Она настолько растворилась в этом моменте, что не знала, написаны ли в сценарии слова, которые она произносит. По щекам текли слезы, руки дрожали, а колени сделались слабыми, словно ее надломил собственный грех.

И когда она забылась в словах и целиком растворилась в роли, то шагнула не туда, куда ей велел Норман. Сасс всего на дюйм отошла от черты, но этот дюйм стал для нее роковым. Курт Ивенс вложил в роль все, что мог, и его занесенная рука опустилась сильно и резко; она пронеслась не мимо Сасс, как велел режиссер, а ударила прямо по щеке. От удара Сасс упала не назад, как было задумано, а вправо. Туда, где под ее тяжестью обрушилась земля, и не нашлось никого, достаточно быстрого или смелого, кто попытался бы подхватить Сасс до того, как она упала с утеса на мокрый песок в сотне футов внизу.


— Я думал, что она разбилась насмерть.

Курт беспокойно ходил взад-вперед, хотя помещение было совсем крошечное. Он ненавидел Ирландию за то, что в ней так мало места, особенно тут. Возникало такое ощущение, будто все готовы выпрыгнуть из собственной кожи; хочется бегать или, по крайней мере, ходить и ходить.

— Где же эти доктора? Боже, просто не могу поверить в то, что случилось. Нам нужно поскорей вернуться в Сидар, где Сасс окажут максимальную помощь…

— Она получит максимальную помощь, мистер Ивенс.

Курт резко повернулся. У стоявшего в дверях доктора вид был усталый, его зеленую хирургическую одежду покрывали пятна. Курт постарался не думать об их происхождении. Он отошел назад и остановился возле Лизабет и Ричарда, сидевших на низком диванчике под высоким окном. Доктор подошел к ним и рухнул на стул, видавший и лучшие времена. Он зажег сигарету и провел рукой по голове, снимая зеленую шапочку и обнажая лысеющую макушку. Курт даже не попытался извиниться за свои слова, молчали и остальные. Они дали доктору немного передохнуть; что ему надо сказать, он скажет сам в свое время. Ждать пришлось недолго. Он сделал несколько глубоких затяжек, после чего взглянул на встревоженную группу.

— Мисс Брандт в очень тяжелом состоянии. Мы сделали все, что могли, но переломов очень много. Мокрый песок как бетон. Да и время работало против нее. Пока спасатели добрались до нее, пока перевезли. Мисс Брандт потеряла много крови из порезов и ссадин, полученных при падении. — Маленький человечек покачал головой и тяжело вздохнул; он сжимал и разжимал руки, словно это могло разогреть пальцы, онемевшие после этой многочасовой операции. — Вы работали в особенно опасном месте. Не могу понять, как вы выбрали этот утес и почему вас никто не предупредил об опасности. Так близко от края…

Его сетования лишь распалили гнев Курта. Он шагнул вперед, тело его напряглось, словно он был готов наброситься на этого коротышку, недавно державшего в своих руках жизнь Сасс.

— Черт побери, вы что, думаете, мы хотели, чтобы все это произошло? Кто-то из нас хотел этого? — Курт обвел всех глазами, но Ричард отвел взгляд, а Лизабет опустила ресницы. — Или вы думаете, что я сделал это нарочно? Я клянусь, мы просто неправильно двигались. Она просто шагнула в сторону. — Курт изобразил маленький шажок, словно хотел убедить всех в своей невиновности. Затем протянул руки ко всем, кто был готов выслушать его мольбу. — Это просто нелепая случайность.

Лизабет поднялась и дотронулась до сжавшихся кулаков Курта. Ее напутал тон его голоса. Он обезумел от вины и гнева, как и все они, но переживает еще более болезненно. Ведь это он отправил ее вниз с утеса, и теперь уже ничего нельзя изменить. Лизабет схватила его за руку, но он стряхнул ее. Казалось, он ее совсем не замечает, пойманный в клетку своим гневом, не спуская глаз с доктора.

Быстрым движением Лизабет встала перед ним. Она схватила его руки, крепко сжала и встряхнула.

— Курт, — произнесла она так тихо, что слышать мог только он. — Курт, тебя никто не обвиняет. Ты слышишь меня? Мы все видели. Это трагический, жуткий несчастный случай. Ты понимаешь? Курт?

Удивляясь себе, Лизабет протянула руку и положила ладонь на его затылок. Он содрогнулся, его забила дрожь, и, наконец, обезумевшие глаза устремились на нее. В первый раз за все время Лизабет ощутила свою связь с Куртом Ивенсом. Бедняга. Ужас, испытываемый им, должно быть, невыносим.

