Бонкичмондра Чоттопаддхай - Грезы Тадж-Махала

— Ты должен переодеться в платье могольского всадника и вернуться сюда вместе с моголами. Держись рядом с паланкином принцессы. Ты должен будешь сделать все, что я тебе скажу.

Махарана дал Маниклалу подробные инструкции. Выслушав его, Маниклал воскликнул:

— Да здравствует махарадж! Все будет исполнено. Только прошу вас, пожалуйте мне коня!

— Нас сто воинов, — ответил Радж Сингх. — У нас сто коней. Лишнего коня для тебя нет. Я не могу взять коня у кого-нибудь из воинов и отдать тебе. Можешь взять моего.

— Не возьму, пока я жив, — сказал Маниклал. — Тогда дайте мне хотя бы оружие.

— Откуда у нас лишнее оружие? Нам самим его не хватает. Я не могу обезоружить другого и вооружить тебя. Можешь взять мое.

— Это невозможно. Тогда пусть мне дадут хотя бы одежду.

— У нас нет ничего, кроме того, что одето на нас самих. Я ничего не смогу тебе дать.

— Махарадж! — воскликнул Маниклал. — Тогда дайте разрешение добыть все это недозволенным способом.

— Опять украдешь? — засмеялся махарана.

Маниклал прикусил язык.

— Я поклялся, что больше не буду воровать, — сказал он.

— Тогда как же? — спросил махарана.

— Добуду обманом, — ответил Маниклал.

Радж Сингх рассмеялся.

— Во время войны все воры, все обманщики, — заметил он. — Я тоже собираюсь украсть невесту падишаха. Сижу в засаде, как разбойник. Делай, как знаешь.

Довольный Маниклал совершил пронам и удалился.

Было уже темно, когда Маниклал вернулся в Рупнагар. Рупнагарский базар поразил Маниклала своей красотой. Он был залит светом сотен фонариков, украшавших лавки. Всевозможные яства возбуждали аппетит своими яркими красками, цветы и цветочные гирлянды чаровали зрение, ветер разносил их аромат. Маниклал поставил своей целью раздобыть оружие, однако это отнюдь не означало, что он собирался уморить себя голодом. Он накупил множество лакомств, съел все до последней крошки, напился воды и, расплатившись с лавочником, отправился на поиски бетеля.

Лавка бетеля выделялась богатым убранством. Многочисленные светильники, заключенные в фонарики разной формы, струили мягкий свет. Стены лавки были обклеены разноцветной бумагой и увешаны всевозможными яркими картинками, главным образом любовного содержания. Посреди на мягком ковре восседала владелица — продавщица бетеля. Ей лет за тридцать, но она была не лишена привлекательности. Светлая кожа, большие глаза, пылкий взгляд, а улыбка, обнажающая два ряда безукоризненных зубов, исполнена соблазна. Когда она смеется, дрожат и сверкают все ее золотые и серебряные украшения. Все это не укрылось от внимательного взгляда Маниклала. Он попросил дать ему бетеля.

Сама хозяйка не занималась торговлей, бетель готовила и продавала служанка. Владелица лавки только принимала деньги и ласково улыбалась.

Служанка приготовила бетель. Маниклал заплатил двойную цену и заказал бетель снова. Пока бетель готовили, он улыбнулся хозяйке и попытался завязать с ней беседу. Он не мог начать разговор с комплиментов ее красоте, чтобы она не подумала чего плохого, и похвалил сначала убранство лавки и украшения хозяйки. От его речей хозяйка растаяла и в дополнение к сладкому бетелю одарила его сладкими словами. Продолжая жевать бетель, Маниклал взял у хозяйки кальян и принялся курить. В это время обнаружилось, что кончились пряности, и служанка отправилась за ними в соседнюю лавку. Пользуясь ее отсутствием, Маниклал сказал хозяйке:

— Я вижу, ты ловкая женщина. Я давно уже ищу такую. У меня есть враг, которому я хочу насолить. Сейчас я объясню тебе, что нужно сделать. Если ты мне поможешь, я дам тебе золотой.

— А что от меня требуется?

Понизив голос, Маниклал рассказал ей о своем плане. Хозяйка любила пошутить и тотчас же согласилась.

— Мне не нужен золотой, — сказала она. — Наградой мне будет удовольствие, которое я получу.

