– А потом вы вместе шли наверх?

– Ты имеешь в виду, ложились ли мы в ту самую кровать, к столбикам балдахина которой ты имел несчастье быть привязанным? Да.

Она встретилась с ним взглядом, отпила глоток вина, затем поставила бокал на стол.

– Вы найдете себе другую любовницу.

Желание вспыхнуло вновь подобно отблеску в красном вине. Дав улыбнулся, смакуя тепло, побежавшее по его жилам.

– Я определенно не собираюсь мучиться в одиночестве.

– Еще одна кость, которую вы поставите мне в счет?

– Мы займемся костями попозже, Джордж, когда сожрем все мясо. Для начала мне хотелось бы узнать, каким образом ты оказался в столь незавидном положении, что решил заняться взломом комодов совершенно незнакомых тебе людей с целью похищения их галстуков.

– Я отправился в Лондон поискать счастья, но в пути меня ограбили. Так как мир окончательно еще не заключен, то пробраться сюда из Франции не так-то просто.

– И потому ты решился путешествовать с контрабандистами и бродягами, которые и ободрали тебя как липку. И сейчас ты полон негодования, хотя должен ощущать себя счастливым, что не лишился жизни. Прошу, продолжай.

Она чуть покраснела.

– У меня нет никого из близких родственников. Мне пришлось жить своим умом, сэр, как, по всей видимости, и вам.

– О Боже! – воскликнул Дав. – Еще один найденыш!

– Вовсе нет! Мои родители – англичане, но имели несчастье встать не на ту сторону, когда заварилась прискорбная якобитская история.

– И, однако, они назвали тебя Джорджем? Как оригинально с их стороны!

– Моего деда также звали Джордж. В честь святого Георгия, а не одного из ганноверских королей.

– А твой отец? Он тоже истреблял драконов? Она засмеялась.

– Иначе почему бы еще он стал поддерживать Чарлза Эдварда Стюарта? В любом случае мой отец оказался слишком горд для того, чтобы вернуться, ломая шапку, в страну, из которой он бежал в такой панике. Так что хотя я и рожден в Англии, но вырос в Италии.

– Как твоя семья умудрилась выжить?

– Мои родители завели свое дело – занялись антиквариатом. Не слишком удачно, как выяснилось. Когда их обоих унесла лихорадка, после них почти ничего не осталось. – Она наблюдала за тем, как он наполнял их бокалы. – Одни кредиторы. Я решил, что для меня разумнее будет выручить деньги за оставшееся имущество и отправиться попытать счастья на мою утраченную родину. Хотя я понимаю теперь, что, выбирая перевозочное средство, проявил редкое безрассудство, но я вовсе не думал потерять все свои деньги.

Рассказанная ею история объясняла и ее безупречный английский, и необычное образование, и даже то, почему она решила путешествовать в мужском платье, но только не то, почему она продолжала скрывать свой пол и теперь.

– Мои соболезнования в связи с твоей утратой, – посочувствовал он ей по-итальянски, просто чтобы убедиться.

Голубые глаза откровенно встретили его взгляд, и она без заминки ответила на том же языке:

– Я стараюсь платить свои долги, мистер Давенби. Я удовлетворил требования кредиторов моего отца. Если возможно без ущерба для моей чести, я компенсирую вам то, во что, по вашему мнению, я вам обошелся.

Дав отпил вина, все так же глядя ей в глаза, и снова заговорил по-английски:

– То, во что ты мне обошелся, компенсировать нельзя, и я отказываюсь понимать, как бы ты мог взяться за дело.

Она опустила глаза, чтобы разрезать яблоко на аккуратные ломтики. Следя за ее руками, он почувствовал, что, если бы его не связывала до сих пор своего рода верность Мег и если бы не желание разгадать игру молодой особы, он бы показал «Джорджу» прямо сейчас, что, несмотря на ее маскарад, он видит ее насквозь и то, что он видит, ему нравится.

– Ах да, – проронила она. – Ваша любовница. Вам ее будет не хватать сегодня ночью.

Он улыбнулся – слова ее и в самом деле развеселили его, хотя и не смягчили его гнева. Совсем не то сказал бы мужчина, если бы обратился к другому мужчине.

– Да. И очень сильно.

– Так вы не считаете, что воздержание способствует спасению души?

– Я полагаю воздержание противоестественной мерзостью.

– Потому что вам нравится блуд? – Уголки ее губ приподнялись в улыбке, и она процитировала: – «Брак был предписан как средство от греха и ради избежания блуда, дабы те, кто лишен дара сдержанности, могли бы вступать в брак и содержать себя вдали от скверны». Вам следует жениться, мистер Давенби.