Лизабет осторожно потянула его вперед, к себе, до тех пор, пока не смогла обнять его. И лишь тогда Курт размяк, отдался своему горю, нуждаясь в утешении, предлагаемом этой женщиной. Он крепко обнял ее и зарыдал.

— Я этого не хотел, Лизабет. Честное слово, я не знал, что так случится. И как могло такое произойти? Моя Сасс. Как могло это произойти?

Успокаивая его, словно ребенка, Лизабет усадила Курта на диван. Ричард пошевелился, жалея, что у него не хватает смелости тоже разрыдаться. Он видел ее, эту ауру беды, окружившую Сасс, с того момента, когда они дрожали над ней в вертолете, направляясь в Дублин. Они бросили все — съемочную группу, оборудование, сценарий — и молились лишь об одном: чтобы она осталась жива.

Впрочем, у Ричарда мелькнула мысль, что, быть может, им лучше бы молиться о ее смерти. Доктор сообщил им известие, оказавшееся хуже, чем они могли ожидать. Он заговорил об этом, когда решил, что они готовы его выслушать.

— Чудо из чудес, но мисс Брандт избежала серьезной травмы головного мозга. Она отделалась сотрясением. — Он тяжело вздохнул и уставившись на свои стиснутые руки, продолжал перечислять: — На лицо наложено множество швов. На правой руке серьезная рана. Кажется, она не может ею шевелить, и мы пока не знаем, почему. Повреждение нервов нами не обнаружено, мышцы все целы. Паралич может быть просто следствием шока, а ее неспособность следовать нашим командам следствием медикаментозного лечения. Пока она полностью не придет в сознание, мы не будем знать, что с рукой. — Доктор заерзал и заглянул всем поочередно в глаза. — Сломаны кости таза, ребра. — Лизабет в ужасе застонала, но не пошевелилась. — К несчастью, основной удар от падения пришелся на ноги. Левая совершенно раздроблена, правая ненамного лучше, но я не думаю, что ей понадобится дополнительная хирургическая помощь.

— Раздроблена? Как это понимать? — спросил Ричард, понимая, что смысл будет иметь для него самого не меньшее значение, чем для Сасс.

— Будет просто чудо, если ногу удастся спасти, — последовал уверенный ответ.

Доктор закончил сообщение, и в комнате все стало тихо. Сидевшая на диване троица затаила дыхание. Эхо бормотаний и рыданий Курта повисло в воздухе, слившись с отзвуком прогнозов доктора. Всем не давали покоя слова хирурга. Они бились в голове у Ричарда, стонали в душе Лизабет, кричали в Курте. Божественной красоты Сасс больше не существует. Они никогда не увидят прежнюю богиню. Красота уже не будет ее капиталом.

— Я вам очень сочувствую, — тихо произнес доктор. Сотни раз он сообщал подобные известия родным и близким своих пациентов. И ничего не меняло то, что на этот раз пострадавшая была звездой экрана. Слова ранили, вызывали шок у всех, у богатых и у бедных.

— Мы можем ее увидеть? — спросила Лизабет, первой из всех придя в себя. Ведь нужно что-то делать, и она хотела увидеть все своими глазами, прежде чем принимать решение.

Доктор провел усталой рукой по глазам.

— Вам это мало что даст. Она побудет некоторое время на снотворном.

— Я понимаю. — Лизабет встала и уже в дверях обернулась. — Курт?

Он взглянул на нее обезумевшими глазами. Лицо его было перекошено и уже не казалось таким красивым.

— Что? — спросил он странным голосом, и его вопрос прозвучал лишь механическим отзвуком на свое имя.

— Доктор сказал, что мы можем увидеть Сасс.

Курт взглянул на Ричарда, словно тот мог дать ему разрешение остаться и никуда не ходить. Но Ричард и не думал замечать его безмолвный вопрос. Впервые в жизни Курту Ивенсу пришлось самостоятельно принимать решение. Курт столкнулся с жизненным уроком, избежать который все время надеялся. Все эти годы он был избавлен от неприятных сторон бытия и верил, что так будет всегда. А теперь нечто безобразное настигло его и поджидает впереди. Впрочем, надо отдать ему должное, колебался он недолго, лишь несколько мгновений. Затем вскочил и провел руками по волосам.

— Я иду.

Он присоединился к Лизабет, и рука об руку они направились вслед за доктором. Тот провел их к комнате, оказавшейся чуть больше остальных, и встал поодаль. Лизабет вошла первая; Курт чуть помедлил в дверях, пытаясь привыкнуть к новой ситуации, а потом прошел к кровати своей любовницы. Войдя, он вобрал всю обстановку натренированным взглядом. Белая палата, голая и безупречно чистая. Ни телевизора, ни радио, ни телефона. Стены пустые, если не считать деревянного распятия на стене, но даже оно не привлекало взгляда. Временами белая прозрачная занавеска взлетала от ветерка, врывающегося в открытое окно, напоминая крылья парящего ангела.

