Галина Чередий - Гризли

— Это как? Стукнул кулаком по столу и не только, и все будет по-твоему? Или типа есть только два на все мнения: твое и неправильное?

— Мы уже не о сексе? Хочешь обстоятельно обсудить будущие реалии нашей совместной жизни? Я не против.

— О, да кончай ты!

— Уже.

— Я уже говорила, что такая вещь, как «наша совместная жизнь», возможна только в случае, если ты меня тут на цепь посадишь.

— Посмотрим.

— Да сколько угодно. У меня хватает всякой шизы в башке, и добавлять к ней Стокгольмский синдром в мои планы точно не входит. Все, хватит! — Я отступила от него, похоже, увлекшегося опять вытиранием меня между ног. Еще и пялится туда, будто он до смерти оголодавший медведь после зимней спячки, а у меня там ведро малины.

— Так, вот эта — твоя, — приведя себя в порядок, он подобрал брошенную удочку, чуток повозился и протянул мне. — Становись вот на этот камень и забрасывай.

— Да с какого перепугу?! Это ты на рыбалку пришел, а я тут так, багажом доставлена.

— Ага, выходит, ты не возражаешь, что я ПОЗАБОЧУСЬ о нашем сегодняшнем пропитании? Сам. Для себя и тебя.

Вот ты как. Умный?

— Я сказала, что твою дурацкую рыбу есть не стану. У нее, может, вообще глисты!

— Сожалею, но у нас сегодня как раз рыбный день. Хотя ты всегда можешь попробовать сама что-то приготовить. Наколоть дров, затопить печку, принести воды, кстати, из той самой речки, в которой плавает рыба с глистами. Начистить овощей или сварить кашу.

Овощи не люблю, каши ненавижу. Сготовить смогу, только если эту фигню можно просто залить кипятком или разогреть в микроволновке. Я, между прочим, просто ас разогревания.

— Картошку опять же пожарить.

Ага, снова мимо.

— Могу и тушенку себе открыть, — огрызнулась я.

— Конечно, — легко согласился гризли. — Холодной ее съешь? Прям со всем этим толстым твердым жиром сверху?

Фу-у-у, ну ты и гад, гризли.

— А с твоей рыбы мне что толку? Она так-то себя тоже сама не сготовит.

— И не почистит, и не выпотрошит, — закивал он, раздражающе лыбясь. — Но если ты ее вместе со мной ловишь, то обещаю — остальное сделаю я.

— Ага, тогда опять та же херня выходит!

— Не та. Не совсем. Ты же сама ее поймаешь. Охота. Азарт. Ты великая добытчица еды. Твоя половина работы. Сделка, а не чистая с моей стороны нельзя произносить это слово.

— Это опять у тебя какой-то хитрожопый прием дрессуры типа, а?

— Ну а что поделать, — подвигал он бровями. — И тебе скучать не придется, и мне на тебя в процессе посмотреть в удовольствие.

— Да-да, естес-с-сно, именно в этом все и дело, а не в том, что я все равно сделаю все, как изначально задумал ты.

— Не делай. Подожди, пока все сделаю сам.

— Дурость какая-то, — сказала раздраженно, забирая у него дебильную палку с леской. — Поверь, чего бы ты там этим ни пытался добиться — ни черта у тебя не выйдет. Я в состоянии абсолютно все делать в этой жизни сама, ни в ком не нуждаюсь. Просто не в этих конкретных условиях. Но я в них, на минуточку, и не живу. Я здесь, потому что ты меня припер насильно. Так что вся эта идея — полное говно.

Ну и как, бля, это делается? Тоже мне охота и азарт. Это же просто рыба, которая настолько тупа, чтобы проглотить кусок железки с червяком.

Махнув удочкой, я моментально была с уловом. Поймала куст в паре метров от себя.

— Сука! — прошипела со злостью и заметила, что Яр пошел туда. — Отвали, гризли! Я сама!

Он пожал плечами, а я, матерясь на чем свет стоит, выдрала свой крючок из зарослей и посмотрела на измочаленного в процессе червяка. Ну и гадость. Но рыбе и так сойдет, не хрен привередничать. Еще один замах — и снова ох*ительный прям успех. Улов — край моей же штанины.

— Роксана, не поранилась? — нахмурился гризли.

— Отстань! — рыкнула на него, но это же упертая, мать его, медведина, хрен он меня послушался.

Подошел, отцепил, встал за спиной и, невзирая на мои шипение и дерганье, захватил обе ладони своими.

— Пла-а-авненько! — прошептал он мне в самое ухо, заставляя вздыбиться все волосы на затылке.

Придержал саму леску нашими левыми руками, в то время как мягко размахнулся правыми с удилищем, отпуская пластиковую веревочку в последний момент.