На сей раз он не сдержался и расхохотался вслух.

– Ей-богу! Ты же цитируешь из проповеди по случаю церемонии бракосочетания! Неужели ты женат, Джордж?

Она провела пальцем по краю бокала. И улыбнулась в ответ.

– Нет.

– Ну и то слава Богу! Жена и орава вопящих детишек очень бы осложнили наши взаимоотношения. Ты уже понял, друг мой, что попал в холостяцкий дом, и порядки в нем отличаются прискорбной распущенностью.

– Меня скорее поразило, что все предметы обстановки выбраны преимущественно со вкусом и любовью к красоте, – заметила она. – Вы неравнодушны к прекрасному?

– Ты проницателен, мой друг. – Он налил ей еще вина. – Но все предметы здесь – особенно те, что отличаются красотой, – создавались ради того, чтобы удовлетворить самым низменным нуждам мужчины.

В глазах ее мелькнула настороженность, но она заметила с вызовом:

– За исключением англиканского служебника?

– Напомни мне, чтобы я никогда больше не запирал тебя в одной комнате с молитвенником.

– Я бы предпочел, чтобы меня вообще больше не запирали.

– Все зависит от твоего поведения.

– О, – протянула она. – А я думаю, что мое будущее в данный момент целиком и полностью зависит от вашего каприза. И зачем вы берете на себя труд предостерегать меня, что вы обладаете всеми обычными слабостями нашего пола, поскольку и без предупреждения это до болезненности очевидно, сэр, с самого начала.

– Слабостями?

– Вы не можете жить без женщины, которая делила бы с вами постель. Такая страстная приверженность плотским утехам делает мужчину уязвимым.

Он дал знак лакею убирать скатерть и подавать бренди.

«Неужели она и в самом деле верит, что в сексуальном плане мужчины уязвимее женщин?» – думал он. Такая идея вдруг показалась ему просто неотразимо привлекательной – она определенно так и манила позволить себе немного безнравственности.

Лакей вышел из комнаты. Они поглядывали друг на друга поверх полированного красного дерева стола.

– Так ты уверен, что женщины никогда не испытывают отчаянного желания предаться любовным утехам?

– Не так, как мужчины, – ответила она. – Мужчины страстно жаждут любви. Женщины только дают ее. Мужчина превращается в сущего шута горохового из-за своих желаний, чего никогда не происходит с женщиной.

– Если такое и бывает, – заявил он, – то означает только, что женщина, о которой идет речь, еще не повстречала подходящего мужчину.

Свечи стали догорать, а сгущающийся полумрак создавал интимность. С Мег эта часть вечера всегда так мило и так неотвратимо превращалась в приготовление к постели. В каком-то уголке его сердца мысль о ней ныла как заноза.

– А вы всегда оказываетесь подходящим мужчиной?

– Всегда, – ответил он, в основном чтобы подзадорить ее. – А ты нет?

Предательский румянец разлился по ее щекам.

– Я не могу позволить себе заключить с вами пари, сэр. Но вы не правы. И если вы искренне убеждены в своей правоте, то ваши любовницы всегда лгали вам.

– Но всякому молодому человеку должно посвятить себя изучению способов, какими можно доставить удовольствие женщине в постели.

– Неужели вы станете подбивать меня исследовать грех? – Жилка на ее шее пульсировала сильно и часто. – И когда же надлежит приступать к обольщению, сэр? Может, во время разговора за обеденным столом?

– Почему бы и нет? Все твое внимание сосредоточивается на том, чтобы дать ей понять, какой прекрасной она является для тебя и как сильно ты желаешь ее. Такое поведение называется – флирт. Если она желает тебя, дыхание ее станет немного чаще. Ее щеки вспыхнут румянцем. Как только ты прочтешь приглашение в ее глазах...

– Полагаю, далее следуют касания? – спросила она. – И в каких местах?

– В каких бы ни пожелала женщина. – Он поглаживал ножку своего бокала и смотрел ей прямо в глаза. Он начинал входить во вкус. – Тело женщины – священный храм, содержащий в себе множество прелестных местечек, каждое из которых так и просит мужского поклонения.

Зрачки ее расширились, так что глаза казались совершенно черными, как агат. Она повернула голову, и сверкнула белая обнаженная кожа: то место, где гибкая длинная шея соединялась с мочкой уха.

Увидеть один раз мельком ее нежную женскую плоть оказалось достаточно для того, чтобы он почувствовал прилив желания.

Рука ее, когда она потянулась к графину, чуть заметно дрожала, дыхание стало прерывистым.

– Но если уж вы желаете обучить меня приемам записного повесы, сэр, то скажите мне: как долго надлежит задерживаться в подобных местах?

– Столько, сколько потребуется ей, чтобы решиться предложить кавалеру перейти к еще более сладостным местам.

Она снова посмотрела на него, на щеках ее появились алые пятна.

– Зачем же ждать, пока она предложит? Отчего просто не взять то, что вам надо?

Он знал, что его собственные зрачки расширены не хуже, чем ее, а лицо горит таким же лихорадочным румянцем. Его воображение, словно подстегнутое безумием, рвануло вперед.

– Что мне надо? Мне надо, чтобы ее язык отчаянно стремился переплестись с моим, чтобы ее соски неутомимо напрягались навстречу моей ладони. Мне надо услышать, как она постанывает, оттого что один холмик не в силах более выдерживать моих ласк, другая же грудь молит о том, чтоб и ее не обошли подобным вниманием. Мне надо, чтоб она начала умолять мой язык приступить к исследованию...

Графин с бренди со стуком опустился на стол.

– Однако вы и тут сохраняете свой хваленый контроль над собой?

– Контроль? Да. Но над собой, не над нею. Даже когда она предлагает моим рукам и губам самое сладостное место из всех – меж ее ног.

Она прикусила свою нижнюю губу.

– И вы ни на мгновение не оказываетесь в полной ее власти?

– Конечно, оказываюсь. Но и она равным образом оказывается в моей: когда потрясающая до основания потребность встречается с другой потрясающей до основания потребностью, когда пламя чувственности охватывает нас и начинает переплавлять в одном и том же тигле. Однако несмотря на мой интенсивный пыл, я жду ее, потому что любовные утехи сладостнее всего тогда, когда дама задает темп.

– Так вы манипулируете женщиной. – Она сжала пальцами бокал. – Тут-то вы и превращаетесь в ее раба. Она никогда не будет так же отчаянно страдать от желания, как вы.

– Нет, будет. Если мужчина ни разу не заставил женщину желать его столь же страстно, как он желает ее, значит, он чертовски эгоистичный любовник.

Она рывком поднялась и наклонилась над столом, обеими ладонями упираясь в полированное красное дерево.

– Однако леди Грэнхем, невзирая на ваше хваленое постельное искусство, рассталась с вами довольно решительно, не так ли?

– У Мег не оставалось выбора. – Хотя кровь бушевала в его жилах, он поставил свой бокал на стол. – За что мне, кстати, следует благодарить тебя и твою невзрачную малолетнюю горничную.

– Так сколько времени вам нужно, чтобы заставить любую даму молить о продолжении, сэр? Одна ночь? Несколько? Так как я не в состоянии удовлетворить ваши низменные желания сам, то не угодно ли вам приказать, чтобы я как сводник пошел на улицу, дабы обеспечить вам проститутку на сегодняшнюю ночь?

Он окинул ее взглядом с головы до ног.

– Как насчет высокой дюжей женщины, темноглазой, как цыганка, и пугливой, как мышка? Я питаю отвращение к дерзким женщинам.

– Ноги длинные или короткие? Ресницы густые? Грудь большая?

Он чуть не задохнулся.

– Очень мило с твоей стороны предложить свои услуги, но я предпочитаю сам добывать себе любовниц.

– Так какую же службу я могу сослужить для вас, сэр, в возмещение моего долга? Вы ведь не позволите мне просто так взять и уйти отсюда?

Дав подождал, пока биение сердца успокоится и возбуждение сойдет на нет.

– Почему бы и нет? Именно так я и собираюсь поступить, так как уже время ложиться спать.

– А что же будет со мной?

Он встал, подошел к камину и снял с себя белый пышный галстук, все время наблюдая за ее отражением в зеркале над камином. Чувство мучительного сожаления пронзило его, затмив владевшие им смесь гнева и веселья. Ему ужасно не хватало Мег. И ему предстояло сегодня лечь в холодную пустую постель. И что же делать с молодой особой, как узнать ее подлинные мотивы?

– Что, черт возьми, вы могли бы предложить мне такого, чего я не смог бы получить в другом месте, причем с большей легкостью и с меньшими затратами? – Неширокий кусок полотна свисал с его пальцев, когда он повернулся к ней. – Вот, возьми. Вся кровь отлила от ее лица.