И наконец Сасс — Сасс, которую он с трудом узнал. Ее голова обмотана бинтами, длинные волосы, как он понял, были сбриты, чтобы позволить хирургам делать свое дело. К правой руке подключена капельница, раствор тихо струился в иглу, введенную в бледную плоть.

Одно мгновение Курт не был уверен, выдержит ли в палате еще хоть минуту. Его поразила бледность ее кожи. А где нежность рук, так часто ласкавших его? Ее тело казалось таким невесомым, что Курт испугался, как бы его не унес прочь влетевший в окно ветер и не рассеял по холмам Ирландии. А ее лицо. Ее прекрасное лицо! Обе глазницы сине-черно-лиловые, одна щека распухла, сделав ее неузнаваемой. Но с этим Курт мог смириться. Да, он мог понять, что она сильно ушиблась, но когда он продолжил осмотр, и его взгляд переместился на ноги, так беспокоившие доктора, он невольно отвернулся. Обе в гипсе. Левая искривлена и поднята в самой жуткой позе. Огромные штыри торчат из гипса под самым невероятным углом. Правая тоже в плачевном состоянии, в гипсе, но штырей нет и нет такой пугающей, неестественной кривизны.

Курту стало дурно, закружилась голова. Он покачнулся, протянул руку к косяку, чтобы не упасть, и обнаружил, что его поддержала теплая, нежная рука. Курт открыл глаза и обнаружил перед собой женщину, каких обожают снимать режиссеры. Маленькая, хрупкая и добрая. С головы до ног закутана в черное, маленькое, морщинистое лицо обрамлено белой, накрахмаленной материей. Леди определенно общается с Всевышним, которому отдала свою молодость и любовь.

— Вы ей нужны, сэр, — сказала монахиня; ирландский акцент прибавил каплю мудрости в ее искренние слова.

— Да, сестра, — ответил Курт, мечтая, чтобы она отпустила его руку. Но с ней был Бог, и она исполнилась решимости передать Курту Ивенсу Его утешение.

— Знаете, скорее всего, она уже никогда не будет прежней. И вы должны заботиться о ней, помочь ей привыкнуть к той жизни, какую она будет вынуждена теперь вести.

Этого оказалось достаточно. Курт выдернул руку из ее маленьких, сухих ладошек. Она похлопала Курта по плечу и удалилась под нежный стук четок.

— Господи, — пробормотал Курт. Пот выступил у него на лбу, а все тело охватила противная дрожь.

Он знал, что так его напугало, он понимал, почему так плохо себя чувствовал, но только ни за что в жизни не признался бы этой женщине. Он любил Сасс, и подумать на минуту, что он не сможет любить ее, изуродованную шрамами, означало предать ее. Какой же он подлец, если позволил этой мысли даже на мгновение появиться в голове? Он судорожно вытер пот со лба, поправил ворот рубашки, впервые осознав, какой у него неряшливый вид.

Он даже не вспомнил о том, что нужно переодеться, даже не думал, что случится с ним, когда в отчаянии спускался вниз по обрыву к Сасс, крича ее имя, раня руки об острые камни, падая, когда под ногами обрушивалась земля. Это, уверял он себя, доказывало, что он ее любит. Он пытался спасти ее, рискуя собственной жизнью. А другая — та, ужасная мысль, что теперь он, возможно, не сможет ее любить, — промелькнула просто случайно.

Собравшись с духом, Курт настраивал себя, что будет героем. В мыслях он видел, как спасает Сасс, и эта сцена, когда он стоит у изголовья ее больничной койки, шла первой в сценарии. А после этого он ее выходит, жизнь вернется в норму, и Сасс останется звездой, как и была. Он сделает ее такой же красивой, как и прежде. Его богатство и известность будут расти, а история их любви и верности растрогает весь мир. Они будут вместе появляться перед публикой, символы добродетели и мужества перед лицом трагедии. Вот как все должно пойти дальше. И к этому он готов, поскольку те, кого он видел в своем будущем, знамениты, богаты и красивы.

Откинув со лба волосы и еще раз взглянув на грязь под ногтями и ссадины на ладонях, Курт ощутил себя чемпионом, каким никогда не был в реальной жизни. Он подошел к кровати, где Лизабет уже сидела, держа руку Сасс. И вид у нее был такой, словно никакого завтрашнего дня не предвиделось.