Вжик-хлюп! И мой поплавок закачался на водной глади.

— Все, поняла я, — рванулась из его захвата.

— Уверена? Может, повторим? — Он стремительно присосался к моей шее и тут же отскочил, уклоняясь от тычка локтем по ребрам. Но ущерб в виде потока тепла в низу живота уже был нанесен.

Я злобно зыркнула на него, ухмыляющегося откровенно довольно. Ничего, я тебе еще все припомню, медведина. Будешь у меня хрипеть и извиваться. И еще посмотрим, действительно ли ты никому и никогда не позволишь себя трахнуть.

— Подсекай, Рокс! — рявкнул он, отвлекая меня от мстительного пристального взгляда на него.

— Что? — повернувшись, я тут же ощутила рывок, чуть не выдравший удилище из рук, и что было сил махнула им вверх.

Прямо перед моим лицом закачалась, извиваясь и брызгаясь, какая-то длинная узкая дрянь.

— А-а-а-а! Мамочки-и-и! Я поймала змею! — завопила я во всю глотку, бросая удочку в воду.

— Ого! — не сдержав удивления, хохотнул я, срываясь с места и выхватывая из бурного течения едва не уплывшее удилище. — Говорят же — новичкам везет!

В принципе, совсем бы все равно не утащило бы, ведь в отличие от удочки, здоровенный вьюн шлепнулся среди камней. Но он — улов с сюрпризом, уйти обратно в воду ему — раз плюнуть.

— Это везение?! — возмутилась Роксана. — Я змей уж точно есть не намерена. Мне с твоим появлением животной экзотики и так выше крыши!

— Значит ли это, что в определенном плане я тебя полностью удовлетворяю? — подмигнул нахмуренной погремушке, добираясь до ее добычи.

Но за мгновение до того, как я завладел ею, Шрек молнией метнулся к рыбине и, ухватив ее сразу за головой, потянул прочь, угрожающе урча. Выглядело это более чем забавно, учитывая, что приходилось ему бежать враскоряку, а длинное скользкое тело извивалось между всех его четырех лап, хлеща из стороны в сторону так, что его аж заносило.

— Эй! — окликнул я кота, притормаживая, удерживая за леску. — Это добыча нашей погремушки, нахалюга!

В ответ заработал только шипение с заунывным подвыванием и замах лапы с растопыренными когтями. Отдавать честно сворованное мой постоянный сожитель был явно не намерен. Он на рыбе, сколько его знаю, просто помешан.

— Да пусть его жрет! — махнула рукой Роксана. — Спасибо, кошак, ты меня спас от змеи.

— Не змея это! А вьюн. Рыба такая. И между прочим, я на этой речке с малых лет рыбачу, а такой здоровый мне ни разу не попадался!

Я сделал еще одну безуспешную попытку отнять рыбу и еле увернулся от царапин.

— Не будь жадиной, гризли, — откровенно потешалась уже надо мной Роксана. — Это же я типа осталась без обеда. А у котяры ты, похоже, не в авторитете.

— У него никто не в авторитете, особенно где дело касается еды, — ответил, поворачиваясь к ней и опять зависая от одного только взгляда на ее лицо сейчас.

Блестящие от недавнего легкого потрясения уловом глаза, румянец, что так и хочется назвать милым, даже рискуя получить за это первым попавшимся камнем по башке, расслабленная, так похожая даже на счастливую улыбка. Что тут же сменилась хмуростью, только она засекла мое ею любование. Переменчивая ты у меня, злючка крашеная, как ветер по весне, и такая же будоражащая, всю душу приводящая в смятение от предчувствия чего-то нового.

— Ну чего ты на меня так уставился? — насупилась она, и… Мне не чудится? Покраснела? Едва заметно, тут же отвернувшись, но да, так и было. — Прекрати!

— Будто я могу, — ухмыльнулся, осознавая, что рискую нарваться, но с этой волной оттепели внутри ничего уж не поделать. Ты заставляешь меня чувствовать, погремушка, и я намерен отвечать тебе взаимностью. Закрывайся, сколько хочешь, однажды устанешь это делать, а я всегда рядом и на низком старте. Рвану во всю мощь прямо тебе в душу, и черта с два ты меня оттуда потом вытравишь. Корни мигом пущу, что тот сорняк ползучий. Драть пока в одном месте будешь, в другом только глубже и шире размахнусь.

— Чего там мочь, — фыркнула она и дернула острым плечом, как от холода передернулась. — Ну что, выдашь мне еще орудие труда, или я со спокойной совестью стану бездельничать. Попытка же была и засчитана. Я накормила твое чучело-мяучело, ты мне должен.

— А сама-то хочешь еще попытаться?

— Ну не следовать же твоему примеру и пялиться, как по голове ушибленная. Ладно бы ты еще тут голышом тусил.

