Салли Маккензи - Грешный маркиз

– Лжец! Проклятый лжец! – Стокли нацелил пистолет прямо в лоб Чарлза. – Это твоя последняя ложь, Найтсдейл.

Постепенно сознание вернулось. Эмма поежилась и сжала кулаки, чтобы унять дрожь. Она сняла с лица последние липкие нити. Их уже не было, но ей все еще чудились их мерзкие прикосновения.

Наверное, паутина осталась в волосах. Может быть, даже вместе с пауками.

Ее затошнило от ужаса. Но она сумела овладеть собой. Ей нужно выбраться отсюда во что бы то ни стало. Она должна найти Чарлза.

Но где она теперь находится? Она потеряла ориентиры, попав в паутину. Боже правый, когда лицо и волосы облепили липкие нити, Эмма словно обезумела. Она завизжала, стала прыгать и вертеться, пытаясь высвободиться. Терла лицо руками, потом вытирала руки о стену. Эмму передернуло.

Нужно идти. Сгодится любое направление. Где-нибудь да отыщется дверь. Главное – не поддаваться страху.

Она пошла вдоль стены и почти сразу же услышала мужские голоса. Неизвестно, есть ли там дверь, но можно ведь заколотить по стене что есть сил, чтобы привлечь внимание. Она расскажет про Стокли. Сможет предупредить Чарлза.

Голоса сделались громче. Слава Богу, она идет в правильном направлении Эмма ускорила шаг. Рука наткнулась на торчащую из стены деревянную планку. Дверь! Она облегченно привалилась к ней спиной, переводя дух.

И услышала крик. Эмма приложила ухо к двери. Стокли! Он был совсем близко, за стеной. Ей почти удавалось разобрать слова. Сердитый, угрожающий голос! Затем спокойный ответ Чарлза. Стокли опять кричит.

Сейчас произойдет непоправимое!

Пальцы Эммы лихорадочно ощупывали стену. Как же открыть дверь? Ее обуял смертельный страх. Эмма попыталась сосредоточиться. Вот же рычаг – немного правее! Она дернула вверх. Ничего. Эту дверь не открывали уже много лет.

Стокли закричал снова. На сей раз она разобрала слова:

– Это твоя последняя ложь, Найтсдейл!

Неужели она опоздала? В отчаянии Эмма вцепилась в рычаг и навалилась на дверь всем телом. Дверь подалась и открылась. Эмма услышала треск, а затем звук выстрела. Она бросилась на пол.

Чарлз смотрел на дуло пистолета Стокли. Но это не продлится долго, и надо быть готовым броситься в сторону, когда негодяй решится нажать на спусковой крючок. Однако надеяться можно было лишь на чудо.

И чудо произошло. За спиной Стокли отошла стена, оттолкнув бюст двоюродного дедушки Рэндалла прямо в руки мистера Стокли. Пистолет выстрелил. Пуля угодила в портрет основателя рода Дрейсмитов.

Чарлз набросился на Стокли, уложил его на пол лицом вниз и заломил руки за спину.

– Проклятие! Мы пропустили потеху, Робби. – На площадке лестницы возник герцог Олворд.

– Джеймс, разве я не говорил, что твои часы отстают? – Робби повернулся к Чарлзу: – Послушай он меня, и мы прибежали бы сюда пять минут назад. Но нет, герцогу Олворду все недосуг купить приличные часы.

– А я-то гадал, куда вы запропастились. – Стокли дернулся, и Чарлзу пришлось заломить вверх его руку. – Помогите усмирить этого молодца, будьте так любезны.

– С удовольствием, правда, Джеймс? А что произошло?

– Точно не знаю. Но если вы займетесь Стокли, я смогу…

– Навести здесь порядок, – закончил фразу герцог. – Как я тебя понимаю! Просто безобразие – изумруды и бриллианты разбросаны по всему полу! Нехорошо, да, мисс Петерсон?

Чарлз резко обернулся. Эмма сидела на полу вся в грязи и паутине. Лицо закрывали волосы. И все же она была прекрасна.

– Эмма!

Джеймс схватил Стокли. Чарлз вскочил.

– Смотри под ноги! – крикнул Джеймс.

Чарлз с трудом оторвал взгляд от Эммы. Пол был усеян тиарами, браслетами, ожерельями и кольцами, золотом и драгоценными камнями. Бюст двоюродного дедушки Рэндалла треснул пополам, явив миру свое содержимое.

– Что ж, – сказал Чарлз, – похоже, мы нашли сокровища мистера Стокли.

– Неожиданный финал, ничего не скажешь!

Эмма сидела возле камина и сушила волосы. Она поднялась к себе, как только Чарлз забрал ее из царящего в галерее хаоса. Крепко поцеловав, отправил ее наверх, сам он занялся Стокли. Кроме того, нужно было успокоить обеспокоенных гостей. Многие слышали выстрел. Кое-кто из мужчин бросился наверх.

Эмма приняла ванну, смыв с себя последние остатки паутины. Ей хотелось, чтобы даже воспоминаний не осталось! Жаль, вода быстро остыла. А так она просидела бы в ванне еще пару часов. Потом стала дожидаться, когда придет Чарлз. Ждать пришлось недолго. Эмма услышала, как он разговаривает с Хендерсоном у себя в комнате. Отослав лакея, Чарлз пришел к ней.

Она хотела было броситься ему на шею, но не решилась. Какое грустное у него лицо! Чарлз опустился в кресло возле камина и уставился на огонь, спрятав руки в карманах халата.

– Что вы сделали с мистером Стокли?

– Им занимается Джеймс. Стокли предстанет перед судом по обвинению в убийстве моего брата. Не сомневаюсь, что его ждет виселица.

Эмма изучала его профиль. Губы Чарлза сложились в горькую улыбку.

– Мало того что я потерял брата, так теперь узнаю, что его убили…

Эмма опустилась перед ним на колени.

– Не думайте об этом. Что случилось, то случилось. Ничего не поправить.

– Я вел себя слишком легкомысленно. Нужно было настоять на тщательном расследовании, как только я получил печальное известие.

– Зачем? Расследование никого бы не воскресило. – Но мы могли бы выйти на Стокли. И вам не пришлось бы бродить среди пауков.

– А вам не пришлось бы стоять под прицелом пистолета мистера Стокли.

Чарлз пожал плечами. Он смотрел на огонь, а Эмма не сводила глаз с него самого. Потом Чарлз тихо сказал:

– Когда мне сказали, что Пол погиб, я так разозлился! Я думал вовсе не о брате. Я думал только о том, что его смерть означает лично для меня. Мне казалось, что я угодил в ловушку.

– Чарлз, мы не можем приказывать чувствам. Вы сделали все, что должны были. Все думали, что смерть Пола – просто трагический случай. Если кому-то и нужно винить себя, так это мне. Я не давала отцу стать счастливым с миссис Грэм.

Чарлз погрустнел еще больше. Затем взглянул ей в лицо:

– Ваши чувства можно понять…

– Я вела себя как избалованный ребенок. Теперь я это понимаю. Но не могу ничего изменить, как бы мне этого ни хотелось. И вы не можете вернуться в прошлое.

– Мы можем лишь идти вперед.

Он дернул плечом.

– Я не знаю…

– Зато я знаю. Ненавижу плохо отзываться о мертвых, тем более не хотелось бы говорить о вашем брате и его жене, но… думаю, девочкам будет гораздо лучше с вами. И поместью будет лучше. Вы ведь останетесь жить в Найтсдейле, не так ли?

– Я думаю проводить здесь несколько месяцев в году.

– Только несколько месяцев?

Наконец-то он улыбнулся:

– Полагаю, мне следует всерьез отнестись к моему общественному положению. Занять свое место в палате лордов. Да и вам надо провести сезон в Лондоне. Девочкам наверняка понравится цирк Эстли и Гайд-парк. Мне кажется, нет ничего дурного в том, если мы будем уезжать из Найтсдейла на некоторое время, не так ли?

– Да. – Эмма улыбнулась в ответ. – Разрешаю вам уезжать из Найтсдейла, но не от нас!

– Об этом не беспокойтесь, милая. – Он лукаво взглянул на нее: – Мне ведь нужен наследник, помните? Кажется, мы уже установили – ничего из этой затеи не выйдет, если я буду жить в Лондоне, а вы в Кенте.

Ее окатило сладкой волной. Теперь она вполне поняла смысл этой фразы. Чарлз подошел ближе.

– Ну что? Чем вы запустите мне в голову на сей раз? Или в доме не осталось ни одной фарфоровой собачки?

– К сожалению, нет. – Эмма видела, ему все еще грустно. Она улыбнулась. Ей был известен отличный способ разогнать тоску. – Тогда я очень на вас рассердилась. А теперь не сержусь.

– Нет?

– Нет. Сейчас меня одолевают другие чувства.

– Правда? Звучит интригующе.

– Правда. А вот вы пообещали мне кое-что, но слова не сдержали.

Чарлз недоверчиво приподнял бровь:

– Обещал? Что же я обещал?

Эмма встала перед ним, и банное полотенце упало к ее ногам. Она стояла нагая на фоне пламени камина и улыбалась, глядя ему в глаза. Он больше не грустил. Теперь в его глазах она видела любовь, страсть.

– Вы обещали вести себя очень неприлично. Так, как я и представить себе не могу.

Чарлз протянул к ней руки. Эмма чувствовала – он весь горит. Она слегка расставила ноги.

– Предупреждаю, – промурлыкала она, – у меня весьма бурное воображение.

Он не мог говорить, едва мог думать. Просто смотрел на белую кожу, на темный островок между сверкающих бедер, ощущал жар ее тела. Она раздвинула ноги, и палец Чарлза скользнул внутрь.

– Эмма!

Опираясь о ручки кресла, она наклонилась к нему, чтобы поцеловать. Язык облизал его губы, проник внутрь. Он обхватил ладонями ее полные груди, так соблазнительно раскачивающиеся перед ним. Эмма тихо застонала и раздвинула ноги шире, усаживаясь ему на колени. Раздвинула полы его халата, и он почувствовал ее руки на своем разгоряченном теле.

Он не хотел брать ее в кресле. Ему хотелось сделать это в постели. В родовой постели Дрейсмитов. Пусть уходят призраки прошлого!

Он оторвался от ее губ.

– Кажется, это я обещал вести себя плохо…

– Что?

– Я говорю, что это я обещал вести себя плохо. Хуже, чем вы можете вообразить; Но это вы плохая девочка, мисс Петерсон. Вы хуже, чем я мог себе представить.

Эмма довольно улыбнулась. Он легонько шлепнул ее по округлой выпуклости, а она засмеялась и показала ему язык.

– Любовь моя, я не позволю вам соблазнить меня прямо здесь. – Он подхватам ее на руки и поставил на пол. – Когда-нибудь, но не сегодня. – Он сбросил халат. Усмехнувшись, Эмма потянулась к самой выступающей части его тела… – Ведите себя прилично, дорогая.

– Заставьте меня.

– С удовольствием. – Он схватил ее и понес в свою спальню.

Эмма лежала на постели, протягивая к нему руки. Когда она обняла его, Чарлз наконец понял – он дома.