согреться. Измученные, они скоро забылись сном.

Бонни разбудил солнечный луч, он проник сквозь заросли и коснулся ее. Боже, солнце! С воплем ликования Бонни выбралась из фургона.

Солнце освещало мокрую землю, и Бонни, радуясь его лучам, сбросила с себя мокрую одежду и закружилась голая, наслаждаясь теплом.

Смех Элая заставил ее остановиться, и она настороженно посмотрела на него, со стыдом ощутив свою наготу. Она попыталась объяснить ему, что хотела только согреться, но слова не шли с языка.

Элай дрожал в своей мокрой одежде.

– А ты хорошо придумала, – сказал он, снимая измятую рубашку, скидывая сапоги и расстегивая брюки.

Бонни отвернулась. Какой-то звук заставил ее насторожиться, и она собралась уже спрятаться в фургон, испугавшись, что кто-то приближается к ним. Оказалось, что это Элай развешивал их одежду на ветвях кустарника.

Бонни покраснела и попросила его вернуть ей одежду.

Элай, голый, как Адам до грехопадения, взглянул на нее, едва удерживаясь от смеха.

– Не отдам, пока не высохнет. Разве тебе неприятен солнечный свет?

Бонни прикрыла груди руками и, поскользнувшись, упала на мокрую, согретую солнцем траву. Элай подбежал к ней и опустился на землю.

– Спасибо, что спас меня.

Элай потянулся к ней и коснулся ее бедра.

– Я не мог потерять тебя, – серьезно сказал он.

Разомлев от тепла, Бонни подвинулась к Элаю. Его прикосновения были нежными и ласкающими, солнце согревало ее, и она легла навзничь.

– Иногда, – шепнул Элай, – мне даже не верится, что ты так прекрасна!

Его рука раздвинула ее бедра, а может, они раздвинулись сами, и Бонни вскрикнула, когда он проник в нее пальцами.

– О! – воскликнула, изнемогая от страсти, Бонни и шире раздвинула ноги.

– Так мы все-таки живы? – усмехнулся Элай.

Бонни застонала и изогнулась.

– Да, живы, – пролепетала она. Жар охватил ее тело.

Палец, проникший в нее, ритмически двигался.

– Давай решим, что будем делать, раз уж мы живы, – сказал Элай.

Вопль рвался из груди Бонни, соски набухали, бедра погрузились в густую траву, как в нежный бархат.