— Тебе не нравятся качки, — напомнил я.

— Мне нравятся голые мужики. — Она неприкрыто провокационно прищурилась, глядя на меня через плечо. Думаешь, взбесишь, и я начну допытываться, скольких ты в таком виде лицезрела, настроение псу под хвост, и все снова скатится к грубому траху? Не угадала ты, нервомотка моя.

— Ну тогда сам бог велел сделать тебе приятное, — пожал я плечами и принялся неторопливо раздеваться.

Роксана повернулась, изумленно задрав левую, проколотую в двух местах бровь. Попыталась скорчить невозмутимую мордаху, но только я избавился от трусов и мой полувставший член подмигнул ей единственным глазом, завлекая, выдала себя трепетом заигравших ноздрей. Фыркнула якобы насмешливо, однако уж очень это напоминало резкий выдох, когда я совершал самый первый толчок, прокладывая себе путь в ее тело. И, естественно, полный стояк мне был мигом обеспечен. Вот ведь катастрофа дорогу мне перебежала. Только глянет искоса или с вызовом — кровь закипает. Подбородок острый вздернет — губы аж нудеть начинают от желания сожрать ее рот гавкучий. Она выдыхает по-особенному — и у меня стояк. Хотя будто от чего-то в этой крашеной инфекции повышенной заразности не так. Ходит, смотрит, ест, огрызается, гадости говорит — мне все едино, и результат один и тот же.

— Ты химию какую-то тоннами, что ли, жрешь? — чуть осипнув, ехидно спросила Роксана, уставившись на мой пах абсолютно бесстыже.

Что же за способность у нее смотреть вот так… Хрен же и объяснишь кому, даже себе. Цинично, без грамма смущения, но при этом и голодно, поглощающе. Меня от этой ее манеры будто одновременно и от земли отрывало, наполняя невесомостью, и каждый уголок тела наливался тяжестью неподъемной похоти.

— Я жру глазами тебя, Рокс, и химия мне ни к чему.

— Злоебучий гризли, — пробормотала она, чуть опуская ресницы. Крошечное движение, выдающее так много. Щекотка мягкого касания прямо по нервам.

— То есть рыбачить ты категорически не намерена? — подмигнул я ей, напоминая, к чему приводят вываливающиеся из ее рта ругательства.

— Ну нет, даже мне бывают нужны передышки, знаешь ли, — мотнула она головой, так рьяно, словно вытрясая оттуда кое-что, но при этом и облизнулась, как взвешивающая свои шансы поймать голубя сытая кошка. Вроде прямо сейчас и не голодна, но почему бы и нет. — К тому же я уже в предвкушении шоу «Рыбалка голышом».

Кто бы мне сказал пару дней назад, что я стану светить на весь белый свет голым задом и звенеть колоколами, только ради внимания женщины… да вообще в принципе хоть по какой-то причине. Но с Роксаной подобное не ощущалось дуростью или каким-то жалким выпендрежем. Как бы она ни силилась хранить непробиваемое выражение лица, взгляд начисто палил в ней такую же чрезмерную сексуальную жажду ко мне, какую чувствовал к ней сам. Чрезмерную, может, для адекватного кого-то со стороны или по чужим меркам. Но шли бы все с этими мерками. Я в этом сейчас, как в чистом кайфе, купался и никак и ничем тормозить не собирался.

— Смотришь только или участвуешь? — спросил, снарядив новую удочку и насадив наживку.

— Нет, спасибо, я уже тут частично обнажалась. Твоя очередь.

— Я про ловлю рыбы.

Да и раздевания тебе хоть как не избежать, погремушка, но пока потянем, попредвкушаем неизбежное.

— Ты забрось, а я потом за конец так и быть подержусь с безопасной стороны. — Роксана подошла ко мне со спины, встав явно нарочно так близко, что чуть не касалась. Такое издевательски малое расстояние, когда у меня волосы дыбом поднимались повсюду от ее дыхания между лопаток. И стоит ли упоминать, о том, что и так уже стоит.

— Пошлячка, — фыркнул, забросив поплавок осторожно, чтобы не задеть ее, и тут же подавился вдохом, когда она едва заметно, самыми кончиками пальцев коснулась моей поясницы.

Повела невыносимо медленно вверх к лопаткам, не усиливая нажим нисколечки, а во мне абсолютно все, что способно что-то ощущать, устремилось за этим мучительно-неторопливым скольжением ее пальцев. Дойдя до плеч, руки Роксаны отправились в обратный путь. До ягодиц, что сами собой напряглись чуть не до судорог. Меня аж качнуло, пришлось переставить ноги пошире для устойчивости, чтобы не полететь мордой в воду, когда совсем колени подведут. А ведь подведут, чую, если она так и дальше продолжит.