По просьбе Маниклала служанка принесла из соседней лавки чернильницу, ручку и бумагу. Посоветовавшись с продавщицей бетеля, Маниклал написал: «О любимый! Я видела, как ты въезжал в город и очарована твоей красотой. Я погибну, если не встречусь с тобой. Я слышала, что завтра вы уезжаете. Значит, сегодня мы обязательно, обязательно должны встретиться. Иначе я перережу себе горло. Человек, вручивший это письмо, покажет тебе, как найти меня».

Когда письмо было готово, Маниклал написал наверху «Мухаммед-хану».

— Кто он такой? — спросила продавщица бетеля.

— Один могольский всадник, — ответил Маниклал.

В действительности, Маниклал не знал никакого Мухаммед-хана. Однако он был уверен, что среди двух тысяч моголов должен найтись хотя бы один Мухаммед. А всем известно, что каждый могол называет себя ханом. Поэтому смело можно было писать «Мухаммед-хану».

— Могу я привести его сюда? — спросил он, покончив с письмом.

— Нет, сюда нельзя, — ответила хозяйка. — Придется снять комнату.

Вдвоем они отправились на базар и подыскали комнату. Хозяйка принялась готовить ее к приему могольского воина, а Маниклал с письмом пошел в лагерь моголов. Там царил шум и суматоха. Никакого порядка не было и в помине. Посреди лагеря образовался целый базар, со всех сторон слышались смех и шутки.

— Господин, вы не знаете, где я могу найти Мухаммед-хана? — спрашивал Маниклал у встречных могольских воинов. — У меня письмо для него.

Но никто не знал Мухаммед-хана. Одни отвечали руганью, другие отрицательно качали головой, третьи советовали поискать в другом месте. Наконец, один могол сказал:

— Мухаммед-хана я не знаю. Но меня самого зовут Нур Мухаммед-хан. Дай взглянуть, может быть, письмо мне.

Маниклал охотно вручил ему письмо, он знал, что могол обязательно попадется в ловушку. А могол подумал, прочтя письмо: «Не все ли равно, кому оно послано? Почему бы мне не воспользоваться удобным случаем?» Маниклалу он сказал:

— Да, письмо действительно мне. Веди меня.

Могол зашел в свою палатку, причесался, надушился, принарядился и вышел.

— Эй, слуга, — окликнул он Маниклала, — далеко ли идти?

— Очень далеко, господин! — почтительно сложив руки, ответил Маниклал. — Будет лучше, если вы поедете верхом.

— Отлично.

Мухаммед-хан вывел лошадь и готов был вскочить в седло, когда Маниклал снова почтительно сложил руки и сказал:

— Господин! Вы едете в богатый дом, было бы хорошо, если бы вы явились во всем блеске своего вооружения.

«Он прав, — подумал новоявленный любовник, — я воин. Как это я поеду без оружия?»

Могол вооружился и сел на коня. Приведя его в условленное место, Маниклал сказал:

— Здесь. Я подержу вашего коня, а вы войдите в этот дом.

Могол спешился. Маниклал взял коня под уздцы. Обвешанный оружием Нур Мухаммед хотел было войти в дом, но решил, что с оружием неудобно предстать перед дамой. Он вернулся и оставил у Маниклала свое оружие. Маниклалу это было лишь на руку.

Войдя в дом, могол увидел великолепное ложе, на котором сидела красавица. Комната благоухала ароматом розового масла. Повсюду разбросаны цветы, а прямо перед ним стоял кальян с душистым табаком. Хан снял обувь и, сев на ложе, обратился к красавице с пылкими словами. Затем он снял верхнюю одежду и, обмахиваясь цветочным веером, блаженно затянулся дымом кальяна. Женщина красноречиво дала ему понять, что он пользуется взаимностью, и могольский воин был совершенно очарован.

Не успел он выкурить трубку, как в дверь постучал Маниклал.

— Кто там? — спросила женщина.

— Это я, — ответил Маниклал, изменив голос.

— Беда, — испуганно прошептала хитрая женщина, — вернулся муж. Я думала, что сегодня он уже не придет. Спрячься под кроватью. Я его сейчас выпровожу.

— Что такое? — воскликнул могол. — Мужчине не пристало прятаться! Кто бы сюда ни пришел, я разделаюсь с ним.

— Что ты говоришь? Опомнись! Ты хочешь убить моего кормильца? Вот награда за мою любовь! Полезай под кровать, я быстро отделаюсь от него.

Маниклал продолжал стучать в дверь, и моголу поневоле пришлось залезть под кровать. Он был толст, и это было нелегко. Протискиваясь под кровать, он в нескольких местах ободрал себе кожу, но что поделаешь — любовь требует жертв. Наконец его мясистая туша скрылась под кроватью, продавщица бетеля пошла открывать дверь.

Когда они вдвоем вошли в комнату, она спросила, как было условлено:

— Почему ты вернулся? Ты ведь говорил, что не придешь сегодня.

— Я забыл ключ, — по-прежнему изменив голос, отвечал Маниклал.

Делая вид, что она разыскивает ключ, продавщица бетеля взяла одежду могольского воина, и они оба вышли, заперев за собой дверь. А хан терпел в это время укусы мышей под кроватью.

Маниклал переоделся в костюм могола, опоясался его мечом, вскочил на его коня и направился занять его место в мусульманском лагере.

Хитроумная Лира-биби тоже, как и все во дворце, прознала о моем несчастье. Она пришла ко мне следующим вечером. Я в слезах лежала на своем ложе. Совсем одинокая, потому что все танцовщицы покинули меня, ушли к коварной Зинзине. Немыслимый позор усугублялся еще и тем, что мне предстояло выйти замуж за человека по положению ниже меня! Фатих-бей был купцом, вайшьей! Я же происходила из гордого рода воинов-кшатриев!

— Так и будешь проливать слезы? — спросила меня Лира-биби.

— А что мне остается делать? — в отчаянии спросила я. — Хотя я еще могу выпить яд!

— Сделать это ты всегда успеешь, — сказала торговка. — А как насчет того, чтобы взять судьбу в свои руки?

— Как это? — оживилась я.

— Когда я проходила сегодня утром по дворцу, то слышала, что принц Кхуррам ожидает гонцов от своего друга, сына бомбейского махараны.

— И что? — спросила я, найдя, что моя мудрая товарка начинает несколько издалека.

— Мы сами станем этими гонцами! — сообщила Лира-биби. — Мы проникнем в покои принца, и ты объяснишь ему все! Или ты, дочь визиря, находишь все это слишком рискованным?

Конечно, так и было. Но признаться в том, что я трушу, я не могла. А вот любимого мужчину, как я знала, без боя не возьмешь. И я приняла решение.

— Да, — пламенно воскликнула я, схватив товарку за руку. — Мы станем этими гонцами!

Мы прятались за украшенной роскошными бриллиантами портьерой, неподалеку от поста стражи со стороны южного входа, откуда должны были прибыть бомбейские гонцы. Конечно, кто-то из зорких стражников видел, как мы прятались. Но никто не стал доставать нас оттуда. Потому что такие вещи в огромном дворце были достаточно обыденными.

И вот мы увидели из-за края портьеры двух молодых и пригожих собой бомбейцев в роскошных и покрытых дорожной пылью одеяниях. Когда они показали стражникам перстень махараны, те пропустили их во дворец. Гонцы решительно направлялись к покоям принца, как вдруг Лира-биби вышла из-за портьеры и решительно шагнула им навстречу.

— Куда вы так торопитесь? — игриво спросила она.

Гонцы застыли.

— Вы, должно быть, устали с дороги? — говорила торговка. — Тот, к кому вы так торопитесь, прислал нас, чтобы вы немного отдохнули в наших объятиях.

Один из гонцов обрадовался. Но второй, более опытный, обошелся без улыбки.

— Кто вы? — настороженно спросил он.

— Мы — простые танцовщицы. Меня зовут Зета, а мою подругу Кета! Нам хорошо заплатили, господин!

Вестники переглянулись. Кивнули друг другу.

— Что ж, — воскликнул старший, — ведите!

Я держала лицо под сари, чтобы эти люди не видели того, как я краснею. Где это видано, чтобы дочь визиря выдавала себя за блудницу?!

Мы пришли к маленькому покою, в котором я и сама ни разу не бывала. Но решительно прошла туда вслед за Лирой-биби. За нами, посмеиваясь, прошли гонцы. В покое было темно.

— Раздевайтесь! — сладким голосом приказала мужчинам торговка.

— Почему здесь темно? — спросил старший из вестников.

— Потому что, когда ты увидишь меня, ты будешь ослеплен моей красотой! — проворковала Лира-биби, чье лицо, как и пристало мусульманке, было скрыто вуалью, пускай даже и полупрозрачной. — Не бойся, милый! Я не старуха и не уродина!

Мужчины разделись. Я в первый раз осталась в одной комнате с голыми мужчинами. И мне стало не по себе.

Пользуясь темнотой, юркая Лира-биби подобрала с пола одежду гонцов и прошептала мне: «Бежим!», и мы выскользнули из покоя, который торговка тут же замкнула на ключ.

Мы не добежали даже до конца коридора, когда в дверь послышались удары и крики: